Круиз "Розовая мечта" - Мила Бояджиева

В августе 1989 года отец снимал разгон антиправительственной демонстрации в Тбилиси — давящие толпу БТРы и пущенные в ход саперные лопатки. По обвинению в хулиганстве он оказался в тюрьме и вскоре был застрелен при попытке к бегству. Это все, что удалось узнать матери, получившей короткую записку от незнакомой ей свекрови…

— Отец погиб в тюрьме при попытке к бегству. — Сообщила я Аркадию. Нам больше ничего не сказали, да и моя мать не относится к породе мстительниц… Мои словацкие дед и бабушка погибли в 1968 в праге. Если бы не отец, Зденка наверно сошла бы с ума. Теперь мама никому не мстит, о ничего не забывает. Наверно, она рассчитывает на другой — высший суд. Жена Игоря, по-моему, собственными руками спосбна задушить убийцу… Но тут, с моим откцом, совсем другое дело.

— Другое, да не совсем. В смысле ваших личных отношений, конечно, ситуация иная. Ты, по существу, мало знала своего отца, а твоя мама имела основания не интересоваться его жизнью… Это все так… Но был один человек в вашей семье, который тогда, семь лет назад, не мог допустить, чтобы отец жены испортил его карьеру.

— Сергей?! Да он никогда не был знаком с отцом… И вообще… Причем здесь он?

— Твой отец, Слава, не был «хулиганом», как значится в протоколе задержания. Он заснял неугодные власти факты и успел передать их американским журналистам. Он также состоял в патриотической организации, работавшей против тогдашнего правительства Социалистической Грузии. Назревал крупный международный скандал. А Сергей Алексеевич, находящийся тогда в Москве, как раз мечтал возглавить крупное подразделение по борьбе с несовершеннолетними преступниками. Это оно так для отвода глаз называлось. Поскольку ни организованной преступности, ни наркомафии у нас в стране в рамках законодательства просто не существовало… Так вот, капитану Баташову, замахнувшемуся сразиться с организованной преступностью и наркобизнесом, посоветовали лично разобраться в деле свекра. Он вылетел в столицу Крузии, где установил, что Георгий Каридзе был пьяным дебоширом, сеявшим смуту и подстрекавшим толпу к беспорядкам. А уже в месте предварительного заключения, не доведя дела до следствия, твоего отца расстреляли, назвав это «убийством при попытке к бегству».

— Отца убил Сергей? Зачем ты плетешь эту гнусную ложь, Аркадий? Зачем? — Дрожа от ненависти, я вцепилась в его рукав. Аркадий осторожно усмирил мою руку и даже слегка сжал её.

— Понимаю, в это очень тяжело поверить. Будь мужественной, Слава. Я ведь знаю — ты очень сильная женщина.

После этих слов я, конечно же, разрыдалась и позволила обнять себя за плечи.

— Ты… ты… ошибаешься, Аркадий… Тебя обманули… Знаю точно Сергей не мог…

— Успокойся. Я давно хранил эту тайну. Сергей никогда не церемонился со мной. Ни отбивая у меня девушку, ни теперь, когда на карту поставлено все — мое дело, капитал, репутация, честь. Я долго молчал, потому что берег твой покой, Слава, твою семью, которая, увы, оказалась не такой прочной.

— Так что же изменилось? Почемы ты сегодня решил открыть мне глаза? Значит, теперь, если скучающей женщине взбрело завести любовника, её мужа можно втаптывать в грязь? Пойми же — это разные вещи! Как бы велико не было мое чувство к другому, я не позволю вредить Сергею. И никогда не поверю в небылицы.

Я начала догадываться, что Аркадию понадобилось использовать меня в своих целях. Узнав о моем романе, он вообразил, что легко настроит неверную жену против мужа, сделает помощницей в какой-то своей игре. Ведь они всю жизнь так и стояли друг против друга со сжатыми кулаками, выжидая момента, чтобы нанести удар. Как тогда — над моим обнаженным, кутающимся в чужой плед телом. Тайцев и Баташов — друзья-враги.

— Постарайся сосредоточиться, Слава. Конечно, моя мкжская гордость уязвлена — ты увлеклась не слишком удачным объектом… Только не думай, что мой выпад против Сергея — следствие ревности. Ты сама нанесла баташову мощный удар ниже пояса. Не думай, что он заблуждается относительно вашей «дружбы» с господином Вартановым и совместной прогулки в туманный Альбион… Только у нас с ним совсем другие счеты. — Аркадий горько усмехнулся. — Эпоха рыцарских боев за прекрасную даму, увы, осталась в прошлом. Теперь объявлена большая война… Я больше ничего не стану объяснять тебе — попытайся разобраться сама. Ведь «террористы» захватили нас далеко не случайно — они действовали по приказу моего бывшего друга… Ну, ладно, извини, я заговорился. Эта информация не для женских ушей.

