Блог демона Шаакси, или адская работёнка (СИ) - Чернышова Алиса

— Это какой? — заинтересовалась она.

Я приняла гордый вид и оправила воображаемый плащ.

— Я — человек-швабра, — сказала я. — Трепещи!

Любве рассмеялась.

— Я думаю, ты как раз ангел, — сказала она. — Те все, остальные, говорят, что я сумасшедшая. Но дело даже не в этом — я же, наверное, и правда слегка того, раз помню, как умирала… Но остальные сотрудники злобные, знаешь? То есть, очень быстро такими становятся. Делают вид, что нет, но я с десяти лет на улице, меня не обманешь. А ты другая. Я думаю, точно ангел. Вон, к тебе ещё и голуби постоянно прилетают. Видишь? Этот снова там.

Я повернулась.

Точно. Вечно забываю про эту тварь

"Он заразный. Не открывай. Он помоечный. Не впускай. Он просто городской паразит."

И правда, снова этот птиц прилетел — облезлый, нахохленный, как шар из перьев. Вечно торчит на подоконнике и смотрит на меня со значением. Иногда даже стучит в окно, но я не открываю. А вдруг он чем-то болен? У нас тут не место для животных, тут хоть бы с людьми как-то разобраться.

— Я не вижу у него в клюве никаких веток, — сказала я. — Так что не считается.

Некоторое время мы провели в благословенной тишине, изредка нарушаемой похрапываниями Бориса.

Потом Любве заговорила.

— Ты тоже думаешь, что я сумасшедшая?

Вот же вопрос.

Любве была… Скажем, жизнь оказалась не особенно ласкова к ней: родители-психи, побег из нескольких подряд колоний для подростков, все сопутствующие уличной жизни прелести, которые не так трудно вообразить… Любве было не больше двадцати пяти, но она выглядела на сорок.

При таком вот раскладе не удивляет её навязчивая идея о том, что очередной клиент оказался маньяком и убил её. Не иначе как защитная реакция психики: когда ты уже мёртв, то тебе не сделают больно.

Опять же, если не считать этих идей, Любве была вполне приятным человеком. Как минимум, агрессии она в жизни не проявляла, да и во всём, что не касалось наших потусторонних сущностей, сохраняла здравомыслие.

— Я думаю, да. Но и примерно не настолько, как могла бы, — честно сказала я. — Ты со странностями, но кто из нас без них?

Любве покачала головой.

— И всё же… Думаешь, мы живы? И мои воспоминания — просто дурацкий сон?.. Потому что знаешь, я постоянно вижу его в тени этих улиц.

Это что-то новое.

— Кого?

— Того, кто меня убил. Он следит за мной, и только сюда ему нет хода. Думаешь, это безумие? Мания преследования?

Я повела плечами, чтобы разогнать набежавшие на спину мурашки.

— Не знаю, милая, — сказала я. — Если честно, скорее всего да. Но может быть и такое, что ты видишь просто больше, чем другие. Тут никогда не угадаешь.

Любве обняла свои колени.

— Давай так, — сказала она, — если я сумасшедшая, то всё в порядке. А если нет, то значит, ты и правда ангел. Защити тогда меня, пожалуйста. Хорошо?

— Хорошо, — ответила я тихо, а после подошла и провела ладонью по её голове. — Если я ангел, то, когда этот убийца снова появится, позови меня, и я приду тебя защитить.

— Позову. А как тебя-ангела зовут? Должна же я знать, чтобы точно позвать!

Я моргнула.

Как меня зовут?.. Почему я так растерялась от этого вопроса? Совсем уже в маразм впала. Надо срочно сказать, это ведь важно!

— Атиен, — ответила я. — Позови ангела Атиен, и я приду.

Она улыбнулась и сказала:

— Спасибо.

И тогда у меня на языке почему-то стало горько, как от ненавидимого в детстве лекарства.

Дурацкая ситуация. Пора заканчивать с этой уборкой… Я развернулась, чтобы уйти прочь.

— И кстати, — догнал меня голос Любве, — впусти голубя. С веткой или нет, но зачем-то же он прилетает к тебе? Нельзя же ни разу ему не открыть!

А, голубь… Вечно забываю про эту дурацкую птицу.

Кстати, почему забываю? Почему я забыла своё имя?..

Что вообще здесь происходит?!

Ладно.

Ладно.

Что мне на самом деле нужно, так это не забывать.

Влетев в каморку, которую принято считать моим вроде-как-кабинетом, я записала на доске: “Надо впустить голубя”

Надпись исчезла.

О, дерьмо.

Кажется, я просто сплю. Или схожу с ума.

