Паутина удачи - Оксана Демченко

Фредерика удивленно подняла бровь. Нагнулась, отобрала у Сани рисунок, охнула и села на край кровати. Жалобно глянула на новых жильцов:

– Вы его видели? Давно?

Лена возмущенно фыркнула. Пока она одна не понимала в происходящем ровным счетом ничего. Но быстро разобралась, глянув на рисунок. Фредерика отняла его снова:

– Это мой брат.

– Хоть раз бисов чертеняка ни в чем не виноват. – Ленка вспомнила свои южные выражения, села рядом с хозяйкой особняка и обняла ее за плечи: – Фредди, а ты не знала, кто мы, когда нас приняла? Но Юнц-то знал!

– Погодите… – Фредерика испугалась путаницы и даже заткнула уши. Чуть посидела и решительно вздохнула, обличающе ткнув пальцем в рисунок: – Лена, кем тебе доводится этот… чертеняка? Как его теперь зовут, если он правда жив?

– Это мой муж, Король.

Фредерика истерически хихикнула, вытерла слезинку и снова рассмеялась, излишне живо, до икоты. Отдышалась, выпила воды, которую принес в бокале расторопный Саня. Глянула на рисунок и снова засмеялась.

– Ты представляешь? – кое-как выговорила она, обращаясь к Лене. – Раньше он был всего лишь нищим таким, совсем незнатным бароном. А как потерял память – иного варианта я не вижу, – произвел себя в короли. Очень похоже на Карла. Одно меня удивляет: он женился. Лена, мы же все неугомонные. Поймать нас всерьез и надолго очень трудно. Говорят, это тоже фамильное проклятие… или наследственный дурацкий характер, что почти одно и то же.

Лена отобрала рисунок и еще раз пристально его рассмотрела, стараясь избавиться от сомнений. Ей было странно видеть знакомое лицо гораздо более молодым, без приметного шрамика на скуле, без упрямой морщинки на лбу. Вдвойне нелепо выглядел Король в бархате и при белой рубашке с кружевом на манжетах.

– Карл, значит… – буркнула Лена. – Я его зову Колей. Вот уж чего угодно от паразита можно ждать. Оказался бароном. Ну ладно… попробую пережить. Так и так здесь надо порядок в доме наводить. Лучше нет дела для размышления. Погоняю пылюку – и подумаю. Опять же половички надо положить у входа, обувь сменную всем выдать…

– Живой, – всхлипнула Фредерика, не слушая бормотания ошарашенной Лены. Зашипела, снова вытирая слезы: – Прибью Юнца! Знал – и не сказал.

Фредерика охнула, выпрямилась и снова помрачнела, утрачивая недавнюю радость:

– Значит, опять его доставят в столицу, арестантом, да в ту же магическую полицию? Ох, плохо…

Саня вздохнул с облегчением, убедившись, что маме не за что бить замечательную Фредерику, как била она в поезде всех женщин, обнаруженных поблизости от папы. И потому ни малейшего повода для огорчения нет, и веры в грядущую беду – тоже нет. Он дернул Фредерику за подол платья, добиваясь внимания:

– Тут ваш старший Фредди появлялся. Он сказал в точности вот как: передай… сейчас припомню… «…Дело, возможно, уладится странным способом – это мое предсказание». Может, он полагал, что все обойдется?

– Не знаю, Александр Карлович, – прищурилась Фредерика, с новым интересом изучая племянника. – Не знаю… Зато я спокойна за поручение с собаками. В нашей семье не бывает тихих детей.

– А на правах Карловича, – нагло прищурился Саня в ответ, шалея от своего безобразного поведения, – я могу попросить вас принять моего друга Олега вместе с его дедом и бабкой? Им ведь не на что в поезде жить.

Лена всплеснула руками. Фредерика рассмеялась, на сей раз нормально, без истерики. Встала, поставила рисунок на стол, отогнув ножку на задней стороне его рамки. И глубоко, отчетливо кивнула:

– Значит, Фредди обещал нам странное… Что ж, будем надеяться на чудо, скорое и серьезное. Потому что завтра доложат Вдове – и станет весьма трудно исправить дело даже посредством чудес.

Глава 6

Ослепшая птица

Удача играет с людьми как кошка. Вот только одних она когтит, как мышей. А к другим льнет, поскольку они податели несравненной сметаны. Разные получаются игры…

Осень выдалась странная. Обычно я люблю это время года, оно такое тихое, умиротворенное. Воздух до сияния прозрачен, и нет в нем ни намека на темную удачу, только покой сбывшегося лета. Листья кружатся, выбирают себе на рыжей, старой траве наилучшее место, чтобы вплестись в шуршащий золотой узор. А небо в просвете тонких, оголившихся черных веток особенно синее, словно этот контраст его подкрашивает.

Нынешняя осень и не пыталась дать хоть малую толику покоя моей душе. С самого лета тяжелыми оводами кружили предчувствия. Я отгоняла их – а они подбирались и жалили, да как! Боль прокалывала сердце, я замирала затаив дыхание. Внимательная Тома охала, доставала из сумочки пузырек с настойкой и принималась дотошно считать капли, чуть шевеля губами. Сколько раз объясняла ей: не болит у меня сердце! Душа ноет… Но ее не переупрямить. Тихая, а своего всегда добьется. Упорная.

Я рвалась съездить к родным, но директриса пансиона была глуха к моим просьбам. Знаю почему – ей так велел Марк Юнц. Он полагал, что мне не следует привлекать внимание к нашей семье. Даже малое, случайное. К тому же в предчувствия ректор не верит, он так мне и сказал, что от судьбы не надо пытаться убежать и мое дело не охать, а учиться быть птицей. То есть расти, привыкать осознавать и анализировать свои смутные сомнения и предчувствия, чтобы со временем приступить к активному воздействию. И я учусь.

Каждое воскресенье мы с Томой и Лехой выезжаем на пикник. Места выбираем разные, но неизменно близ магистральных рельсов, на живописном пригорочке. Чтобы и соглядатаев издали увидеть, если имеются таковые, и заодно не дать им решительно ничего рассмотреть и ощутить. Тамара и Алексей поездками довольны. Очень смешно смотреть, как они вдвоем пытаются сооружать бутерброды. Впрочем, я не злыдня и Томе не враг, я не смотрю, отворачиваюсь. Хотя в итоге остаюсь голодной. Эти городские ухаживания ну нечто: Леха ей глупости в ухо шепчет, руку выше локтя и тронуть не решается. Воспитание…

А я им не завидую. Во-первых, не умею, тем более Томе. За нее можно только радоваться. Во-вторых, некогда мне. Сижу смотрю на рельсы и пробую разобрать пульс текущей по ним крови нашего нынешнего миропорядка в стране – удачи темной и светлой. Сперва ничего не выходило, но к первому серьезному похолоданию дело сдвинулось с мертвой точки. Я стала различать состояния удачи. Покой – когда ею никто не пользуется. Приливы – это когда невесть где, на окраинах, что-то происходит и эхо события катится к столице. Кольцевые расходящиеся волны и узконаправленные точечные броски силы – это уже прямое действие магов из окружения Вдовы и, наверное, иногда даже работа самой правительницы.