Раскол - Рагнар Йонассон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И поэтому они обратились к акушерке из Оулафсфьордюра, – подытожила Делия. – В Сиглуфьордюре все друг друга знают, так что обвести вокруг пальца местную акушерку им бы не удалось.
– Вы правы, – подтвердил Ари. – Гвюдмюндюр наверняка представил Йоурюнн Гвюдфинной и надеялся, что обман останется нераскрытым. Не следует забывать, что сестры были очень похожи, – стоит только взглянуть на фотографию, с которой все началось. – Он извлек из записной книжки копию снимка и показал ее присутствующим. – Обратите внимание, что основное отличие между сестрами в том, что одна из них более худощавая – и это Гвюдфинна, которая вроде как совсем недавно стала матерью. Крошечная деталь, но в то же время и важный фрагмент пазла, который встраивается в единое панно. Я, кстати, еще раз съездил к Бьорг, чтобы показать фотографию, но, как и следовало ожидать, столько лет спустя она не смогла с уверенностью сказать, у какой именно из двух женщин она принимала роды.
– Вот так история, – протянула Делия, явно обескураженная тем, что услышала. – Значит, в этом и кроется причина того, что после смерти Йоурюнн не было опубликовано ни одной ее фотографии?
– Совершенно точно, – убежденно кивнул Ари. – Было бы неоправданным риском публиковать фотографии Йоурюнн, учитывая, что акушерка могла заметить, что женщиной, у которой она принимала роды, была именно погибшая, а не ее сестра.
В этот момент голосом, полным тоски, заговорил Хьединн:
– Так кто же все-таки убил Йоурюнн?
– Гвюдфинна, конечно, – сказал Ари.
– Да что вы несете?! – взорвался Хьединн. – Вы же совсем недавно утверждали, что ни мой отец, ни мама не имеют к ее смерти никакого отношения… – Он внезапно затих, видимо окончательно осознав, что имел в виду Ари.
Не успел тот и рта раскрыть, как суть дела облекла в слова Делия:
– Ну да… потому что Гвюдфинна – тетя Хьединну, а не мать.
– Все, больше я этого слушать не могу. Вы что, хотите, чтобы я поверил, что моя мать на самом деле не моя мать?
Ари подумал было закончить на этом свой рассказ, но все же решил объяснить присутствующим еще кое-какие детали.
– Помните, что сказал вам отец, Хьединн? Что у вас была тетка, которая «смогла лишить жизни». Я много думал над этими словами. Он, безусловно, говорил о Гвюдфинне – вашей тетке, которая лишила жизни вашу маму.
– Я сказал вам это по секрету, черт возьми! – выпалил Хьединн.
Делия поднялась на ноги:
– Время уже позднее. Думаю, на сегодня достаточно.
Но Хьединн, судя по всему, придерживался другого мнения:
– А зачем ей понадобилось убивать Йоурюнн? Скажите-ка на милость.
– Я, конечно, не могу знать этого наверняка, но тот факт, что психика Гвюдфинны пошатнулась, сомнений не вызывает. Видимо, то же самое касалось и ее сестры. Положение, безусловно, было незавидным для них обеих. Йоурюнн родила ребенка для своей сестры и была вынуждена лицезреть его каждый день…
– А Гвюдфинна терзалась от того, что ей приходится делить кров с женщиной, которая вступала в интимные отношения с ее мужем, – добавила Делия.
– Да, вероятно, в Гвюдфинне взыграла ревность, а возможно, ее преследовал страх, что, покидая Хьединсфьордюр, Йоурюнн заберет у нее малыша. Не исключено даже, что Йоурюнн высказывала ей подобные угрозы. Как бы то ни было, не подлежит сомнению, что оторванность от мира сыграла с ними обеими злую шутку. Поведение Гвюдмюндюра после кончины свояченицы говорит в пользу того, что он стремился защитить близкого себе человека – свою жену, которая совершила убийство. Он отказался от квартиры в Рейкьявике в пользу Мариуса, отправил его на безопасное для себя расстояние и в определенном смысле купил его молчание. Принимая во внимание слова его брата, Мариус, видимо, был убежден, что его супруга совершила самоубийство. Наверняка именно поэтому он смолчал, поддержав версию о несчастном случае. Йоурюнн действительно была не в лучшей форме, так что Гвюдмюндюру оказалось несложно убедить Мариуса в том, что она наложила на себя руки. Вполне вероятно, что всей правды не знал никто, кроме Гвюдмюндюра и Гвюдфинны. Однако все трое, включая Мариуса, сговорились солгать полиции, показав на допросе, будто Йоурюнн якобы подтвердила, что выпила яд по ошибке. Гвюдмюндюр с Гвюдфинной поступили так для того, чтобы скрыть правду, а Мариус, вероятно, для того, чтобы скрыть то, что он считал правдой.
– А Гвюдмюндюр еще и Антона отправил за границу, – заметила Делия.
– Да, ведь кому, как не ему, было знать о довольно-таки странном состоянии, в котором той зимой пребывала Гвюдфинна, а также о неприязненных отношениях между сестрами. Антон мог стать опасным свидетелем, – сказал Ари. – Вероятно, он знал и о том, что фигурирующее в полицейском отчете утверждение, будто крысиный яд хранился в банке, похожей на ту, где был сахар, является стопроцентной ложью.
Сделав паузу, Ари огляделся. Ему показалось, что в кухне стало темнее, а потом заметил, что одна из свечей на подоконнике погасла.
Все молчали, и он заговорил вновь, чтобы нарушить тишину:
– Стоит заметить, что эта фотография говорит сама за себя. – Он положил копию снимка на стол. – На лицах Гвюдмюндюра, Гвюдфинны и Йоурюнн совершенно безрадостное выражение, и обратите внимание, на каком расстоянии друг от друга стоят сестры: одна – на одной стороне, другая – на противоположной, а ребенка держит посторонний человек.
Кристина поднялась со своей табуретки, – очевидно, ей не терпелось уйти. Ари встал следом за ней, но продолжал говорить:
– Это предприятие наверняка изначально было обречено на провал, но закончилось все еще хуже, чем можно было предположить. Мариус принял в дар квартиру, чтобы не остаться без крыши над головой, но полученных от Гвюдмюндюра Иудиных денег так и не коснулся – тех самых денег, которые им заплатили за участие в воплощении плана, стоившего Йоурюнн жизни. Единственным светлым пятном во всей этой истории явилось, конечно, рождение Хьединна. – Ари сделал очередную попытку вернуть расположение Хьединна, робко ему улыбнувшись, но тот лишь сверкнул на него глазами. – Нам с Кристиной пора. Ей нужно вернуться в Акюрейри, пока погода совсем не разбушевалась… – солгал Ари.
Хьединн отошел от кухонной двери, чтобы их пропустить.
– Вам решать, верна моя догадка или нет, но сам я не сомневаюсь, что так все и было, – сказал Ари на прощание.
Настроение у него испортилось, хотя, казалось бы, он должен радоваться тому, что сумел разгадать тайну давно минувших лет. Когда они с Кристиной вышли из дома
