Хозяин Фалконхерста - Кайл Онстотт

Однако удобства, которыми встретил его отель — предупредительное обслуживание, комфортабельный номер, безупречные блюда, — настолько покорили его после месяца, проведенного в Ле-Шен, что он решил пробыть здесь еще несколько дней, побывать у капитана Бредфорда ради восстановления знакомства и повидаться кое с кем из друзей.

Кьюп, располагая неограниченным свободным временем, нанес визиты женщинам, которые всегда жаждали его благосклонности. В квартале Vieux Carre для него с радостью распахивали задние двери. От слуг, осведомленных о происходящем лучше хозяев, он узнал много полезного для Аполлона, в частности, невероятное известие: Дениза Сен-Дени оказалась в Новом Орлеане, да еще на положении пленницы в штабе юнионистов!

— Дениза — пленница? — Аполлону это сообщение показалось фантастическим и совершенно невероятным. — Не может быть! Она не могла очутиться в Новом Орлеане!

— А вот и могла! — Кьюп не сомневался в надежности своих источников. — Сегодня я прохлаждался у Сью-Берри. Она — служанка Демуленов, а это в двух шагах от новоорлеанского дома Сен-Дени. К тому же она дружит со служанкой мисс Денизы — Глориан. Вчера мисс Дениза пошла вместе с Глориан в гости к подружке, какой-то Бабетте, которая живет в Понталба-Билдинг. По дороге мисс Денизу задержали и отвели к начальнику военной полиции, а тот отправил ее ночевать в тюрьму. В доме Сен-Дени не находили себе места: там боялись, что ее уже нет в живых. Сегодня утром старый Сен-Дени нашел ее в тюрьме и взбесился. Сперва он бросился к начальнику военной полиции, но его выпроводили. Тогда он побежал к самому генералу Батлеру, но и там ничего не добился: он вызвал генерала на дуэль и опять оказался на улице.

Аполлон все еще не верил до конца этому рассказу. Зачем арестовывать Денизу? Она не шпионка, да и вообще не представляет опасности. Тем не менее он решил побывать у Боба Бредфорда и оказать девушке посильную помощь. Чем черт не шутит, может быть, он еще заставит семейку Сен-Дени ходить перед ним, ниггером, на задних лапках!

Пока он спускался по лестнице в гостиничный вестибюль, его наперебой окликали знакомые офицеры-северяне. У парадного входа его поджидал фаэтон с Кьюпом на козлах. До штаба командира военной полиции оказалось всего несколько минут езды. Сержант, несший караул, тоже узнал Аполлона и пропустил к командиру.

— Аполлон! Как я рад с тобой встретиться! — воскликнул Бредфорд, вскакивая из-за стола и протягивая посетителю руку. — Как насчет того, чтобы поужинать со мной сегодня вечером в «Сент-Чарлз»? Угощение будет отменным.

— Я бы мог поймать тебя на слове, Боб, но, откровенно говоря, я пришел по делу. Я хочу навести справки об одном из задержанных.

— Чего-чего, а этого добра у нас навалом, — засмеялся Бредфорд. — Можешь выбирать: черные, белые, мужчины, женщины. Кого конкретно ты имеешь в виду?

— Мисс Денизу Сен-Дени.

— Маленькую злючку?

— Не за вспыльчивость же ты ее арестовал?

— Как раз за это. — Капитан Бредфорд порылся в ворохе бумаг у себя на столе и протянул Аполлону листок. — Наверное, ты в отличие от остальных жителей Нового Орлеана не знаком с этим распоряжением. Идет война, Аполлон, а она часто бывает несправедлива, хотя без несправедливости порой не обойтись. Так вот, со вчерашнего дня это распоряжение вступило в силу, а справедливо оно или нет — зависит от угла зрения.

Аполлон взглянул на текст. Он был набран крупными буквами на плотной бумаге, что говорило о том, что это было объявление, предназначенное для развешивания по всему городу. Содержание сначала поразило его, а потом позабавило. Батлер умел привести в чувство задравших нос южан.

КО ВСЕОБЩЕМУ СВЕДЕНИЮ

СТАВКА КОМАНДОВАНИЯ ЗАЛИВА

Новый Орлеан, 15 мая 1862 г.

Офицеры и солдаты армии Соединенных Штатов постоянно подвергаются оскорблениям со стороны женщин (именующих себя леди) Нового Орлеана, хотя сами проявляют выдержку и безупречную учтивость. Настоящим приказываю: любую женщину, словом, жестом или поведением оскорбившую или выказавшую презрительное отношение к офицеру или солдату Соединенных Штатов, считать проституткой, занимающейся своим ремеслом, и подвергать соответствующему оному статусу обращению.

