За гранью возможного. Биография самого известного непальского альпиниста, который поднялся на все четырнадцать восьмитысячников - Нирмал Пурджа

Мингма и Халунг решили остановиться в третьем лагере и поспать несколько часов, я же, желая быстрее оказаться на базе, продолжил спуск и скоро оказался в плотном тумане. Это была ошибка. Я заблудился, не найдя перильные веревки, по которым можно было бы безопасно спуститься до подножия. В какой-то момент я понял, что стою на краю обрыва, обрывавшегося вниз на несколько сотен метров. Я проклинал невезение и собственную глупость. «Какого черта ты решил так сделать?» – задавался я вопросом. В сыром высотном костюме было холодно, сосредоточиться на спуске не удавалось, и страшно хотелось спать. Вскоре капитуляция показалась не таким уж плохим вариантом, чтобы это все поскорее закончилось.

Если я умру прямо здесь, все эти мучения тут же прекратятся.

Итак, это случилось снова. Я был разбит, но отказывался признать поражение. Нельзя вступать в бой, если заранее чувствуешь, что твоя карта бита. Единственная возможность достичь успеха – позитивный настрой.

Требовался волшебный пинок.

Немного поразмыслив, я смог найти источник энергии, представив, что будет через год. Как я буду вспоминать о том, что сдался, что не смог выстоять. Я подумал о людях, которые поверили в меня, о новых друзьях, которых обрел, работая над проектом, о Сучи и родных. Они нуждались во мне и надеялись, что я вернусь. Наконец, я представил финишную черту – восхождение на Шишабангму и возвращение в Катманду, когда мир узнает о моей победе. И отчаяние пошло на убыль.

Просто заверши начатое. Нельзя, чтобы все закончилось здесь.

Солнце поднялось чуть выше, и вскоре я смог сориентироваться и понял, что отклонился от маршрута. Наверх мы шли ночью и в облаках и большую часть пути до четвертого лагеря поднимались по перильной веревке.

Проблемы начались, когда мы вышли на гребень и пришлось полагаться на GPS и «голосовых помощников», с помощью которых мы дошли до вершины.

Рассчитывать на то, что я, будучи сильно уставшим, смогу спуститься «на глаз», особенно в густом тумане, – серьезная ошибка. Поэтому сейчас нужно было определить линию хребта, потом постараться понять, где идет веревка, а потом уже можно идти вниз на автопилоте. Я внимательно осматривал склон в поисках намека на подсказку и вскоре примерно сотней метров выше увидел еле заметную цепочку следов, уже сильно занесенных снегом, – этим путем мы шли на вершину. Значит, веревка там.

Я собрал все силы и полез наверх. А затем начал спуск по веревке, по-прежнему проигрывая в воображении радость успехов и горечь неудач.

20

Народный проект

По завершении пакистанской фазы проекта мы выехали в Непал, настало время разбираться с отложенными проблемами, которых становилось все больше. Но я был намерен решать их последовательно, одну за другой. Наибольшие сложности касались Шиша-Пангмы. Оформление документов подвисло – тибетские и китайские власти продолжали тянуть резину, и угроза завершению проекта была налицо. Найти решение требовалось быстро, и, несмотря на то, что не хотелось признавать поражение, пришлось обдумать план «Б».

Стоило рассмотреть возможность восхождения на какой-нибудь из уже пройденных восьмитысячников, если с Шишабангмой ничего не выйдет. Например, подняться вновь на Аннапурну, Эверест или К2. Если же и на них не дадут разрешение, можно взойти на Дхаулагири. Это был первый восьмитысячник в рамках Project Possible, им можно было бы и завершить его. В качестве бонуса я все же подумывал об Эвересте. Пятнадцать восьмитысячников за семь месяцев, из которых два – повторные, это, конечно не то, что планировалось изначально, однако более чем достаточно, чтобы заставить замолчать скептиков.

К этому моменту я установил еще несколько мировых рекордов: взошел на все пакистанские восьмитысячники за двадцать три дня и поднялся на пять высочайших гор мира (Эверест, К2, Канченджангу, Лхоцзе и Макалу) за семьдесят дней, хотя изначально предполагал, что на это уйдет на десять дней больше. И все же лучше завершить программу 14х8000 полностью и закончить Project Possible, как планировалось.

И закралась мысль, не проникнуть ли в Тибет нелегально и не подняться ли на Шишабангму без разрешения китайцев? Изучив карту, я пришел к выводу, что это возможно, однако имелись серьезные риски.

Во-первых, информация о том, чем я занимаюсь, была общедоступна – я сообщал о ходе проекта в соцсетях, и те же власти были прекрасно осведомлены о моих передвижениях. Так что попытка нелегального пересечения границы скорее всего закончится тем, что меня сцапают пограничники, чего, разумеется, не хотелось, равно как не хотелось спровоцировать дипломатический скандал. Пойманный экс-спецназовец британской армии – лакомый кусок для китайской военщины, они наверняка не преминут допросить меня как следует. Кроме того, под удар попадут товарищи по команде, а я не имел права рисковать их свободой и жизнью. Если идти на Шишабангму нелегально, это нужно делать в одиночку.

В конце концов я решил отложить идею нелегального восхождения. Лучше всего постараться убедить китайцев политическим путем. Пытаться задействовать дипломатические каналы в Британии не стоило – отношения Пекина и Лондона нельзя назвать хорошими, а вот если обратиться за помощью к властям Непала, что-то может получиться – Непал граничит с Китаем, и отношения с соседом вполне себе дружеские.

Кроме того, мой проект не представлял нацию или только меня самого, я хотел подняться на восьмитысячник не для прославления Непала или Великобритании, не во славу британского спецназа или гуркхов (хотя, конечно, это все шло в довесок). Мои цели выходили далеко за рамки воинского подразделения, касты, страны или культуры. Я старался продемонстрировать то, чего в состоянии добиться любой человек.

И я начал звонить друзьям и дергать за все возможные ниточки, задействовать все связи, которые, так или иначе, могли вывести меня на властей предержащих в Непале. Довольно быстро удалось встретиться с рядом правительственных чиновников, в том числе с министром внутренних дел, министром туризма, представителями Совета по туризму, Ассоциации альпинистов Непала, Министерства обороны и наконец с экс-премьером. У Мадхава Кумара Непала оставались хорошие связи с пекинскими властями. Это был шанс.

Когда в назначенное время меня провели в кабинет бывшего главы правительства, я не испытывал неловкости или смущения. Военная карьера научила, как вести себя при встрече с властями предержащими, научила соблюдать протокол, я знал различные тонкости, в том числе и то, что такие люди очень ценят свое время. Мистер Кумар – очень занятой человек, но он нашел время, чтобы побеседовать со мной. Я