Установление и Империя - Айзек Азимов

консервированные фрукты, пищевые концентраты, сельскохозяйственные машины и так далее. Они

забирают металл, и обе стороны получают свою выгоду.

Меню состояло из хлеба, сыра и восхитительного овощного рагу. Лишь за десертом из

замороженных фруктов, единственной привозной частью обеда, чужеземцы впервые перестали быть

просто гостями. Молодой человек достал карту Трантора.

Ли Сентер неспешно изучил ее. Выслушав пришельцев, он веско произнес:

– Университетская зона – место заповедное. Мы, фермеры, ничего там не выращиваем. Мы

даже предпочитаем туда не заходить. Это одна из немногих реликвий прежних времен, которые мы

храним в неприкосновенности.

– Мы ищем знаний. Мы ничего не тронем. В залог останется наш корабль, – предложил

пожилой страстным, задыхающимся тоном.

– Тогда я могу отвести вас туда, – сказал Сентер.

В эту ночь незнакомцы спокойно спали, и в эту же ночь Ли Сентер отправил сообщение на

Неотрантор.

24. Обращенный

Вялая жизнь Трантора окончательно сошла на нет, когда они оказались среди широко

разбросанных зданий Университета. Там царила торжественная тишина запустения.

Чужеземцы с Установления ничего не знали о бурных днях и ночах кровавого Грабежа,

оставившего Университет в неприкосновенности. Они ничего не знали о событиях, происходивших

после распада имперской власти, когда вооруженные чем попало студенты с неопытной отвагой

образовали армию добровольцев, чтобы защитить главное святилище галактической науки.

Пришельцы не ведали о Семидневном Сражении и перемирии, оставившем Университет свободным, -

в то время, когда даже по императорскому дворцу грохотали сапоги Гилмера и его солдатни на

протяжении их недолгого владычества.

Приблизившись к этим местам, люди Установления осознали лишь, что в мире, переходящем

от разграбленного прошлого к динамичному будущему, район этот оставался тихим, полным

изящества музейным образцом древнего величия.

В некотором смысле они тоже были чужаками. Нависшая пустота отвергала их.

Академическая атмосфера, казалось, еще жила здесь и сердито встрепенулась в ответ на вторжение.

Снаружи здание библиотеки казалась небольшим, но под землей оно расширялось и занимало

огромное пространство, по-прежнему полное духом науки. Перед изумительными фресками на стенах

приемной Эблинг Мис остановился.

Он прошептал – ибо здесь следовало говорить шепотом:

– Я думаю, что мы миновали помещения с каталогами. Я вернусь туда.

Его лоб горел, руки подрагивали.

– Меня нельзя будет беспокоить, Торан. Вы принесете мне еду?

– Все, что вы скажете. Мы поможем всем, чем можем. Если хотите, мы будем работать под

вашим руководством…

– Нет. Я должен быть один.

– Вы полагаете, что найдете то, что нам нужно?

И Эблинг Мис ответил со спокойной уверенностью:

– Я знаю, что найду!

Устройство "домашнего очага" здесь стало для Торана и Бейты насущной необходимостью,

более чем когда-либо за год их супружеской жизни. Это был странный "домашний очаг". Они жили в

простоте, странно контрастировавшей с былым величием планеты. Пищу они брали в основном на

ферме Ли Сентера, оплачивая ее маленькими атомными вещицами, которые легко было найти на

любом торговом корабле.

Маньифико освоился с проекторами в читальном зале библиотеки и просиживал там за

приключенческими романами и любовными историями столько, что стал забывать о еде и сне почти

так же, как Эблинг Мис.

Эблинг же самозабвенно погрузился в занятия. Он настоял, чтобы для него повесили гамак в

Зале психологических справочников. Его лицо заострилось и побледнело. Живость его речи пропала,

любимые ругательства скончались тихой смертью. Бейту и Торана временами он узнавал не без труда.

Легче он чувствовал себя с Маньифико, который приносил ему еду и потом нередко садился

рядом и часами зачарованно наблюдал за Мисом, пока пожилой психолог переписывал бесконечные

формулы, справлялся с бесчисленными книгофильмами, метался в яростных умственных усилиях,

пробиваясь к одному ему известному концу.

– Бейта! – резко сказал Торан, натолкнувшись на нее в полутемной комнате.

Бейта вскочила с виноватым видом.

– Да? Я тебе нужна, Тори?

– Конечно, ты мне нужна. Космоса ради, зачем ты тут сидишь? С тех пор, как мы добрались до

Трантора, ты все делаешь не так. Что с тобою происходит?

– Ох, Тори, прекрати, – устало произнесла она.

– "Прекрати, прекрати!" – нетерпеливо передразнил он ее и вдруг сказал с неожиданной

мягкостью: – Ты не скажешь мне, Бей, что случилось? Что беспокоит тебя?

– Нет! Ничего не беспокоит, Тори. Если ты будешь без конца придираться ко мне, ты сведешь

меня с ума. Я просто задумалась.

– Задумалась? О чем?

– Ни о чем. Ну, хорошо, о Муле, и о Хэйвене, и об Установлении, и обо всем прочем в том же

роде. О Эблинге Мисе, сможет ли он выяснить что-нибудь насчет Второго Установления, и что это

нам даст – и о бесчисленном множестве других вещей. Ты удовлетворен? – голос ее звучал

раздраженно.

– Если ты просто сидишь и тоскуешь, то с этим надо кончать. Это малоприятно и делу не

поможет.

Бейта поднялась на ноги и слабо улыбнулась.

– Хорошо. Я счастлива. Видишь, я улыбаюсь и радуюсь.

Снаружи раздался взволнованный крик Маньифико.

– Госпожа моя!..

– В чем дело? Входи…

Когда в открывшейся двери обрисовалась крупная фигура с жестким лицом, Бейта

поперхнулась.

– Притчер! – вскричал Торан.

Бейта ахнула:

– Капитан! Как вы нас нашли?

Хэн Притчер шагнул внутрь. Голос его был ясным, звучным и совершенно лишенным эмоций.

– Теперь я в звании полковника – у Мула.

– У Мула?.. – голос Торана осекся.

Наступила немая сцена для трех персонажей. Маньифико, дико озираясь, спрятался за

Тораном. На него никто не обратил внимания.

Стиснув дрожащие руки, Бейта произнесла:

– Вы нас арестовываете? Вы действительно перешли к ним?

Полковник быстро ответил:

– Я прибыл не для того, чтобы арестовать вас. В моих инструкциях вы не упоминаетесь. По

отношению к вам я свободен, и я решил воспользоваться нашей старой дружбой, – если только вы

позволите.

Лицо Торана исказилось едва скрытым гневом.

– Как вы нас нашли? Значит, вы в самом деле были на филианском корабле? Вы следили за

нами?

Невыразительное лицо Притчера как бы дрогнуло в беспокойстве.

– Да, я был на филианском корабле! Вас же я встретил… ну… случайно.

– Подобная случайность математически невозможна.