Глава 32

Для этого дня событий было вполне достаточно. Доставленная Аркадием домой, я находилась в тупой апатии и вряд ли смогла поговорить с Сергеем, если бы застала его дома. Но записки по-прежнему лежали нетронутыми под вазой. Не раздеваясь, я рухнула на диван в кабинете Сергея и отключилась. Такой внезапный, глубокий сон — защитная реакция организма, не способного переварить информацию и скорректировать эмоциональную нагрузку. Я не слышала, как отбивали время губкие напольные часы и как вернулся домой Сергей.

— Ты выспалась? Вот и хорошо… Устала, детка? — Склонившись, он погладил мои волосы. — Может, разденешься и переберешься в спальню? Уже почти одиннадцать.

Я села, недоуменно озираясь. На столе горела лампа, Сергей был в домашних трикотажных брюках и тенниске.

— Ты поужинал? Давно пришел?

— Давно. Не хотел тебя будить, но как-то жалко стало — спишь в этом душном костюме, в колготках…

— Я была на кладбище. Хоронили того самого Игоря Рустамова, с которым я была на теплоходе.

— Знаю, помощника Тайцева… И такое проклятье — погиб вместе с сыном… — Сергей сжал ладонью лоб, скрывая усталость и злость. — Иногда кажется, что мне никогда не удасться справиться. Уже почти четверть века я искореняю эту нечисть… А она плодится, как холерная палочка… Я уничтожаю, уничтожаю — и ноль!

Огромные кулаки Сергея грозно дубасили по коленям, глаза сверкали исподлобья дикой яростью. Таким я видела его впервые. Так выглядел Депардье, игравший безжалостного убийцу.

— Ты… ты бы мог пристрелить виновного?

— Виновного?! Того, кто взорвал Игоря с мальцом? Это же не человек, Слава. Я бы не смог убить бешеную собаку, а этого… виновного… с большим удовольствием…

— Но ведь киллер — лишь наемный рабочий. Безнравственный, бездушный… Нелюдь Но виноват тот, кто его послал…

— Вот до того самого я и хотел бы добраться больше всего на свете! Сергей выиянул перед собой руки, разглядывая их в свете настольной лампы. Не поверишь, Слава, но я до сих пор чувствую на ладонях её кровь…

— Не надо. Ты сильный. И все это было давным-давно.

…Та вульгарная красотка с томиком Достоевского, что наведывалась к добровольному сотруднику детской комнаты милиции С. баташову, оказалась трудным кадром — одной из списанных в отход государством живых дух, за которые боролся Сергей.

С двенадцати лет девочка была вынуждена уступать домогательствам кавалеров пьянчуги-матери, в четырнадцать она вышла на панель и обрела независимость. Впервые в жизни «наелась от пуза», купив арбуз и дюжину миндальных пирожных. Через полгода попала в детскую колонию за кражу часов у своего клиента и хулиганство.

Вернувшись в опустевшую комнату коммуналки — мать принудительно лечилась в ЛТП, Элла Полунина стала профессиональной проституткой, устраивая по месту ждительства, по выражению соседей — «настоящие бардаки». Однажды к ней явился помощник инспектора отделения милиции, где Элла находилась на учете. Проститутка влюбилась.

— Ты не представляешь, Слава, как талантлива была эта девчонка! Рассказывал мне Сергей. — Полуграмотная, абсолютно необразованная, она творила чудеса. Перечитала за пару месяцев все книги в районной библиотеке, куда я устроил её уборщицей, овладела английским по лингафонному курсу, а однажды, когда я зашел как-то проведать её в библиотеку, ринулась к пианино и сыграла нечто замечательное. Клянусь, это было здорово! Директриса с гордостью доложила мне, что специально для Полуниной вызывала настройщика, приведшего в порядок никому не нужный инструмент. «Сидит моя девочка ночами. За косу от пианино не оттащишь». Коса у неё была фантастическая ниже попы, пышная, золотая… А музыку она сочиняла сама — не могла остановиться, будто под диктовку играла…

Сергей стал её другом, а вот любимым он стал другой. Когда мы поженились, Элла исчезла.

Я лежала в роддоме на сохранении с восьмимесячной беременностью, мечтая о сыне. Однажды Сергей сообщил мне:

— Эллку под конвоем привезли. У трех вокзалов за кражу взяли. По пьянке она и с голоду, видимо, сумку с колбасой у торговки вырвала… Ах, Слава, ты бы её видела… Избитая, завшивленная, худющая… И называет теперь себя только Сонечкой Мармеладовой. даже в протоколе так подписалась.