Продолжение следует - Павел Комарницкий

Но всему на свете есть границы. И мне тоже. В абсолютной пустоте войда бесследно рассеется даже энергия взрыва сверхновой… Силы мне, силы! Нет силы…

«Есть сила! Масштаб!! Давай!!!»

Взрыв в голове! Только это уже настоящий взрыв сверхновой, коллапс громадной звезды, раздавившей самоё себя чудовищной массой, за несколько секунд извергающей энергию, на которую слабенькой жёлтой звезде типа Солнца нужны тысячи лет…

Ячейка Метагалактики съёживается, становится одной из миллиардов других. И вся Вселенная превращается в объёмную пористую пемзу, прозрачную и призрачно светящуюся…

«Ещё! Последнее усилие, ну!!!»

Взрыв в голове! С чем это сравнить? Нет ничего, с чем это можно сравнить… Даже взрыв сверхновой по сравнению с этим — чадящая сырая солома… Единственное, что может иметь такую силу — взрыв первичной сингулярности, породившей всю нашу Вселенную.

И я вдруг понимаю всё. Я понимаю всё. Я вижу, как проваливаются сами в себя громадные звёзды, набравшие при рождении слишком большой вес, чтобы упокоиться после жизни подобно своим мелким собратьям, став белыми карликами или хотя бы нейтронными звёздами. Я вижу, как прогибается, сворачивается пространство вокруг коллапсара…

«Не отвлекайся! Масштаб!!!»

Да, действительно. Какое мне дело до этой несчастной «чёрной дыры»? Их тут бессчётное множество, этих самых «чёрных дыр». А вот и «белые дыры». Я вижу, как сияют чудовищные квазары, сила света которых превышает светимости миллиардов солнц, целых галактик. Да Бог с ними, с квазарами, до них ли мне, вон их сколько…

Я вижу теперь саму структуру пространства. Структуру Вселенной, порождённой взрывом первичной сингулярности, инициированным самим Создателем Вселенной. Я ощущаю кривизну пространства, я ощущаю силу вакуума, распирающую Вселенную изнутри, и силу всемирного тяготения, стремящуюся сжать её, свернуть пространство внутри вселенского Горизонта событий, вернуть Вселенную в прежнее состояние, снова сжать в точку, не имеющую размера, где нет ничего — ни ангелов, ни людей, ни планет, ни звёзд, ни самого времени и пространства… Чья возьмёт?

А внутри этого мира течёт настоящая, бесконечно разнообразная жизнь. Сейчас я вижу то, чего нельзя увидеть в принципе. Я вижу, как кипит сам вакуум, как мгновенно рождаются и исчезают виртуальные пары «частица-античастица», невидимые и неощутимые, потому что их нет в этом реальном мире. И только возле самого горизонта событий тех самых «чёрных дыр» они становятся явью…

Я вижу, как летят из конца в конец Вселенной разогнанные до скоростей, почти равных скорости света, частицы космического излучения, где каждая секунда — годы и столетия по нашему счёту. Их обгоняют стремительные фотоны, лишённые массы покоя, зато в награду получившие возможность достичь-таки невозможного — скорости света, и вместе с этим бессмертия. Время для них вообще стоит, для этих бессмертных фотонов… Нет, не совсем бессмертных, однако — при столкновении с грубой материей, атомами эти фотоны гибнут, отдавая свою энергию веществу.

А вот и нейтрино, призрачно скользящие сквозь бескрайние пространства Вселенной — вот они-то уже действительно практически бессмертны. Им наплевать на грубую материю, они в упор не замечают не то что какие-то атомы — они проходят сквозь звёзды, как сквозь прозрачнейшее стекло. И только коллапсары-«чёрные дыры» способны остановить их бег, ибо всё, что пересекло горизонт событий, исчезает из этого мира навсегда…

Но все они — заряженные чудовищной энергией частицы космических лучей, бесплотные стремительные фотоны и всепроникающие нейтрино — всего лишь еле ползущие черепахи, мимо которых неощутимыми тенями пролетают тахионы, несущиеся из конца в конец Вселенной со скоростями, в тысячи и миллионы раз быстрее света. И время для них имеет обратный ход. Они способны рассказать о том, что было, есть и будет во Вселенной, эти тахионы, и даже о том, чему уже никогда не бывать. Тому, кто сможет понять их.

Я вижу даже бесчисленные гиперструны-стринги, пронзающие Вселенную из конца в конец. Вот это уже по-настоящему круто. Ибо скорость перемещения процессов вдоль этих струн вообще бесконечна — всё, что улавливает один конец, мгновенно появляется на другом. Изображение папы Уэфа, например…

«Не лезь в частности!»

Но Вселенная уже начала стремительно расширяться, как будто вновь взорвалась первичная сингулярность. Или это я сам сжимаюсь в точку, словно коллапсар? Светящаяся губка превращается в гигантские соты, и я оказываюсь внутри одной из ячеек этих сот, в абсолютной пустоте войда. Ещё миг — и крохотное пятнышко родной Галактики превращается в светящегося паучка, вихрик, громадный диск с огненными рукавами, распадающимися на искорки звёзд. Ещё миг — и от звезды до звезды уже простираются бессчётные миллиарды километров пустоты, а спокойное светило ласково греет мне ухо… Наплывает, круглится бок планеты. Ещё миг, и я вижу бескрайнее море синих джунглей с торчащими башнями… Взрыв в голове!

— … Очнись, Победивший бурю! — на моей голове что-то прохладное и мокрое, свежо пахнет вроде как эфиром. Я открываю глаза. Оказывается, я уже лежу на ковре навзничь. А голова-то кружится…

— Ты молодец, Рома, — сэнсэй говорит голосом. Гляди-ка, и прежнее имя моё знает… Откуда? Тьфу ты, ну я и балбес…

Они смеются, мягко и необидно.

— Обычно с первого раза срываешься, особенно на самом пике, — говорит ангел-Всевидящая. — Это когда Вселенная кажется светящейся прозрачной губкой. И бывает очень плохо. Мы приготовили всё, чтобы тебя откачивать. Но ты сумел вернуться в исходный масштаб, в этот мир, только в самом конце не выдержал. Ты будешь Всевидящим, теперь в этом нет ни малейших сомнений.

Глава 8

Понять очевидное

— … Хочешь орешков? — пальцы Ирочки так и мелькают, и четырёхгранные орешки, вылущиваемые из большого колоса-соплодия, один за другим распадаются, обнажая вкусные белые ядра.

Мы завтракаем на самом краю входного проёма, и я, привалившись спиной к вазону с цветами, любуюсь своей женой. Я всегда любуюсь своей женой, вот так вот.

— Очищенных — очень хочу.

— Нет, я положительно тебя развратила, — она смеётся. — Всякая халява разлагает, как говорит Коля-Хруст.

— Он тебе наговорит, только слушай. И вообще, кормление мужа есть древнейшая профессия любой жены…

— Правда? — снова смеётся Ирочка. — Ну ты у меня просто источник мудрости. Держи, эксплуататор.

Я тянусь к ней, принимая в горсть очищенные орешки, и в этот момент на мою голову с шумом обрушивается Нечаянная радость. Разумеется, она не имеет морального права пропустить приём пищи.