Крупская - Людмила Кунецкая

Осенью 1915 года Ульяновы вернулись в Берн. Комнату наняли удобную, с электричеством. Перевезли книги, вещи.

Владимир Ильич поспешил к друзьям, хотелось поскорее узнать новости, а Надежда Константиновна осталась наводить порядок в их новом пристанище. Неожиданно раздался стук в дверь, и на шее у нее повисла маленькая Людочка Шкловская. Шкловские пришли узнать, как устроились "Ильичи", не нужна ли помощь. Крупская стала демонстрировать электрическую лампочку их дочке. Людочка прыгала и хлопала в ладоши. Вдруг в комнату ворвалась квартирная хозяйка с перекошенным от ярости лицом. "Вон, сейчас же вон! — вопила она. — Я не позволю днем, днем зажигать электричество!" Ошеломленная Надежда Константиновна и Шкловские не нашли что ответить.

На следующее утро Ульяновы переехали в другой район. Комната здесь была без электричества, но уютная и недорогая, а цена для них имела теперь особое значение. Раньше все-таки выручала в трудные минуты скромная пенсия Елизаветы Васильевны. Сейчас они понемногу расходовали оставленные ею небольшие деньги. Жить на это было крайне трудно. Война породила дороговизну. Из партийной кассы Ульяновы ничего брать не хотели, так как считали, что многим приходится еще хуже. Близкие друзья замечали, что Владимир Ильич и Надежда Константиновна все чаще болеют, осунулись, сверхскромно питаются. Товарищи знали также, что без крайней нужды они не попросят и не примут помощи. А кто определит этот последний предел?!

Да, их материальное положение очень тяжело. Оба они, стремясь оградить друг друга от забот, ищут хоть какую-нибудь работу. Крупская пишет Марии Ильиничне: "…Сейчас пишу тебе по одному специальному поводу. У нас скоро прекращаются все старые источники существования, и вопрос о заработке встает довольно остро. Тут найти что-либо трудно. Обещали мне урок, но дело все как-то тянется, обещали переписку — тоже ни черта. Предприму еще кое-что, но все сие весьма проблематично. Надо думать о литературном заработке. Не хочется мне, чтобы эта сторона дела падала целиком на Володю. Он и так много работает. Вопрос же о заработке его порядком беспокоит".

Жить в столице Швейцарии становилось все труднее. Берн был оторван от политических центров. Связи там завязывались плохо, эмигрантская колония была невелика, да и хорошей библиотеки не было, а Владимиру Ильичу она требовалась — он начал новую большую работу над книгой "Империализм, как высшая стадия капитализма". В середине февраля 1916 года Ульяновы снялись с места и отправились в Цюрих — думали пробыть там несколько недель, поработать в библиотеках, а застряли на целый год.

Оставив вещи на вокзале, пошли нанимать комнату. Их внимание привлекло объявление на доме № 7 по ул. Гейгергассе. Дом был вполне приличный, чистый. Ульяновых устроили и комнаты и цена, а утром хозяйка смущенно сообщила им, что вернулся старый жилец, который оплатил комнату вперед. Однако пусть ее гости не огорчаются, комнату они себе найдут, а питаться будут у нее, фрау Прелог. И Ульяновы действительно столовались здесь около двух месяцев. Поселились они в мрачном старом доме, в семье сапожника Каммерера. Здесь была совсем другая среда — квартира была интернациональной — жили немецкая, итальянская, австрийская семьи, и теперь еще поселились русские.

Ульяновы быстро познакомились и подружились со своими соседями. Особенно нравилась им хозяйка. Настоящая жена рабочего, с высоким пролетарским сознанием. Как-то Надежда Константиновна с восторгом рассказала Владимиру Ильичу: "Собрался сегодня в кухне весь квартирный женский интернационал. Гертруда плачет, волнуется за мужа. А наша фрау Каммерер и заявляет: "Солдатам нужно обратить оружие против своих правительств". — "Так и сказала? — восхитился Владимир Ильич. — Вот что значит пролетарская закваска! А наши социал-министры вотировали военный бюджет".

