Штурманок прокладывает курс - Юлий Анненков

Он вышел из машины, а я поехал вперед. Слева, за двойной линией лип, заблестел под луной пруд. Я свернул, медленно подъехал к обрыву. Глубоко!

Те автомобили сзади уже настигали. Лучи их фар заскользили по липам. Выйдя из машины, я подтолкнул ее. «Адлер» плюхнулся в озеро. Вода покрыла его.

Немцы все-таки заметили, как я сворачивал влево. Одна их машина прошла вперед, вторая остановилась, и оттуда высыпали солдаты. Прячась за стволами, я побежал мимо пруда, к въезду в усадьбу «Общества любителей зимней охоты».

Спереди и сзади приближались развернутыми цепями солдаты. Они шагали поперек шоссе и по полям, за липами. Но я уже стоял в тени кирпичного забора и нажал пуговку звонка у ворот.

— «Птицелов из местных, с хорошей рекомендацией...»

Глава пятая

ХАУПТШТУРМФЮРЕР ВОЛЬФГАНГ ФОН ГЕНКЕЛЬ

Солдат проводил меня в зальце с колоннами. Из-за стола в углу вскочила фройляйн в форме вспомогательных войск. У нее были круглые очки, унылый нос и роскошная светло-каштановая коса. Докладывая, что майор Лемп в городе, а лейтенант Кляйнер сейчас освободится, девица покраснела. Ее оттопыренные уши были густо розовыми на просвет. Занятно! Неужели это она выручила Аркадия Семенца?

Девица предложила сесть и сама уселась так, что были слишком хорошо видны ее ноги в изящных туфельках, вопреки форме.

Я тут же взял дружески-игривый тон. Ее звали Эрна.

— А почему не Эри? Так называется озеро в Канаде. Вы там не бывали, Эри? Ваши глаза напоминают это озеро. Снимите-ка очки!

Мы уже были почти приятелями, когда ее позвал Кляйнер. Не дожидаясь приглашения, я тоже вошел в кабинет.

Слева небольшая дверь, столик с креслами. Справа — сейф, яркая лампа на обширном письменном столе, за котором терялся в этой полупустой комнате маленький лейтенантик. Он узнал меня мгновенно и не слишком удивился:

— Прошу вас, герр хауптштурмфюрер!

Мы поздоровались как знакомые, без официального «хайль».

Кляйнер извинился за вчерашний обыск и тут же попросил документы. Я сказал, что предъявлю их Лемпу. Тут Кляйнер обратил внимание на мои сапоги, залепленные грязью:

— Вы пришли пешком?

— Да нет! Преследовал одного типа, залез по горло в болото. Ну, а потом у ваших ворот отправил машину. Срочный пакет в Ровно. Лейтенант, вам не приходит в голову, что я голоден? Ужин — сюда, в кабинет, а я пойду приведу себя в порядок.

— Слушаюсь, герр хауптштурмфюрер. Если разрешите, я пока допрошу некую личность. Возможно, знаете его — Гуменюк.

Когда я вернулся в кабинет выбритым, в начищенных сапогах, Гуменюк все еще был там. Кляйнер, как водится, посадил его под свет лампы. Эрна переводила, делая заметки в блокноте.

Кивнув Кляйнеру, чтобы он продолжал, я сел за спиной Гуменюка к столику, где уже стоял ужин с бутылкой вина.

Гуменюк говорил без умолку; пыхтя, доказывал, что сызмальства ненавидит все русское. Ему противен русский язык. Само слово «Москва» доводит его до бешенства. Как он может быть связан с подпольем, если большевики лишили его имущества?

Время от времени Кляйнер прерывал это словоизвержение:

— Откуда у вас радиодетали? Где русская радиостанция?

Гуменюк разводил короткими руками, затылок его багровел.

— Придется допросить его в подвале, — сказал мне Кляйнер.

Гуменюк обернулся. Узнал или не узнал?

— А вы не церемоньтесь с ним, лейтенант. Сейчас я научу вас.

Гуменюк смотрел на меня с ужасом и удивлением.

— Вы, вы. — Он даже встал. Сейчас скажет, кто я.

— Сесть! — Я так стукнул по столу, что выплеснулось вино. — А ну рассказывай, предатель, как ты дал немецкую форму партизанскому связному. Говори, шкура, куда увезли рацию!

Я расстегивал кобуру пистолета, когда в комнату вошел мрачный Лемп в шинели и фуражке. Он увидел меня и остолбенел.

— Чему вы удивляетесь, Ферри? Хайль Гитлер!

Он ответил «хайль» таким тоном, будто хотел сказать: «Ну и денек сегодня!»

— Уберите, пожалуйста, этого кретина, — попросил я Кляйнера. — У нас с майором есть дела поважнее.

— Да, да, — сказал Лемп, — займитесь им там...

Эрна взяла его шинель и фуражку. Когда все вышли, я показал Лемпу жетон и документы фон Генкеля:

— Вы молодец, Ферри, не ошиблись тогда.

