Ностальгия по чужбине. Книга вторая - Йосеф Шагал

Естественно, я не стала рассказывать Горюнову, что речь идет о номере банковского счета Витяни в Швейцарии…

— У вас ко мне все? — сухо поинтересовался Горюнов.

Я взглянула на Люка. Тот равнодушно пожал плечами.

— Думаю, да, генерал.

— Теперь мне бы хотелось задать один шкурный вопрос… — Горюнов повертел в руках толстый стакан, словно примериваясь, с какой силой его нужно грохнуть о стену, чтобы он разлетелся вдребезги. — Допустим, все что вы задумали, получится…

— Очень надеюсь на это, — пробормотала я.

— А что будет со мной?

— Ничего плохого, генерал… — Я еще раз посмотрела на Люка, однако после того, как завершилась техническая часть его диалога с Горюновым, израильтянин, казалось, начисто утратил интерес к происходящему. — В ночь операции вы будете спать дома, рядом с супругой. А до этого, так сказать, для подстраховки, посидите с ней часов эдак до двух в каком-нибудь людном ресторане. Таким образом, у вас будет стопроцентное алиби…

— А зачем оно мне? — Горюнов низко наклонил голову, словно собирался боднуть меня в плечо. — И, главное, для кого это алиби? Воронцов вычислит меня за час, как вы не понимаете? Ведь детали операции известны только мне, ему и Карпене…

— Вот мы и подошли к самому главному… — Я облегченно вздохнула, поскольку Горюнов сам затронул эту неприятную тему. — Вы, генерал, проявили себя как настоящий друг. А между друзьями не может быть недомолвок. Следовательно… Представим себе на секунду, что и Воронцов, и Карпеня каким-то таинственным образом исчезают…

— В каком смысле? — сдавленным голосом спросил Горюнов.

— В физическом, — прервал, наконец, молчание Люк.

— Вы что, с ума сошли!

— Это вы сошли с ума, если действительно считаете, что после завтрашней ночи сохраните голову на плечах, — спокойно возразил Люк. — Поймите, генерал: мы сами никого сплавлять не намерены. И уже тем более вас… О готовившемся покушении на Горбачева не узнает ни одна живая душа — это не в наших интересах, Горюнов. Однако живые Воронцов и Карпеня вас все равно уроют. Возможно, ваши друзья сумеют достать Горбачева со второй попытки. Или не сумеют… Но нас это уже не касается. Да и вас, Горюнов, тоже — как вы совершенно справедливо заметили, Воронцов просчитает ваше участие в этой операции за час…

— Надеюсь, — сдавленным шепотом произнес Горюнов, — вы не собираетесь их убивать?

— Мы? — Люк несколько раз удивленно моргнул. — У нас, дорогой друг, хватит своих проблем завтра ночью. После которой всем нам придется срочно делать ноги — вокруг будет очень горячо, уж поверьте моему опыту. А вот вы сами, генерал… Я думаю, вы не просто можете — вы обязаны их убрать. А мы, в свою очередь, могли бы оказать вам в подготовке, скажем так, техническую помощь. Но не больше! Ликвидировать своих коллег вам придется в одиночку. В том случае, конечно, если вы на это решитесь…

Горюнов молчал, совершенно раздавленный. На него было просто жалко смотреть.

— Послушайте, Эдуард… — я осторожно положила руку на нервно подрагивающее колено Горюнова. — Поймите, мы не оказываем на вас давления. Не хотите — не делайте. В конце концов, мы просто могли вам не говорить все это. Но ведь если вы этого не сделаете, то они уж точно расправятся с вами. И нас не будет рядом, чтобы хоть как-то помочь вам. Это, надеюсь, вы понимаете?

— Нет, нет, наверное, вы правы, — пробормотал генерал. — Просто все очень уж неожиданно… — Он посмотрел на Люка. — У вас есть какой-то план?

— В общем-то, есть, — невозмутимо кивнул израильтянин, словно отвечал на вопрос, как правильно переходить улицу. — Скажите, где ночует генерал Карпеня?

— В последнее время — только на базе.

— И завтра ночью тоже?

— Думаю, он будет там находиться безвылазно, вплоть до дня операции.

— Если вы сумеете сделать так, что Мишина в госпиталь будет сопровождать и генерал Карпеня, то один грех, так и быть, я с вас сниму…

— Понятно, — кивнул Горюнов и саркастически усмехнулся. — Ваше благородство очень своеобразно… А если он останется на базе?

— Тогда исхитритесь, Горюнов, и сделайте так, чтобы эта штуковина любым способом попала внутрь организма вашего коллеги… — Люк подтолкнул к Горюнову малинового цвета салфетку, на которой, словно капелька воды, белела крохотная ампула. — Она кстати мгновенно растворяется в любой жидкости…

— Надеюсь, вы понимаете, что будет сделано вскрытие. Причем самое тщательное.

