Пять костров ромбом - Геннадий Прашкевич

16 марта

Едва я вернулся с обыска на даче Белянчикова, в кабинет вкатился Снегирев. Я никак не отреагировал на его появление. Это озадачило Семена. Он проследил за моим взглядом. На ручке сейфа, чуть косо, висел портрет неизвестного мне гражданина работы художника Ершова. О том, что работа выполнена Ершовым говорила его подпись в нижнем правом углу, а кто изображен в полный рост я мог только догадываться.

— О! Игорь Архипович! — подтвердил мое предположение Семен. — Если желаешь взглянуть на него живьем, так он в дежурке отдыхает.

— Желаю, не желаю, а допрашивать придется, — ответил я, продолжая изучать лицо Белянчикова, ярко освещенное безжалостным лучом солнца, который сквозь маску внешней благопристойности высвечивал едва уловимые черты порока.

— Н-да-а… И это весь твой улов? Стоило ехать по такой распутице?! — проговорил Снегирев, вываливая из портфеля пачки облигаций, сторублевых купюр, коробочки с золотыми изделиями, пробирки с драгоценными камнями и другое богатство директора овощного магазина.

Я не обратил внимания на иронию, прозвучавшую в его голосе, и скромно положил рядом с “уловом” оперативника потрепанную амбарную книгу. Наверное, из меня получился бы неплохой массовик-затейник, так как по моим вялым, многозначительным движениям Снегирев сразу понял: в книге что-то ость, и принялся лихорадочно листать ее.

— Не ожидал от Игоря Архиповича! — воскликнул он. — Тут целая бухгалтерия его доходов и расходов! И даже то, что мне не известно. — Семен хмыкнул. — Кроме овощных афер и сделки с картинами дотошно записаны… Так он еще и картинами спекулировал!.. Что же это он так неосторожно?! Практически здесь вся его преступная деятельность за двадцать лет…

— Почему неосторожно? — возразил я. — Сколько жуликов знаю, все “черную” бухгалтерию ведут. Иначе им концы с концами не свести, запутаются… — Ты знаешь, где я нашел эту книгу?.. В выгребной яме! Белянчиков ее в полиэтиленовый пакет упаковал и на веревочке туда опустил.

Снегирев брезгливо повел носом. Операция по извлечению амбарной книги мне тоже не доставила особого удовольствия, но я утешил себя и Семена:

— Зато какие доказательства!

— Это точно, — продолжая изучать записи Белянчикова, проговорил Семен. — Игорь Архипович даже грузчиков из своего магазина к искусству приобщил. Смотри, девятого марта у Горубнова и Долгих приобретена за пятьсот рублей работа Ершова “Портрет жены”.

Дата приобретения картины насторожила меня. В памяти всплыл разговор со следователем Ситниковым о квартирной краже.

— А при чем здесь грузчики? — быстро спросил я.

— Как при чем? Эти двое работают у Белянчикова в магазине.

— Интересно бы с ними поговорить, — набирая номер телефона магазина, произнес я.

Грузчиков на рабочем месте не оказалось. “Запили, наверное, уже второй день нет”, — пояснила заместитель директора.

Нудно загудел телефон внутренней связи. Переговорив с дежурным по райотделу, я в сердцах бросил трубку?

— Вот незадача! У Белянчикова инфаркт, “скорая” его увезла.

— Болезнь века, — многозначительно произнес Семен, — удивляюсь, как Игорь Архипович его раньше не получил, при такой-то эмоциональной нагрузке… Ох, не хотел бы я быть жуликом.

17 марта

В коридоре раздались быстрые шаги, и не успел я подумать: не ко мне ли, дверь резко распахнулась, и в кабинет степенно вошел Петр Свиркин. Он был похож на человека, который знает что-то важное, и поэтому, Чувствуя свою значительность, не позволяет себе суетиться. Именно с таким видом Петр опустился на стул и закинул ногу на ногу.

— Николай Григорьевич, вам что-нибудь говорит имя Модильяни? — небрежно поинтересовался он.

О Модильяни я слышал, но многого мне это имя не говорило, поэтому я пожал плечами. Глаза Петра победно сверкнули, и он быстро затараторил, став похожим на того Петю Свиркина, которого я хорошо знал.

— Николай Григорьевич! Я вчера книжку прочитал, об этом самом Модильяни… Замечательный, оказывается, был художник. Он итальянец, но жил во Франции. Его работы никто не признавал. Из-за этого он и пил. А работы были прекрасные! Так и умер непризнанным, как там написано, на пороге славы. — Свиркин многозначительно замолчал. — Чувствуете аналогию с Ершовым?

Я снова пожал плечами, так как не до конца улавливал, аналогию, о которой говорил Петр, насколько мыв помнилось, Ершов совсем не злоупотреблял спиртными напитками. Свиркин торопливо продолжал.

— В день похорон парижские маршаны, это торговцы картинами, бросились покупать работы Модильяни. Эти мерзавцы скупили их за гроши и в чуланы попрятали, а когда всемирная слава вспыхнула и мода пошла на Модильяни, они их втридорога стали сбывать. Наверное, и этот Велянчиков такой же маршан. При жизни Ершова только один портрет и купил, а остальное все хотел по дешевке взять. Ершов не продал, так он у вдовы оптом скупил.

Хотя я и не знал подробностей жизни Модильяни, мысль о том, что Белянчиков погрел руки на смерти Ершова, у меня мелькала и раньше. Я сообщил Петру о возможной причастности грузчиков из овощного магазина к краже картины.

Свиркин встрепенулся:

— Точно! Во имя наживы такой человек, как Белянчиков, мог пойти на все! Я объясню. Выставка в разгаре, многие еще ругают Ершова за отрыв от реальности, но успех уже брезжит на горизонте, там же и слава. На пороге славы!.. Как звучит?! Короче, Белянчиков убивает Ершова и приобретает картины по дешевке, а потом делает на этом свой отвратительный бизнес!

Версия Петра была правдоподобна и заслуживала самого пристального внимания, но, как и всякая другая, нуждалась в проверке, об этом я и сказал ему.

18 марта. Вязьмикин

Главный врач психиатрической больницы объяснял Роману:

— Хорошо, что вы “скорую” вызвали, все могло кончиться скверно. Сорняков — наш давнишний пациент. Сам он себя, как и многие больные, алкоголиком не считает: “Я могу пить, но могу и бросить!” Обычное заблуждение. Увы, рецидив. Говорят, подавал надежды, но так и ив состоялся, как художник. Алкоголь — враг таланта! — Главврач назидательно поднял вверх указательный палец.

— Это верно, — согласно пробасил Вязьмикин. — Значит, он уже бывал у вас?

— Причем неоднократно, — кивнул врач, — последний раз в прошлом году, если не изменяет память, в июне или июле.

— Нельзя ли уточнить?

Главный врач нажал кнопку переговорного устройства:

— Борис Сергеевич, будьте добры, принесите историю болезни Сорнякова. У меня товарищ из органов…