По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России. - Константин Константинович Случевский

при встрече двух мировоззрений — славянского и германского, Нарва в настоящую минуту питается, если можно так выразиться, своими мануфактурами, колоссальнейшими созданиями современности, как бы сдавившими водопад, одно из роскошнейших явлений нашей северной природы. Право, трудно разобраться в тех впечатлениях, которые невольно одолевают посетителя: жалеть ли о дикой, пустынной красоте водопада, навсегда утра-ченной? Удивляться ли, или радоваться могуществу мысли человека, одолевающей неизмеримые силы природы и загораживающей своей торговой предприимчивостью эту чудесную красоту? Сто тысяч лошадиных сил шумит в водопаде постоянно, так как он низвергает по 60,000 куб. футов в секунду, а на 1,000 сил нужны 600 куб. футов; всеми мануфактурами, стоящими над ним, взято в работу только около 10,000 сил (7,000 кренгольмской и 3,000 барона Штиглица), следовательно 9/10 могущества водопада еще и теперь растрачиваются на безумный рев и грохот, на бесполезное подтачивание несокрушимых скал; но нет никакого сомнения в том, что все эти силы долгое время гулять не будут.

Здесь, в Нарве, на шумной и быстрой реке Нарове, уже с 1223 года толпились датчане, затем немцы и шведы, но еще раньше были тут русские, и место называлось Ругодив. Немецкие рыцари, эти крестоносные банкиры и ростовщики балтийского побережья, купили городок у датчан в 1347 году. XVI и XVII столетия — это длинный ряд войн, и самых кровавых, за обладание этим местом. Иоанн III, в 1492 году, ставить против немецкого замка, высившегося на левом берегу Наровы, свой замок Ивангород на правом; оба они держатся и до сегодня в своих могущественных сухих очертаниях; в 1700 году осаждал Нарву, от сентября до ноября, Петр I, но неудачно, и только в 1704 году, после четырехмесячной осады и десятидневного бомбардирования, взял и город, и крепость, в августе месяце. Различны были дни боя в 1700 я 1704 годах; в 1700 году дула в лицо русским могучая ноябрьская снежная буря, и остатки отступившей армии были спасены стойкостью новосозданных полков, Преображенского и семеновского; в день окончательного покорения Нарвы, в 1704 году, напротив того, стояла ясная августовская погода. Но различие погоды и исхода боя вполне покрывались однообразием последствий: груды убитых сваливались в Нарову, и долгое время жители города не могли употреблять в пищу местных угрей, откармливавшихся этими трупами. «Не чужая эта кровь, а русская!» — воскликнул Петр, бросая, по взятии города, свой меч на стол, — меч, которым, въезжая в город бок-о-бок с фельдмаршалом-лейтенантом Огильви, собственноручно заколол он одного из грабивших солдат своих и доказал этой расправой, к каким средствам надо было прибегать, чтобы удержать остервенение давнишней, столетиями вскормленной ненависти. Еще и доселе слышится в Нарве та могучая пощечина — о ней рассказывает биограф Карла XII, Адлерфельд, — которую дал Петр Великий шведскому коменданту Горну, перед тем, чтобы запереть его в каземат и заставить испытать на себе те сладости крепостного заключения, которые заставлял он так старательно испытывать русских пленных.

Свидетелей обоих последних фактов было в свое время много: одна из рассказчиц — это Анна Крамер, дочь нарвского нотариуса. Она, вместе с тысячами других, была некогда сослана Петром I в Россию, именно в Вологду, в то время, когда в Царе явилось сомнение в верности жителей Нарвы и бывшего Дерпта; жители их в 1708 году отправлены были гуртом в места более отдаленные, и оба города в конец запустели. Анна Крамер поступила служить в дом генерала Апраксина, в Казани, от него перешла в Петербург, к генералу Балку, а от него к известной Гамильтон, после казни которой поступила на должность камерфрау к Императрице Екатерине I; она сопровождала Их Величества в 1716 году в Голландию, и когда царевич Алексей Петрович неожиданно скончался в Петропавловской крепости, Петр I взял Крамер с собой в крепость, где она прибрала и одела останки скончавшегося. Позже Крамер состояла при принцессе Наталии, по смерти которой удалилась под Нарву и умерла в глубокой старости в 1770 году, в имении, подаренном ей Императрицей. Следует вспомнить, что Императрица Екатерина I, имевшая своей камерфрау Крамер, была приемной дочерью пробста Глюка в близком отсюда Мариенбурге и взята в плен войсками Шереметева в 1702 году.

Мало городов, сохранивших до такой степени четко планировку далеких дней, как Нарва. При небольшом усилии воображения можно составить себе полную картину её средневековой физиономии, хотя бы так, как изображена она в рисунках Олеария, бывшего тут в 1636 году в течение одних только суток; некоторые рисунки, помещенные в его издании, доставлены ему, вероятно, позже; но как не узнать в том, что видно сегодня, того, что было 250 лет назад? Главная причина этого — в самой местности: реку Нарову из её отвесных, скалистых берегов отвести нельзя, и оба центральные, стародавние замка, Ивангород — на одной и Длинный Герман — на другой стороне, тоже не поддаются уничтожению. Как стояли они друг перед другом, на двух противоположных берегах, заглядывая один другому во внутренние дворы и имея возможность пристреливать в них из самопалов кого угодно, так стоят они и сегодня, не разрушенные, а, напротив, поддержанные и подчищенные, и служат жилым помещением и местом складов для наших войск. И чем полнее впечатление исторической жизни, тем резче контраст, который противополагается ей тут, в одной версте от города, на самом водопаде, двумя колоссальными мануфактурами, последним словом заводской техники и науки, расположенными, как и два старые городские замка, друг против друга; не более как привеской к ним является, если можно так выразиться, сам, ветхий деньми и историей, город.

Месторасположение кренгольмской и штиглицовской мануфактур очень красиво. На продолговатом острове Наровы, Кренгольме, разделяющем реку, а, следовательно, и водопад её, ровно на-двое, раскинулась кренгольмская мануфактура, перерабатывающая хлопок; ее предстояло посетить на следующий день. На правом берегу реки, против острова, помещаются бывшие льнопрядильная и суконная фабрики барона Штиглица, называемые теперь «нарвской суконной и льнопрядильной мануфактурой». Для того, чтобы посетить кренгольмскую, направляются из Нарвы левым берегом Наровы и переезжают на остров ниже водопада через мост многораскосной системы на двух каменных быках, поднятый над стремниной на тридцать пять футов; чтобы проехать на штиглицовскую, Нарову переезжают в самом городе, по старому мосту, расположенному как раз между укреплениями Ивангорода и старонемецким замком, и направляются правым берегом.

Красивые насаждения раскинуты кругом штиглицовских мануфактур, дающих занятия более чем 2,500 рабочим, с их женами и детьми. Штиглицовских мануфактур, стоящих рядом, как сказано, две: суконная и льнопрядильная. Маленькая суконная фабрика возникла на этом месте ещё в 1834 году; в 1838 ей владела компания