Вещий князь: Сын ярла. Первый поход. Из варяг в хазары. Черный престол (сборник) - Андрей Посняков

После отплытия Хельги и объявился в разрушенной усадьбе Ирландец. Думал, ласково встретит любовница. А любовница – хозяйка усадьбы Гудрун, вдова Сигурда-ярла – поначалу-то встретила ласково, три ночи с ложа не отпускала, забавница, а потом пошли проблемы.

Причем именно ее проблемы, как хозяйки усадьбы. Во-первых, интриги. Эти ж, местное вражье, никуда не делись. Так и мутили воду в округе Скьольд Альвсен по прозвищу Жадина да дружок его Свейн Копитель Коров. Пока молодой ярл был, смирно сидели, а как ушел в поход, так давай накатывать на вдовушкину землицу. Это мол, пастбище, завсегда роду Альвсенов принадлежало, а та рощица – Свейну. Не знала, что с ними и делать, вдовица, да вот теперь хоть один верный человек появился. Это она про Ирландца так думала. А тот никому верным никогда не был и впредь быть не собирался. Делал то, что лично для него выгодно. Вот явился в усадьбу, к Гудрун под бок – ничего баба, целуется жарко и в постели хороша, не смотрите, что сорок, – да ведь забот-то у нее оказалось выше крыши! А зачем Ирландцу чужие заботы? У него что, своих мало? Вон, люди сказывали, рыщет по дальним лесам огромный волчище – днем, не таясь, ходит. Правда, людей есть перестал, но это, может, и брешут. Знал, хорошо знал Конхобар, что это за волчище. Самый настоящий волкодлак-оборотень, Черный друид Форгайл Коэл, что вместе с Конхобаром приплыл год назад из Ирландии, гонимый насмешками и презрением к старой языческой вере. Перед этим гадал Форгайл на человеческих внутренностях – и было ему озарение, посланное жестокосердным богом Кромом. Узнал Форгайл, что сын его старого знакомца, финнгалла-викинга Сигурда, в недалеком будущем станет правителем далекой страны Гардарики, в которой богов множество, а главного бога нет. Да и живут там люди отдельными племенами. Потому и не будут особо противиться, когда Хельги – так звали сына старого Сигурда – сначала исподволь, тихой сапой, а затем – когда рыпаться уже поздно – и силой принудит их признать древних кельтских богов, живущих человеческой кровью. И пошлет неисчислимые воинства на битвы, и захватит все страны, и зальет их кровью, и восстанет брат на брата, а сын на отца – и наступит (так говорится в преданиях) конец света, когда падут все боги и все герои. Боги сказали Форгайлу, что сможет тот заменить душу Хельги своей, а значит – стать повелителем мира. И Черный друид обрадовался, погрузился в сладостные мечтанья. О том, как накажет он ирландцев, за то, что отвергли старую веру, за то, что ни во что не ставят друидов, за то, что насмехаются над ними и презирают, за то, что являются верными поклонниками распятого бога, за то… В общем, за многое. Власть – вот чего не хватало Форгайлу, униженному и оскорбленному жизнью. Прихватив с собой младшего жреца Конхобара, жертвенные кувшины и двух приблудных детей для будущей жертвы, друид Форгайл последовал за Сигурдом – вернее, за его сыном Хельги – в их страну, называемую Норд Вегр – Северный Путь. А там… А там не сложилось. Не смог Форгайл заменить своей душой душу Хельги – что-то или кто-то помешал, место оказалось занятым, вот только кем? И Черный друид, вспомнив древний обряд, обратился в волка, но не смог вновь стать человеком – не дали местные боги. Где-то он сейчас рыщет? Право, лучше бы сгинул.

Конхобар поежился, представив пронзительный, обжигающий взгляд друида в образе волка. Нет, лучше бы сгинул…

Вдова Сигурда ждала его в доме – его-то отремонтировали в первую очередь, да почти что и не выгорел дом внутри, так, пара столбов да лавок. Дом был большой, вытянутый в длину, словно выброшенный на берег кит, – места хватало всем многочисленным родичам, да еще рабам и слугам. А в суровые зимы нередко в задней части дома, за очагом, располагался и скот. Окон, по сути, не было – если не считать нескольких узких дыр, скорей бойниц, нежели окон. Внутри дома густо стелился дым. Поднимаясь от очага, разлетался по стенам, ел глаза, прежде чем выйти наружу в отверстие крыши. Кроме очага, чадили и сальные светильники, укрепленные на витых железных столбцах. Над очагом, на больших вертелах жарилась рыба. Жирная вкусная треска. Хозяйка Гудрун самолично переворачивала каждую рыбину, следя, чтобы не подгорела. Треска, правда, все равно подгорала. Да и нельзя было ничего толком и разглядеть в этом смрадном чаде, впрочем, обитатели дома к нему привыкли с раннего детства – другого жилья у них не было, если не считать летние хижины пастухов и вольноотпущенников.

