За гранью возможного. Биография самого известного непальского альпиниста, который поднялся на все четырнадцать восьмитысячников - Нирмал Пурджа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А обижаться на власть имущих из-за решения, которое принимается далеко не одним человеком, попросту неразумно.
Новости о том, что моей команде разрешили подняться на Шишабангму, сообщил в базовом лагере Манаслу один из альпинистов, у которого были хорошие связи.
– Нимсдай, процесс запущен и решится в твою пользу, – сказал он, сияя от радости.
Мои ребята заговорили, что, мол, не пора ли выпить пива и отметить это как следует, но я по-прежнему боялся. А вдруг все не так на самом деле? Нужно было проверить переписку и просмотреть документы.
Но вскоре позвонили китайские чиновники из Ассоциации альпинизма. Мне объявили, что, учитывая размах Project Possible, принято решение ненадолго открыть гору, чтобы я смог завершить проект. Можно было выдохнуть с облегчением, наконец-то впереди финишная прямая.
Команде разрешили выезд в Тибет, но с одним условием: Мингма Шерпа поедет с нами в базовый лагерь Шиша-Пангмы. Сперва мне это не понравилось. Я подумал, что, быть может, Мингма начнет вмешиваться в нашу работу, либо, возможно, китайцы хотят таким образом засветиться в рамках проекта. Но потом я отринул все эти сомнения, главное – успех Project Possible.
Если Мингма – единственное препятствие между тринадцатью восьмитысячниками и последним, четырнадцатым, я буду счастлив, что в базовом лагере с нами поживет еще один человек. По крайней мере, если что, будет подмога. Но, оглядываясь назад, понимаю, что беспокоиться было не о чем. Мингма Шерпа оказался замечательным человеком. И компанейский парень, и помощник, и ему удалось решить несколько возникших проблем. Оказалось, что это человек с самыми крутыми связями в Тибете.
Но даже с его помощью все проходило не гладко. На меня продолжали давить со всех сторон. Спонсоры активизировались и стали требовать выкладывать больше постов и фотографий в соцсетях и не забывать сопровождать их нужными хештегами. Меня начал беспокоить зуб мудрости. Но самой серьезной проблемой оказался навязанный китайской стороной офицер связи. Мы изучили прогноз погоды и выбрали наиболее удобный день, но тут влез этот китаец.
– На горе очень опасно, – сказал он, – погода плохая.
Он был прав, шел сильный снег, но нам доводилось подниматься и в гораздо худших условиях. Сначала я пытался отшутиться:
– Не беспокойтесь, – сказал я, хлопнув его по плечу, – я гуру в оценке рисков.
Но он лишь покачал головой:
– Извините, но нет. Если с вами что-то случится, отвечать мне. На горе сейчас большая лавинная опасность.
«Так, – подумал я, – теперь и с этим еще работы прибавилось». Но в конце концов, удалось убедить его, рассказав о том, как провешивал перила на К2, когда никто более не хотел идти на гору в ужасных погодных условиях. Рассказал об организации экспедиции гуркхов на Эверест, когда все висело на волоске. Рассказал обо всех девятнадцати экспедициях на восьмитысячники, которые я провел и в ходе которых никто не только не погиб, но и не отморозил и пальца.
Объясняя свою точку зрения, я старался держать эмоции под контролем. Разговор на повышенных тонах ничего не дал бы и вообще мог дорого обойтись. В конце концов офицер связи сдался и уступил. Вечером накануне штурма вершины я попытался собраться с мыслями.
«Нимс, – сказал я себе, – расслабься. Ты на месте, теперь нужно только остаться в живых. Не рискуй понапрасну, держи все под контролем, не горячись. Проект нельзя считать законченным, пока ты не переступишь порог родного дома».
Я посмотрел на гору. Ее окутали облака, и вдруг жуткий раскат грома послышался над долиной. Невозможно было не благоговеть перед размерами и масштабом того, что ждало впереди. Вне зависимости от непогоды, которая бушевала вокруг, Шишабангма казалась цельным монолитом, который не пробьешь, от которого не отколешь кусок. Хотел бы я обладать такой же твердостью.
Разумеется, не было смысла рассуждать о горе такими категориями, этому гигантскому пику все равно, есть я или нет. Но я почувствовал вдохновение. Если бы мой дух был таким же большим и сильным, как эта гора, я бы стал непробиваемым для боли, страха и стресса, и ничто не могло бы остановить меня. Перед сном я задал Шишабангме пару вопросов.
Ты позволишь мне сделать это?
Смогу я? Или нет?
И услышал в ответ лишь порыв ветра со снегом.
* * *
Погода на восхождении была ужасной. Как будто гора пыталась остановить меня или, по крайней мере, удостовериться, насколько сильно я желаю завершить начатое. Ветер, дувший со скоростью девяносто километров в час, обрушился на Мингму Дэвида, Гелджена и меня. Он дул постоянно, пока мы пробивались вверх, проходя через нижние лагеря и провешивая и закрепляя веревки.
По пути к первому лагерю мы ненадолго присели отдохнуть, я достал из рюкзака беспилотник. Восхождение на Шишабангму – не фунт изюму. Это окончание проекта, эмоции захлестывали, поэтому хотелось запечатлеть на пленку как можно больше. Дождавшись небольшой паузы, когда ветер немного утих, я запустил дрон и стал снимать, как мы поднимаемся по склону.
Внезапно земля под ногами дрогнула. Я шел позади остальных, где-то в пяти-десяти минутах подъема, и увидел, как огромный пласт снега ниже ребят вдруг треснул и откололся. Сначала он поехал вниз как-то очень медленно. Что стало причиной схода лавины, непонятно, но она набирала скорость и зацепила меня в качестве случайного пассажира.
Бороться с этой мощью было бесполезно. Я смотрел в небо, скользя по склону и предоставив богам гор решать мою судьбу. Снежная поверхность вокруг трескалась и ломалась. В какой-то момент меня накрыло с головой, но вскоре «выплюнуло» на поверхность. Я приготовился к тому, что сейчас буду раздавлен и задохнусь, как вдруг все остановилось. Я посмотрел вниз. Лавина шла ниже по склону, расходясь в стороны и вспучиваясь гигантским облаком. Каким-то образом фрагмент снежного потока, в котором я находился, прекратил движение. Боги пощадили меня.
Я рассмеялся: «Невозможно поверить! Пройти путь целиком и чуть не погибнуть на последнем восхождении».
Больше я не решался доставать беспилотник.
После падения на Нанга-Парбат уверенность в собственных силах возвращалась постепенно. Это началось после поиска вершины на Гашербруме I и выживания ночью в ужасных условиях. Обработка маршрута до вершины К2, на которую отказались подниматься почти двести альпинистов, тоже стала хорошим стимулом. Проблемы со здоровьем при подъеме на Броуд-пик показали силу духа в преодолении серьезных препятствий. Теперь же, поднимаясь к месту, где ждали Мингма и Гелджен, я был удивлен,