— Только идиот мог считать вас русским, — буркнул он. — Но зачем все это?

И тут я рассказал ему, что по заданию генерала Томаса провожу секретную проверку местной службы безопасности.

— Вы в курсе сегодняшних ужасных событий, герр майор? За это крепко достанется всем.

— Еще бы! Весь город в панике, будто русские танки уже на мосту. А этот флаг на башне? Почему-то морской?

Я налил по бокалу себе и ему. Он выпил, но остался мрачным. Тут я «пошел на откровенность», сказал, что в четвертое управление СД в Берлине еще несколько дней назад поступили сведения о подготовке покушения на Берга и Хокка. Именно поэтому вместо них прибыли менее значительные лица. А местная СД показала свою полную бездарность, если не хуже.

— Они умеют только мешать вам, Ферри. Впрочем, и вы не брезгаете вмешательством в их дела.

Тихо, как мышка, в дверь проскользнул Кляйнер и вызвал Лемпа. Понятно! Гуменюк сказал Кляйнеру, что я партизан.

Оставшись один, я убедился, что ящики стола не заперты. Ничего важного там нет. Сейф обычный. Я видел такие в советских учреждениях. Маленькая дверка ведет в комнатку с архивными шкафами и умывальником. Выход из комнатки — только сюда.

Лемп отсутствовал долго. Очевидно, он сам допрашивал Гуменюка в подвале. Сейчас он сделает свой ход.

Ход оказался несложным. Лемп вернулся в сопровождении автоматчиков и с порога потребовал, чтобы я сдал оружие.

— Этот пистолет — подарок моего начальника, — сказал я, протягивая ему рукояткой вперед вальтер, полученный от Веденеева. — Пожалуйста, не повредите его как-нибудь.

— А сами вы не боитесь получить повреждения, герр Генкель, пан Пацько или как вас там по-настоящему?

Один из солдат с профессиональной сноровкой обшарил мои карманы, вынул из кобуры запасную обойму:

— Больше оружия нет, герр майор.

— А теперь убирайтесь вон, — спокойно сказал я солдату. — Надеюсь, вы не боитесь, Ферри, остаться с безоружным человеком, которого, как вы выразились, только идиот мог принять за русского.

— But I don't say you are a Russian![86] — произнес он на плохом английском языке.

Вот это оборот! Он принимает меня за англичанина!

— Your english is wery poor, Ferry![87] Продолжим на родном языке. Отошлите охрану. Вы помните Рюхина?

Он махнул рукой автоматчикам и уселся, как прежде, за столик с незаконченным ужином. Постепенно его лицо из надменно-официального снова стало настороженным и фальшиво-любезным.

— Так вот, мой дорогой Ферри, ваш русский агент Рюхин выдал советской контрразведке всю заброшенную вами группу.

— Это ложь! — сказал он. — Откуда вы знаете о Рюхине?

— Вы получали от Рюхина шифровки, по его требованию направили в район Котельниково еще одну группу, а потом наступило молчание. Так?

— Дальше. Что вы еще знаете?

— То, чего не знаете вы. Вы стали объектом радиоигры русской контрразведки. Это они посылали вам шифровки, пользуясь позывными и кодом Рюхина. Данные, полученные вами, — липа. Вы сообщили о сосредоточении русских войск в том месте, где их не было, и неплохо помогли русским при окружении шестой армии. А люфтваффе вместо военного объекта разбомбила склад железного лома.

— Если даже это так, откуда вам это известно?

— Не догадываетесь? Английская разведка обменивается информацией с русскими.

— Вы подтверждаете, что вы английский агент. Какая служба? «Сикрет сервис» лорда Ванситтерта или МИ-15 полковника Кука?

— О моих контактах с англичанами вам знать не обязательно. Кстати, вы весьма смутно представляете себе организацию британских секретных служб. Это простительно. Но если адмирал Канарис узнает, как вы его подвели, пойдете рядовым на Восточный фронт. Это — в лучшем случае!

Я объяснил ему, что провал диверсионной группы под Сталинградом привлек внимание СД к южнобугской абвергруппе.

— Кальтенбруннер ищет промахи Канариса, чтобы при случае предъявить их фюреру, а вы, Лемп, пешка в этой игре великих людей. И действуете вы как самый настоящий идиот. Ну, на кой черт вам понадобился мой пистолет?

Лемп, однако, не сдавался. Он спросил, зачем мне, офицеру СД, нужно было наводить абвер на Митрофанова и Гуменюка:

— Согласитесь, это странно, Тедди! Что вы скажете на это, сэр? Как вас там — Джонсон или Смит?

— Если я Смит, почему вы зовете меня Тедди? Тедди — это Федор Карпович Пацько, которого больше не существует. Меня зовут Вольфганг фон Генкель. Вы можете называть меня по-приятельски Вольф.

Он наконец соизволил пошутить:

— Вам больше подходит Фукс[88].