– Сейчас приходил наш вольноотпущенник Трэль – он живет в предгорьях у дальних лугов, – вместо привета сразу начала Гудрун. – Так вот, он сказал, что видел у наших пастбищ вооруженных всадников.

– И что? – пожал плечами Ирландец, лихорадочно соображая, к чему такому клонит хозяйка усадьбы и как это все может выйти боком лично ему.

– Да ничего! – Вдовица взвилась вороном. – Это люди Скьольда! Не просто так появились они у наших лугов. Боюсь, скоро недосчитаемся пары-тройки овец, а то и коровенки!

– Ну-ну, успокойся, Гудрун. – Ирландец присел на скамью рядом. Скьольд Альвсен, владелец соседней усадьбы, давно зарился на горные пастбища Сигурда и после гибели старого ярла, видно, решил, что пришел их черед. – Это ты сама догадалась про Скьольда или Трэль Навозник сказал? – осторожно переворачивая подгорающую рыбину, поинтересовался он.

– Навозник, – кивнула вдова.

– Ха! Навозник! – Конхобар деланно всплеснул руками. – Я так и знал. И ты его послушала? Да ведь он полный придурок.

– Нет, – покачала головой Гудрун. – Он вовсе не такой дурень, каким прикидывался, когда был рабом. И врать нашему роду не станет.

– Сожрал бы он весь ваш род с потрохами, если б смог! – цинично перебил собеседницу Ирландец. – Не забывай, Навозник – бывший раб, и если б Хельги в припадке безумной щедрости не отпустил его на волю, я бы посмотрел еще, на вашей ли стороне он сражался б во время пиратского набега или на стороне Хастейна! Нет, доверять ему нельзя.

– Но ведь воины-то были! Их не только Навозник видел, – резонно возразила Гудрун.

– А откуда ты знаешь, что это Скьольд их послал? А может, Торкель? Или Свейн Копитель Коров? А может быть, это вообще бродя-ги-нидинги?

– Ну, я не знаю… – Вдова беспомощно развела руками. – Вот съездил бы и посмотрел сам.

– А что, и съезжу! – согласился Ирландец. – Вот только после того, как подниму затонувший драккар с сокровищами.

– Ох уж этот драккар… – тяжело вздохнула хозяйка Гудрун.

Боевой корабль Хастейна, налетевший на камень и затонувший почти рядом с водопадом, Гудрун с Ирландцем поднимали уже недели две – и все никак не могли поднять, уж слишком глубоко тот корабль находился. По словам Конхобара, на корабле определенно были сокровища, они были на всех кораблях покойного пиратского ярла, пусть в разном количестве, но определенно были – недаром его люди так любили вспоминать веселый набег на побережье Кента. Туда явились, где не ждали. И даже столкновение с могучей дружиной Рюрика Ютландца не нанесло сокровищам Хастейна особого урона – потерял только людей да три драккара. Так что точно знал Ирландец – были на затонувшем драккаре сокровища, были. Осталось только их оттуда достать. Достать…

– О, боги! – Конхобар хлопнул себя по лбу. – Поистине я глупее Навозника. Ну зачем же мучиться, поднимая со дна весь драккар, когда гораздо легче просто достать с него сокровища.

– И как же? – скептически ухмыльнулась Гудрун, но в глазах ее вновь загорелась потаенная алчная надежда. А вдруг и вправду получится?

Кого б только взять в ныряльщики? Доверять никому нельзя – хоть сам ныряй вместе с Гудрун. Ирландец даже чуть не расхохотался, представив такую картину. Нет, надо либо особо доверенных, либо тех, кто не проговорится, – хорошо бы кого с дальних хуторов. Главное – обеспечить тайну в момент подъема, потом-то уж пускай языками чешут, сокровища-то вот они – надежно спрятаны в сундуках… вот только в чьих? Гудрун или его, Ирландца? Да, пожалуй что, Гудрун, у Ирландца-то и сундуков своих нет. Значит, нужно сделать захоронку. Тайком от Гудрун. Мало ли, пригодится.

– Нужны верные люди, – вслух произнес Конхобар, и вдова понимающе кивнула. Одно дело – под смешки соседей поднимать просто пустой, разбитый камнями корабль, с целью последующего трудоемкого ремонта и продажи, и совсем другое – нырять за сокровищами.

– Из тех, кого я знаю, Трэль Навозник – лучший ныряльщик, – подумав, заявила хозяйка. – Глубже всех ныряет и дольше. Только холодной воды не любит, так ведь сейчас тепло.

– Навозник? – Ирландец нахмурился. Нет. Уж слишком ненавидит его бывший раб после того случая на островном жертвеннике.

– Слыхала, слыхала про твои шалости, – усмехнувшись, поддела Гудрун. Вот ведь зараза – любила прихватить за живое. – Хотя, если ему хорошо заплатить… он ведь копит деньги, хочет вернуться домой, дурачок, как будто ему здесь плохо. Рассказывал пастухам про каменные дома, теплое море, огромный город, где живет столько людей, сколько не наберется в Халогаланде, Вестланде и Вике вместе взятых. Врал, в общем. А те и рады – уши развесили.