Гендерное общество - Майкл Киммел

условиях». Если сравнить, например, успехи в учебе, ощущение благополучия, уровень

психологической и эмоциональной адаптации детей, которые воспитывались в стабильных

семьях, и детей из неполных семей, переживших развод, то мы обнаружим, что дети из

неполных семей показывают более низкие уровни ощущения благополучия, самооценки,

успехов в учебе и адаптированное™, чем дети из полных семей.

Но такие сравнения вводят в заблуждение, поскольку сравниваются два типа семей —

пережившие развод и стабильные, — как будто они равнозначны. Развод — не средство от

брака, а средство от плохого брака. И когда исследователи сравнивают показатели детей из

переживших развод семей с показателями детей из полных, стабильных, но несчастливых

семей, это становится очевидным. Влияние развода на детей зависит от степени семейного

конфликта перед разводом. В одном исследовании было обнаружено, что дети в разведенных

семьях действительноскучают, чувствуют себя одинокими и отвергнутыми в большей

степени, чем дети из стабильных семей, но дети в полных несчастливых семьях острее других

чувствуют свою заброшенность и униженность80.

В лонгитюдном исследовании, начатом в 1968г., психологи Джин и Джек Блоки несколько лет

наблюдали за группой

226

детей, которым на начальной стадии было 3 года. Когда детям исполнилось четырнадцать лет,

ученые проанализировали данные и обнаружили, что некоторые из них, чьи родители разве-

лись, особенно мальчики, были более агрессивными и вспыльчивыми и чаще конфликтовали

со своими родителями. Хотя, как замечает социолог Арлин Сколник, невозможно определить,

конфликт между родителями породил проблемы детей или наоборот, ясно, что «проблемы

этих детей не явились результатом развода самого по себе». В исследовании семнадцати

тысяч британских семей обнаружилось, что проблемы с детьми возникают задолго до развода

и что они могут приво-

01

дить к разводу .

Наиболее систематическое исследование этих проблем было предпринято специалистами по

социологии семьи Полом Амато и Аланом Бутом с коллегами. Они обнаружили, что

ощущение счастья и благополучия у детей теснее всего связано с качеством брака их

родителей. Дети, которые растут в семье с сильным конфликтом между родителями,

приводящим к разводу, ведут себя так же, как и те, которые растут в счастливых стабильных

семьях. Далее, они обнаружили, что в семьях с сильным конфликтом у детей выше ощущение

благополучия, когда родители разводятся, чем когда остаются вместе, а в семьях со слабыми

конфликтами дети выше оценивают свое благополучие, когда родители остаются вместе, чем

когда разводятся. Развод, заключают Амато и Бут, «благоприятен для детей, если он выводит

их из сильного семейного конфликта». Но на развод, как и на брак, не следует идти

необдуманно, поскольку последствия могут быть пагубными, если ребенок лишается семьи,

где не было сильных конфликтов82.

Это подтверждается большинством исследований. Степень семейного конфликта сильнее

влияет на жизнь детей, чем факт развода или совместного проживания. Во многих иссле-

дованиях показано, что «регулярные супружеские и семейные конфликты в так называемых

полных семьях вредны для физического здоровья детей и что развод на самом деле может

избавить некоторых детей и подростков от длительных семейных взаимодействий,

угрожающих их здоровью». Оказывается, содержание важнее формы83.

Здесь мы имеем типичный случай, когда в корреляции можно ошибочно увидеть причинно-

следственную связь. Если верно, что у детей после развода возникают более серьезные

проблемы, чем у детей из полных семей, то может оказаться, что и разводы, и проблемы детей

вызваны серьезными супру-

227

жескими конфликтами. В одном лонгитюдном исследовании было показано, что на самом

деле развод является показателем проблем, которые возникают задолго до него. Авторы

утверждают, что многие последствия, приписываемые разводу, могут на самом деле вытекать

из супружеского конфликта и семейных потрясений, которые предшествуют разводу.

