Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана - Сергей Милошевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
… Когда Шура Холмов дочитал до конца послание, написанное на туалетной бумаге, за окном уже брезжил рассвет. Отбросив в сторону размотанный рулон, Шура погасил настольную лампу, закурил папиросу и, подойдя к окну, задумчиво уставился на освещенные первыми лучами восходящего солнца крыши соседних домов. Сведения, изложенные в туалетном письме произвели на него достаточно сильное впечатление. Причем он был почти готов поверить в то, что все, что в нем написано — действительно правда. Уж очень стройным, логичным, со многими специфическими техническими и космическими терминами было оно. Поразмышляв немного, Холмов решил заняться этим неординарным делом. Причин для такого решения у него было две.
Во-первых, его манила весьма приличная сумма, которую можно было заработать без особого напряжения. (Холмов был почему-то убежден, что «вытащить» Хомякова из психбольницы он сможет запросто).
А во-вторых, и это было главным аргументом, заняться ему сейчас все равно было нечем — за время своего вынужденного отсутствия Шура растерял практически всех своих потенциальных клиентов. И пока они вновь найдут к нему дорогу, может пройти немало времени, в течение которого Шуре нужно будет пить, есть, курить, платить за квартиру и водить девушек в кино.
Поэтому, всхрапнув часика два и наскоро выпив чаю, Шура Холмов захватил сумку и отправился на вокзал, чтобы там сесть на электричку и добраться к окрестностям села Виноградовка. Вещественные доказательства пребывания прапорщика Хомякова на Луне безусловно нужно было найти в первую очередь, чтобы дальнейший труд не оказался напрасным — ведь версия того, что туалетное письмо было написано лишенным рассудка человеком все-таки полностью не исключалась.
Выйдя на пустынном полустанке, Холмов бодро зашагал по проселочной дороге. Через минут сорок он уже был в нужном ему месте и, поминутно сверяясь с куском туалетной бумаги, на котором прапорщик вычертил подробный план района своего приземления, принялся искать пруд и барсучью нору. Пруд он нашел довольно быстро, но вот с норой ему пришлось достаточно повозиться. Шура уже начал переживать, что ему не удастся найти ее — шутка ли, столько лет прошло — но в конце концов он таки обнаружил на одном из пригорков широкое отверстие в земле. Недолго думая, Холмов сунул туда руку и тут же заорал от боли — какая-то тварь вцепилась острыми зубами в его ладонь. Кряхтя, Шура стал тащить руку наружу вместе с упорно не отпускавшей его ладонь тварью. В конце концов ему удалось вытащить из норы свою руку, а также упиравшегося в землю всеми своими четырьмя лапами толстого барсука. Схватив свободной рукой валявшуюся рядом палку, Холмов что есть силы огрел ею вредную скотину по голове. Барсук тут же отпустил Шурину ладонь, отбежал метров на десять и, усевшись на травку, стал наблюдать за Холмовым со злобным выражением морды.
Сунув руку в нору вторично, Шура вскоре извлек из нее на свет божий свернутый в тугой комок шелковый купол парашюта, на котором отчетливо была вытеснена заводская марка, надписи «НАСА», «Аполлон-15» и «Мэйд ин Ю ЭС Эй». Развернув купол, Холмов увидел, что из него на землю упали несколько несколько сиренево-голубых камешков с фиолетовыми прожилками, необычайной красоты. Видимо, это и был брежневит. Подняв один из камешков, Холмов стал осматривать его со всех сторон. В этот момент лучи выглянувшего из-за тучи солнца осветили камешек, и он неожиданно заиграл какими-то феерическими, серебристо-золотистыми переливами. Баз всякого сомнения, это было неземное вещество…
Полюбовавшись камешком, Шура собрал весь брежневит в свою сумку, туда же положил кусочек шелка с заводской маркой и надписями, который он отрезал от купола (сам парашют Холмов спрятал обратно в барсучью нору). Затем Холмов направился к пруду. Вытащив из сумки сложенную в бухту длинную веревку с большим металлическим тройным крюком на конце (так называемую «кошку»). он принялся ходить по берегу, периодически забрасывая «кошку» в воду. Через час работы Холмов натаскал на берег целую кучу всякой дряни — несколько трупов дохлых кошек и собак, велосипедную раму, старое дырявое корыто, покрышку заднего колеса от трактора «Беларусь», несколько непонятных ржавых железяк — но скафандр буквально как в воду канул.
— Закурить не найдется, касатик? — вдруг услышал Шура чей-то ласковый голос. Обернувшись, Холмов увидел худенького старичка в потрепанном зипуне с удочками в руках, насмешливо глядевшего на него.