— Которое установит, что пожилой генерал КГБ скончался от острой сердечной недостаточности, — хмыкнул Люк. — В его возрасте это такой же естественный диагноз, как геморрой у профессиональных жокеев.

— А Воронцов? — тихо спросил Горюнов.

— Ну, с этим будет проще… — Люк беспечно ухмыльнулся. — Есть у меня одна штуковина. Я ее по случаю купил в антикварном магазине. Намертво пристает к любой железке. И что любопытно, генерал: сразу же после соприкосновения с металлом, в ней начинает происходить очень странная химическая реакция, суть которой я так и не понял. Главное, что ровно через пять минут, без всяких там дистанционных сигналов и прочей технической дребедени, штуковина срабатывает, после чего раздается взрыв, который подбрасывает трехтонный автомобиль на высоту примерно двадцатого этажа. Согласитесь, высота полета просто впечатляет…

— И много у вас таких штуковин? — мрачно спросил Горюнов.

— Поверьте, генерал, вам лучше этого не знать.

— Она с вами?

— Со мной, — кивнул Люк и пододвинул к Горюнову очередную малиновую салфетку, на которой лежал плоский серебристый цилиндр размером с половину хоккейной шайбы. — Только упаси вас Боже положить ее на металл! Даже если это корпус от дамской зажигалки. Лучше всего прикрепить штуковину к любой части автомобиля вашего шефа. Тем более, что он предпочитает не пользоваться услугами водителя. Стало быть, не будет безвинных жертв. Да, и самое главное: штуковинами, которые я вам передал, вы можете воспользоваться только ПОСЛЕ того, как машина с Мишиным выедет за пределы базы.

— Но мне может не хватить времени, — возразил Горюнов.

— Все зависит от вашей оперативности… — Люк пожал плечами. — Наутро Воронцов обязательно соберет вас и Карпеню — ему надо будет во всем разобраться. Так что, постарайтесь приехать на службу пораньше и подготовиться к совещанию. Еще вопросы есть?

— Только один… — Горюнов осторожно положил цилиндр во внутренний карман пиджака и внимательно посмотрел на Люка. — Какими силами вы собираетесь провернуть свой план? Вы что, запланировали высадку в Подмосковье парашютного десанта?

— А вот этого, генерал Горюнов, вы никогда не узнаете! — Черные глаза Люка выражали искреннее сожаление.

— Почему же?

— Ну, мы ведь договорились: в момент операции вы спите рядом с женой, обеспечивая себе стопроцентное алиби. А в советских газетах, даже несмотря на вашу хваленую гласность, об этом никогда и ничего не напишут…

Хотите знать, как я очутилась в лежачем положении в проеме между сидениями «жигуленка» ГАИ, придавленная сумками и приказом ни при каких обстоятельствах не подавать признаков жизни? Очень просто: хотя «стратегический резерв» и представил Люка начальником похоронной команды, прибывшим в Москву под мое начало, на самом деле я сама перешла в его полное подчинение. Произошло это сразу же после того, как Горюнов покинул кафе «Адриатика», а я собралась в британское посольство, чтобы вернуть внешность Гортензии Лоуренс и вернуться в гостиницу.

— Вы со мной госпожа Спарк, — коротко обронил Люк.

— Надолго?

— До самого конца.

— Как романтично, — пробормотала я.

— Если нам суждено пережить завтрашнюю ночь, то мы уйдем вместе… — Держа меня под локоть, Люк вышел из кафе и коротко свистнул проезжавшему такси. — Точнее, я должен убедиться, что ваш самолет улетел в нужном направлении…

— Куда мы едем?

— К Бреду.

— А это еще кто?

— Похоронная команда не может состоять из одного человека, — Люк улыбнулся и галантно распахнул передо мной дверь такси…

В однокомнатной и явно нежилой квартире обшарпанного пятиэтажного дома в Черемушках, куда меня привез Люк, я провела в полном одиночестве и не смыкая глаз, почти сутки. И только в половине одиннадцатого ночи в квартиру ввалилось двое… милиционеров. В шинелях, начищенных до зеркального блеска сапогах, фуражках с золотыми кокардами и даже в белых крагах. Впрочем, я слишком хорошо знала эту редкостную породу людей — наполовину романтических рыцарей, наполовину — отвратительных пакостников, чтобы удивляться их бесконечным выходкам больше нескольких секунд.

— Уже успели найти работу?

— Мы были настойчивы, — пробурчал Люк, явно не настроенный на светскую беседу. — Мы за вами, госпожа Спарк. Через пять минут спускайтесь. У подъезда машина…