Фрау Каммерер, приглядываясь к быту постояльцев, заметила, что они очень стеснены в средствах, и однажды предложила: "Фрау Надежда, пойдемте со мной, я покажу вам, где дешевле и лучше покупать. И готовить тоже можно экономнее". И она прочла целую лекцию о дешевой и сытной кухне бедняков.

Живя в Цюрихе, Ульяновы особенно сблизились с левыми швейцарской социал-демократии, которую возглавлял Фриц Платтен. Сын рабочего, пламенный, активный борец, он пользовался большим влиянием в массах. Фриц Платтен остался на всю жизнь другом Ульяновых, через год, уже после Октябрьской революции, он спас жизнь Владимира Ильича, прикрыв его своим телом, когда контрреволюционеры обстреляли в Петрограде машину Ленина. А сейчас Платтен связывает Ульяновых с рабочими Цюриха, помогает сблизиться и с эмигрантской молодежью, которую возглавлял Вилли Мюнценберг.

Р.Б. Харитонова, старый член партии, жена секретаря Цюрихской секции большевиков, вспоминала, что Крупскую хорошо знали в рабочей среде Цюриха, особенно среди той части революционной молодежи, которая вела борьбу против церковного и буржуазного влияния на детей рабочих.

В 1916 году Ленин работает над книгой "Империализм, как высшая стадия капитализма". Работа эта требовала огромного напряжения.

Надежда Константиновна старалась и тут прийти ему на помощь — она перевела с английского несколько книг об африканских колониях. "Изучение экономики империализма, разбор всех составных частей этого "ящика скоростей", — писала Крупская, — охват всей мировой картины идущего к гибели империализма — этой последней ступени капитализма — дали возможность Ильичу по-новому поставить целый ряд политических вопросов, гораздо глубже подойти к вопросу о том, в каких формах будет протекать борьба за социализм вообще и в России в частности".

Летом 1916 года обострилась болезнь Надежды Константиновны, и тогда Ульяновы решили уехать в горы. На этот раз поехали в высокогорное местечко, недалеко от Цюриха, в дом отдыха Чудивизе. Привлекла необыкновенная красота места и дешевизна — за человека в день брали всего 2,5 франка. И, только приехав, выяснили "Ильичи", что дом отдыха "молочный". Ульяновы не были избалованы модными курортами, им понравился Чудивизе, а с молочной диетой примирили малина и ежевика, в изобилии росшие по склонам окрестных гор.

Быстро шло время.

В Чудивизе сложилась традиция — отъезжающих провожали все вместе, с песнями и звоном колокола. Наступило утро, когда колокол прозвонил для Ульяновых.

Вернувшись в Цюрих, они пошли к "старому гнезду" на улице Дистельваге. Фрау Каммерер радушно приняла их. Опять наладился привычный быт. Владимир Ильич целыми днями занимался в библиотеках.

На другой день после приезда Крупская отправилась к Феликсу Кону, чтобы снова начать работу в эмигрантской кассе. Оказалось, что принимать фактически нечего, так как касса была почти пуста. А нуждающихся политэмигрантов стало больше, чем когда бы то ни было. И снова Надежда Константиновна кому-то должна была помочь устроиться, кому-то дать мизерное пособие, ободрить Добрым словом, указать "своего" врача, который поможет бесплатно. Иногда, собравшись вместе, члены кассы обсуждали какой-нибудь очередной проект, "как разбогатеть". Одно время увлеклись проектом создания санатория на самоокупаемости — то есть все делают сами больные, доход же от земледелия идет в общую кассу. Но для организации такого предприятия (в Швейцарии такие санатории существовали) требовался первоначальный капитал, а взять его было негде.