Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира - Крис Макманус

не выглядит подходящей для этого: она плоская, лежит на стуле, никаких трубок не видно, а передняя часть разрезана надвое, на одной стороне какие-то маленькие круглые штучки, которые должны подойти к маленьким дырочкам на другой. Как это вообще возможно надеть? Трудности с одеванием – одевательная апраксия – ужасно ограничивает, фактически исключает независимое существование. Но не считается болезненным состоянием. Она возникает при поражении правого полушария и может рассматриваться как часть более широкой и общей проблемы конструкционной апраксии. И одевательная, и конструкционная апраксии редко отличаются от описанных ранее идеаторной и идеомоторной апраксий, вызванных поражением левого полушария. Все они являются апраксиями, поскольку связаны с двигательными нарушениями. Различия между лево- и правополушарными апраксиями лучше всего проявляются у пациентов с разделенным мозгом, у кого правое и левое полушария полностью отделены друг от друга, а связи между ними перерезаны[268].

Рис. 8.5. Поппельрейтер в 1917 году показал, что пациенты с агнозией испытывают большие трудности в определении объектов, очертания которых накладываются друг на друга

Рис. 8.6. Два изображения пилы (а) в стандартном виде и (b) нестандартном, когда она кажется сильно укороченной из-за перспективы. Пациенту с агнозией значительно труднее распознать укороченный вид

Легко вообразить, будто левое и правое полушария – это совершенно отдельные органы, каждый из которых даже обладает собственной индивидуальностью, но, конечно, это не так. Они работают вместе, создавая единую личность. Полушария соединены мощным пучком волокон, мозолистым телом, обеспечивающим связь и взаимодействие полушарий. Это взаимодействие можно увидеть даже при акте речи, в котором участвует не только левое полушарие. Если бы это было так, то пациенты с поражением правого полушария полностью сохраняли бы речевые способности. Разумеется, они могут говорить нормально, речь их грамматически правильна, а словарь обширен. Но речь их не нормальна, в ней отсутствует интонация, ударение, повышение и понижение тона, изменения темпа, громкости и другие музыкальные свойства, а также выражение эмоций. Речь без просодии напоминает синтезированный компьютером голос. Просодия – не единственное свойство речи, связанное с правым полушарием, оно отвечает также за метафоры, сарказм и чувство юмора. Короче говоря, богатая коммуникационная система, язык, зависит от совместной деятельности правого и левого полушарий, каждое из которых вносит свой особый вклад[269].

Для нормального функционирования требуется совместная работа двух полушарий. Но что произойдет, если полушария окажутся разъединены? Иногда нейрохирурги поступали так, чтобы справиться с серьезной эпилепсией, когда обычные лекарства не купировали судороги, которые запускались одним полушарием, а через мозолистое тело подключалось и другое, что в итоге приводило к общим судорогам. Разрезание мозолистого тела – «разделение мозга» – предотвращало переход приступа с одного полушария на другое, и поэтому пациент оставался в сознании, что давало большое практическое преимущество. Пациенты с «разделенным мозгом» также представляют большой интерес для нейроученых, пытающихся понять, как работает мозг, и Роджер Сперри, одним из первых ставший изучать таких пациентов, в 1981 году был удостоен Нобелевской премии.

Пациенту ПС в возрасте 15 лет была сделана операция по разделению мозга, чтобы прекратить приступы эпилепсии, которыми он страдал с двух лет, и эта операция весьма эффективно улучшила состояние больного. Однако в рамках эксперимента его попросили до и после операции нарисовать два простых куба, один левой рукой, другой – правой. Кубы в верхней части рис. 8.7 были нарисованы до операции, и оба они нарисованы довольно хорошо, тот, что он рисовал левой, слегка неровный, что вполне естественно для правши. Теперь взгляните на те, что в нижней части рис. 8.7. Они не только значительно хуже, чем те, что нарисованы до операции, но и очень отличаются друг от друга. Тот, что нарисован левой рукой, очень неровный, линии совсем не такие прямые, как до операции, они не совпадают по углам. Тем не менее это явно изображение куба. Совсем иное дело рисунок, сделанный правой рукой. Линии куда более прямые, аккуратные, лучше прорисованные и точно совпадающие друг с другом, но рисунок ничего общего не имеет с кубом, ощущение трех измерений полностью утрачено. В одиночку ни правое, ни левое полушарие не в состоянии нарисовать куб правильно[270].

Мозолистое тело превращает мозг, состоящий из двух полушарий, в единое целое. Когда оно перерезано, каждое полушарие делает все, на что способно, но ни одно из них не может стать полноценным когнитивным инструментом. Правое полушарие, управляющее левой рукой, понимает трехмерное пространство и способно передать трехмерный объект с помощью линий на плоском листе бумаги. Проблема в том, что оно не очень хорошо умеет рисовать и не знает, как провести прямые линии так, чтобы они соединялись должным образом. Это как у пациентов с идеаторной апраксией – отсутствуют команды, обеспечивающие правильное движение руки. Полностью противоположная ситуация – с левым полушарием, управляющим правой рукой. Оно знает, как заставить правую руку проводить четкие прямые линии, соединяющиеся в углах куба, но не имеет понятия о трехмерном пространстве или перспективе или о том, как выглядят линии в проекции на плоскость, поэтому опознать на рисунке куб невозможно. Левое полушарие напоминает пациента с конструкционной апраксией. У ПС не просто был разделен мозг, он словно стал двумя разными пациентами: один с поражением левого, а другой – правого полушария. Но, как бы ни было интересно говорить о полушариях мозга по отдельности, они все же представляют собой две половины одного целого, которые должны работать слаженно[271].

Рис. 8.7. Пациента ПС до и после операции по разделению мозга попросили по памяти нарисовать куб сначала левой, потом правой рукой. В верхнем ряду рисунки, сделанные до операции, в нижнем – после

При решении простой проблемы подходы разных полушарий к ней, как правило, соединяются безукоризненно. Например, решите такую задачу: «У каждого государства есть флаг. Замбия – государство. Есть ли флаг у Замбии?» Это очень простая головоломка, в ней нет никакого подвоха и, как вы уже догадались, ответ – «да». Что не столь очевидно, однако, так это то, что подобные вопросы содержат два отдельных компонента, каждый из которых заставляет работать разные полушария мозга. Это ясно из экспериментов, в ходе которых одно полушарие мозга временно отключали с помощью электросудорожной терапии, применяемой при лечении некоторых серьезных психических заболеваний. В Санкт-Петербурге Вадим Деглин и Марсель Кинсбурн изучали пациентов, проходящих электросудорожную терапию, предлагая им решить задачи наподобие упомянутой выше. До электрошока пациенты без труда находили решение, но после ответы зависели от того, какое полушарие мозга подвергалось воздействию, а какое продолжало работать. После