Мышка - Алла Каргина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но если днем они и разлучались, то все ее ночи принадлежали только ему. Практически не было ночи, когда они не занимались бы любовью. Он любил ее не только на словах. Он доказывал ей это губами, руками, всем своим существом, и она училась отвечать ему тем же.
Так прошло шестнадцать замечательных дней, и на семнадцатый он заговорил с ней о возвращении в Лондон. Так как дел накопилось много, да и бракосочетание Аланы с Заком должно было состояться со дня на день, было принято решение послезавтра вылетать домой.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 20 декабря, 14:20
Уже перед самой посадкой в Лондоне обеспокоенный Рой предупредил их о дежурящих как в аэропорту, так и у дома журналистах — тайная женитьба богатого титулованного холостяка, прозванного журналистами «сэр Неформат», наделала много шума. И если в аэропорту дежурили буквально два человека, то улица перед их домом кишела толпой из писак и фотографов. Машина, едва не задавив парочку отчаянных олухов, въехала на подземную парковку, ворота за ними закрылись, и лишь тогда Питер смог выдохнуть. Он не любил людей, но толпу он ненавидел до сжатых кулаков, до судорог в челюстях, до животного желания убить, стереть с лица земли.
Взяв жену за руку, он быстро зашел в дом. Отдавая приказания, он вел ее наверх, максимально отдаляя от выкрикивающих за окном вопросы представителей прессы:
— Рой! Они нас видели. Усиль охрану в три раза.
— Да, сэр.
— Никого не впускать и не выпускать. Пересидим этот бум дома.
Кристину эта новость совсем не расстроила:
— Мы завтра не пойдем в офис?
Остановившись у двери в спальню, он задумался:
— Нет, мышка, я, наверно, поеду. А ты — да, ты точно завтра дома.
Она искренне возмутилась:
— Нет. Мы или вдвоем идем на работу, или оба остаемся дома. Ты две недели работал из Италии, неужели сейчас не сможешь отсюда?
Питер глазами показал Рою, что скоро вернется, зашел с Кристиной в спальню и закрыл дверь:
— Мышка, это каприз или принципиально?
— Это принципиально, Питер.
Она принялась ходить по комнате, тщательно подбирая слова:
— Я же стажер. Сначала я пришла и, проработав десять дней, в один прекрасный день вдруг… не пришла, а потом они узнали, что я вышла за тебя замуж. И если нас не было обоих — все понятно, медовый месяц и прочее бла-бла-бла…
Она мельком улыбнулась ему.
— А если сейчас ты выйдешь, а я — нет, они решат, что те десять дней я непонятно что в офисе делала, и вообще… что я избалованная принцесса «хочу — хожу, не хочу — не хожу».
Опустившись на колени перед сидящим на кровати мужем, она взяла его за руки и заглянула в глаза:
— Они черт знает что обо мне подумают. Я не могу им этого позволить.
— Для тебя это так важно?
— Да, мне там работать, и для меня это важно. Так что завтра я поеду с тобой. Ничего со мной не случится.
Питер задумался:
Не позволяй! Это может быть опасно.
Не позволю. Вопрос — как?
Да хоть правду скажи. Она наивна, но не глупа.
Он сжал ее руки:
— Малышка, а тебя не смущает, что в штат охранной компании стажером взяли дизайнера мебели, которого посадили в отдел к эсэмэмщикам и пиарщикам? Думаю, вопрос там стоял один: с кем ты спишь — со мной или с Патриком?.. Стоял бы, если б не интернет. Они прекрасно знали, кто сидел с ними все эти десять дней, и поверь, очень удивлялись, ежедневно находя тебя в девять утра на рабочем месте.
Кристина покраснела:
— Я чувствую себя идиоткой.
— Нет, милая. Тебе просто хотелось верить, что они хорошо относятся именно к тебе, а не к невесте босса. И скорее всего, так оно и есть.
— Так будет всегда?
Он задумался:
— Ты миссис Питер Девенпорт, малышка… Да, теперь так будет всегда.
Расстроенная Кристина кивнула и отошла к окну. Питер резко вскочил, подошел и закрыл шторы. Они оказались в темноте. Он вздохнул:
— Да, ты права, давай посидим пару дней дома.
Лондон, резиденция маркизов Солтлейн, 21–26 декабря
То, что происходило дальше, иначе как безумием назвать было сложно. Вынужденная осада не затронула хозяев так, как прислугу. Больше всех возмущался Беннет, которому не хватало чего-то там для украшения дома к Рождеству. И хотя дом был уже украшен и в холле стояла роскошно наряженная ель, миссис Помфи и Рэмси выслушали не один гневный монолог по поводу неверно