Бендж. Ф. Батлер,

генерал-майор, США

Во исполнение приказа

Джорджа К. Стронга,

начальника Генерального штаба.

Аполлон присвистнул.

— Mon Dieu! Ваш генерал прописал им сильное лекарство!

Бредфорд не был расположен шутить.

— Это совершенно необходимая мера, Аполлон. Мужчины почти не доставляют нам хлопот, но женщины!.. Раз они сами предпочитают вести себя, как уличные девки, то мы решили относиться к ним соответственно.

— А мисс Сен-Дени? — Аполлону было нетрудно представить ее зачинщицей беспорядков. — Она тоже словом, жестом или поведением оскорбила или выказала презрительное отношение к офицеру или солдату Соединенных Штатов?

— Еще бы! Сначала словесно: обозвала майора Джиффорда грязным мерзавцем. Потом жестом: плюнула ему в лицо. И поведением: лягнула его в коленку.

— Вот даже как!

— Да, причем злобно и с наслаждением.

— И вы ее арестовали?

— За распутное поведение и проституирование.

— Боже правый! — Аполлон не верил собственным ушам. — Вы разворошили осиное гнездо! Надеюсь, вы не собираетесь долго держать ее под замком?

— Сперва мы хотели продержать ее в кутузке всего несколько часов для острастки, а потом выпустить. Но она повела себя, как дьявол во плоти: ты и представить себе не можешь, сколько солдат попробовали ее зубов и ногтей! Потом подоспел ее папаша — тоже чистый дракон, изрыгающий пламя. Он добрался до самого генерала Батлера и наградил его несколькими не слишком лестными эпитетами. Да что там, он угрожал его убить! Конечно, Батлер вышел из себя, выгнал Сен-Дени в шею, а девчонку приказал гноить в подвале до конца войны. Впрочем, стоило ей нюхнуть тюремной камеры, как она забыла все дурные словечки и принялась проливать слезы. За это я не могу ее осуждать — местечко и впрямь мерзкое.

— Повлияет ли на ее участь, если я сам явлюсь к генералу Батлеру и уведомлю его, что сия юная особа — моя хорошая знакомая, в ближайшем будущем — моя невеста?

— Скорее всего, повлияет. Но при условии, если ты будешь отвечать за нее с той минуты, как она выйдет на волю. Мы в тупике: разумеется, у нас нет желания держать ее за решеткой, но надо же спасать лицо! Давай поступим так: я сам загляну к Батлеру. А ты, — он положил руку Аполлону на плечо, — возвращайся через час. И прими мои поздравления, старина: хоть она и злючка, но дьявольски красива.

Аполлон принял поздравления и откланялся. Через час он застал капитана в бодром настроении.

— Все улажено, — сообщил Бредфорд. — Тюремные ворота распахиваются, ты выводишь свою красавицу под ручку и выслушиваешь ее и нашу благодарность. Затем ты препровождаешь ее домой, в объятия ее огнедышащего папаши, который осыпает тебя поцелуями. Все семейство Сен-Дени виснет у тебя на шее, умоляя жениться на ней и заранее благословляя.

У Аполлона имелись собственные соображения насчет того, что станет с его шеей, появись он снова перед старым Сен-Дени. Он не собирался препровождать Денизу домой, во всяком случае, сперва он был намерен показать ей свой номер в гостинице «Сент-Луис». Он дождался, пока Бредфорд выпишет приказ об ее освобождении, вызовет ординарца и прикажет ему проводить Аполлона в тюрьму «Пэриш».

В тюрьме посетителя отвели в женское отделение. Его взору предстал голый, выжженный солнцем каменный мешок, окруженный зарешеченными клетушками. Его едва не стошнило: здесь стояла нестерпимая вонь от мочи и человеческих экскрементов, усугубляемая жарой, влажностью и запахом пропотевшей одежды и пожираемых вшами немытых тел. Из-за забранных решетками окошек неслись женские вопли, вполне соответствующие окружающей обстановке тональностью и содержанием.

В последней камере Аполлон обнаружил Денизу.

Когда надзиратель отпер дверь, он увидел ее лежащей на замызганном полу. Она пробыла в этом аду меньше суток, однако ее волосы уже были грязны и растрепаны, лицо покрыто грязью, плачевное состояние недавно изысканного платья ничем не отличалось от состояния пола в камере. Тень Аполлона упала на ее лицо, и она приподняла голову, ошеломленно мигая от хлынувшего в камеру света. Узнать его не составило труда: он был в отличие от нее безупречно чист.

Она подползла к нему на коленях и обхватила руками его ноги.

— Аполлон!

Он почувствовал через брючины тепло ее лица и влагу ее слез.