— Крючки-то у тебя, касатик, маленько великоваты, — закурив, произнес старичок, кивнув в сторону «кошки». — У нас такой рыбы большой отродясь не было в пруду…
— Да я, батя, вовсе не рыбу ловлю, — нехотя ответил Шура, тоже закурив, — Понимаешь, лет десять назад мы тут с корешами раков ловили, ну и по пьянке водолазный костюм утопили. А теперь он мне понадобился. Вот, ищу..
— Водолазный костюм? Мериканский? Дык выловили его давным-давно! — неожиданно воскликнул старичок. — Гришка-молдаван лет пять назад с сеткой браконьерничал, ну и вытащил. Он его потом под опрыскиватель приспособил, там классные баллоны за спиной. Говорит, красота — одел эту штуку с баллонами, ходишь, прыскаешь — и никакие химикаты на тебя не попадают. Он, кстати, и сейчас в нем деревья опрыскивает…
— А где этот Гришка-молдаван живет? — оживленно спросил Шура, отшвырнув в сторону недокуренную папиросу.
— Улица Колхозная, 98. У него такой дом, из ракушняка, нештукатуренный, — объяснил старичок. Найдя дом № 98 по улице Колхозной, Холмов несколько раз сильно стукнул ногой и рукой в железную калитку. Вскоре из-за дома вывалилась фантастическая фигура в космическом скафандре с изображением американского флага на груди и надписью «USA» и, медленно переваливаясь, побрела к калитке.
— Чего надо? — мрачно спросил сидевший в скафандре загорелый усатый мужчина средних лет, откинув плексигласовое «забрало» и настороженно глядя на Холмова.
— Гражданин, — так же мрачно произнес Шура. (Он чуть было не добавил «Гришка-молдаван», но вовремя осекся). — Я из милиции, вот мое удостоверение. К нам поступила информация, что вы, несколько лет назад, занимаясь браконьерством, выловили в пруду скафандр американского летчика, выполнявшего разведывательный полет и сбитого нашими доблестными зенитчиками над Одесской областью…
— Э?… — только и произнес ошеломленный Гришка-молдаван, раскрыв рот. — Вот тебе и «э»! — рассердился Шура. — Ну-ка, вытряхивайся живо из скафандра, он необходим, как вещественное доказательство! Где ваша сознательность, гражданин, обнаружив такую вещь вы должны были немедленно сдать ее в компетентные органы. Впрочем, это скоро вам объяснят в другом месте…
Сунув скафандр в сумку, довольный Холмов поспешил на станцию. Бесспорные доказательства пребывания прапорщика Хомякова на Луне были обнаружены, а, стало быть, дело можно было смело продолжать дальше.
Приехав домой и отдохнув с часок, Шура отправился в Одесскую психиатрическую больницу на разведку. (Он решил не терять времени даром и довести это необычное дело до конца как можно быстрее). Однако, результаты разведки повергли Холмова в большое уныние. Все оказалось далеко не так просто, как он себе представлял. Спецотделение Одесской психиатрической больницы располагалось в середине окруженного со всех сторон больничными корпусами дворика и представляло собой самую настоящую тюрьму с забранными толстыми решетками окнами. И если в обычные корпуса психбольницы можно было хоть с большим трудом, но проникнуть, то спецотделение, котором содержались свихнувшиеся убийцы-маньяки, политически неблагонадежные граждане, лица, совершившие крупные преступления на почве повреждения психики, первый советский человек, побывавший на Луне и т. д., тщательно охранялось широкоплечими «санитарами». (Взглянув на широкие физиономии которых, Шура безошибочно определил, в каком учреждении они фактически получают зарплату (О том, чтобы вызволить оттуда Хомякова обычным путем, передав ему штатскую одежду и веревочную лестницу, не могло быть и речи. Оставался один выход — каким-то образом внедриться в психбольницу и провести тщательное обследование окружающей обстановки. Для того, чтобы найти какое-то слабое место в охране спецотделения, какую-то «лазейку», через которую можно было бы вытащить Хомякова на волю. Собственно, здесь имелось только два пути — либо попасть в сумасшедший дом в качестве пациента, либо в качестве сотрудника. Первый путь Шура, после длительного размышления отверг — он бы значительно сковал его возможности для обследования окружающей обстановки. Оставался второй путь — устройство в психбольницу на работу. Однако, Холмову и здесь не повезло. В отделе кадров Одесской психиатрической больницы ему любезно сообщили, что свободных вакансий у них нет, за исключением дежурной санитарки.