Возлагать ответственность за проблемы детей на развод родителей — это «примерно тоже

самое, что говорить, будто химиотерапия вызывает рак», утверждает президент Совета Нью-

Йорка по вопросам семьи и посредничества при разводе. «Ни о разводе, ни о химиотерапии

люди не мечтают заранее, но оба эти средства могут быть наилучшими для здоровья в

сложившейся ситуации». И американцы, кажется, с этим согласны. В 1990г. входе опроса

Института Гэллапа 70% американцев отметили, что «если между мужем и женой, имеющими

маленьких детей, нет согласия», то им лучше «разъехаться, чем растить детей во враждебной

атмосфере». Менее четверти (24%) американцев сказали, что такая пара должна «оставаться

вместе ради блага детей»84.

Некоторые предлагают очень простое решение проблемы разводов — сделать получение

развода сложнее. Штат Луизиана установил так называемый «заветный брак», который, в

отличие от контрактного юридического брака, требует, чтобы пары приняли буквально и

всерьез обязательство «пока смерть не разлучит нас». Несколько других штатов теперь

рассматривают возможность подобного нововведения. Однако большинство специалистов по

проблемам семьи сходятся во мнении, что подобный триумф формы над содержанием —

усложнение процедуры развода без изменения содержания брака — лишь «усилит горечь и

конфликты, с которыми связаны наихудшие

- 8^

последствия развода для детей» .

Развод — серьезное решение, и не стоит относиться к нему с легкостью. Но он является

«необходимым „предохранительным клапаном" для детей (и родителей) в семьях с серь-

езными конфликтами». Сточки зрения детей, «прекращение несчастливого брака, пожалуй,

предпочтительнее, чем жизнь в семье, где царят насилие и вражда», поскольку насильное

продление неудачных браков будет иметь самые пагубные последствия как для детей, так и

для взрослых. После развода большинство семей «оправляются», и некоторые даже «расцве-

тают». В разводе лучше видеть социальный показатель не того, что с половиной заключаемых

браков что-то не так, а того, что с самим институтом семьи что-то не так; что фундамент, на

228

котором зиждется брак, не выдерживает половины строящихся браков и требует серьезного

внимания со стороны тех, кто отвечает за проведение социальной политики. Семейный врач

Бетти Картер указывала, что если бы любой другой социальный институт не отвечал

ожиданиям половины тех, кто в него вступает, то мы потребовали бы, чтобы этот институт

изменился в соответствии с новыми потребностями людей, а не наоборот86.

«Проблема» того, с кем останутся дети

Мы не знаем, действительно ли развод социальными средствами делает то, что раньше

«естественно» достигалось в силу более высокого уровня смертности, но между этими двумя

«методами» расторжения брака есть одно существенное различие. При разводе часто

возникает проблема, с кем останутся дети. Во времена, предшествующие промышленной

революции, дети рассматривались как экономическое «благо», суды пользовались

экономическим критерием, и дети, как правило, оставались с отцом. Однако в начале XX в. на

детей стали смотреть как на роскошь, и при назаначении опекунства возобладал критерий

заботы и ухода, в результате чего предпочтение стали отдавать матери. Сегодня критерием

для решения этого вопроса являются «интересы ребенка», однако на практике считается, что

интересы ребенка соблюдаются лучше, если он остается с матерью, а не с отцом. Считается,

что мать способна обеспечить лучший уход за ребенком, особенно за маленьким, чем отец.

Такая политика имеет смысл, поскольку именно женщины выполняют большую часть задач

по уходу г. кормлению, в которых дети нуждаются прежде всего. И все ж^ в конце 1970-х гг.

63% отцов, требовавших детей, их получили — существенный прирост по сравнению с 35% и

37% в 1968 и 1972 гг. В недавнем обследовании одной тысячи разведенных пар в двух округах

штата Калифорния психолог Элеонор Маккоби и профессор права Роберт Мнукин

обнаружили, что большинство матерей и отцов хотели получить право на совместное

воспитание, а кто этого не хотел, требовал, чтобы ребенок достался ему, а не супругу. Почти

82% матерей и 56% отцов требовали именно того, чего хотели, 6,7% женщин и 9,8% мужчин

требовали больше, чем хотели, и 11,5% женщин и 34,1% мужчин требовали меньше, чем

хотели. Выходит, «гендер все еще имеет значение» для того, чего родители требуют и что они