Но всё же…

“Меня зовут Атиен”

Доска задымилась.

Буквы засияли, полыхая, вгрызаясь в белую поверхность, и я вдруг поняла, что не знаю языка, на котором сделана надпись. Не знаю — но знаю.

Просто отлично. Я всё же сошла с ума…

В окно постучали.

Я повернулась и увидела его, того самого голубя.

Он смотрел на меня так, что заболело сердце: нахохлившийся, усталый, с опалёнными крыльями, явно очень голодный…

Я впустила его — и в тот момент, когда он, радостно курлыча, сел мне на плечо, всё вспомнила.

*

То есть, на самом деле, не всё.

Прошлые жизни, ради которых всё закрутилось, пока что не вспомнились. С другой стороны, я знала совершенно точно, что стала ближе: если раньше воспоминания казались далёким миражом, то теперь они уже стояли за приоткрытой дверью, шумели на границе сознания — шёпотом, грохотом волн, силой забытых ветров и чувств. Кажется, нас разделяет хрупкое стекло, прикоснись и рухнет… Но слава Мастеру, я уже была не тем глупым созданием, которое вполуха слушало объяснения Пророка на кухне. Потому не стала форсировать события, более того, одним жёстким волевым усилием оборвала этот потусторонний шум: ещё рано.

То, что придёт, должно прийти само.

Мысли, как и ощущение голубиных перьев под пальцами, сделали кульбит, вернув к воспоминаниям.

Пророк… Шаакси… Я слегка поморщилась, вспомнив. Как стыдно теперь за всё, что им наговорила! Они ведь буквально пытались поставить мне мозги на место, а я не слышала ничего, кроме того, что хотела слышать! Как бы я хотела вернуться к этим разговорам здесь, сейчас… Но это, наверное, тоже часть взросления. Подозреваю, что настоящие проблемы у тех, кто считает, что кругом, во всём и всегда был прав…

Я осторожно погладила голубя, призывая целительную силу. Сомневалась, что получится, но на удивление всё оказалось в разы легче, чем раньше было. Как будто у меня изменился ранг и стало намного больше сил. Хотя это, конечно, невозможно. Ангелов ведь не повышают за падение, верно?

С другой стороны, пора уже признать: нихрена я всё это время не знала об ангелах. Так, притворялась оным, натягивая парадные обличья, и охотилась на каких-то демонологических отщепенцев. Что, конечно, тоже дело, которым кто-то должен заниматься… Но желательно при этом хоть что-то знать о мире, в котором живёшь! Точнее, о мирах. Но прав был Шакс: то, что рассказывают юным ангелам — это не то что не вся правда о нашей работе, но даже не сотая часть её…

Я почувствовала его приближение и напряглась. Крылья материализовались сами собой, разметав в стороны письменные принадлежности. Кажется, или они стали больше? Впрочем, это сейчас тоже не актуально.

Он вошёл.

Раньше, пожалуй, я бы бросилась на него сразу.

Раньше, как упоминалось, я была той ещё дурой.

— Поздравляю, коллега, — сказал он чуть насмешливо.

— Благодарю, падре, — ответила я в тон.

Несколько мгновений мы рассматривали друг друга, пытаясь определиться, как себя теперь вести. Потом он тоже распахнул крылья — широченные, всё ещё прекрасные не лишённые небесной силы, несмотря на припорошивший их пепел.

Вот уж, как говорится, вместо тысячи слов. Теперь-то мне точно не надо объяснять, чего стоит сохранить такие крылья — здесь.

— Если ты не собираешься на меня нападать, предлагаю выпить кофе на крыше. И поговорить, как положено нормальным цивилизованным нам.

Я помедлила.

С точки зрения внушаемой мне всю жизнь логики получалось, что прямо сейчас надо воспротивиться искушению и гордо отказаться.

Но с точки зрения новой логики получалось: дурой буду, если откажусь.

Последнюю мысль я и озвучила.

— Вот и хорошо, — усмехнулся он. — Значит, полетели.

*

На высоте стало понятно, почему всё это время здесь меня заставляли так спешить, не останавливаясь и не оглядываясь: таким образом, поглощая время и внимание жертвы, ловушка защищает сама себя. Всё же, если присматриваться к этому миру неспешно и внимательно, становится понятно, что никакая это не реальность. Фрагменты вроде-бы-нормального тут смешиваются с движущимися не так тенями, тусклым, будто скрытым за стеклом небом (хотя почему будто, отражение же!) и прочими такими несоответствиями, словно всё вокруг — просто декорация. Интересно, не сюда ли выбрасывает сознание некоторых людей, страдающих диссоциативными расстройствами? Это многое бы объяснило.