Смуглая ведьма - Нора Робертс

— Если бы я не хотел, чтобы ты здесь находилась, ты бы сейчас была в другом месте. Выпить чего-нибудь хочешь?

— Думала, я тебе теперь не компания.

— Так и есть.

Он сгреб ее в своей медвежьей манере, которая ей так нравилась, и потащил в спальню.

— Выпить успеешь.

— И тебе принесу. — Айона стащила с него куртку. — Сапоги! — напомнила она, вызвав у него смех.

— Порядок действий мне известен.

И все равно, в нарушение всякого порядка, они ринулись к кровати. Что-то стягивая, что-то сдергивая рывком и, наконец, скидывая сапоги.

— В прошлый раз мы, кажется, что-то грохнули, — вспомнила она, принимаясь за пуговицы на его рубашке. — Что это было?

— Бабушкина хрустальная ваза.

Она замерла, глаза ее в ужасе округлились. Бойл заулыбался.

— Ах ты, врун! — Она закинула на него ногу и опрокинула на спину. — Ты за это заплатишь! — Скрестив руки, она ухватилась за край свитера, стянула через голову и зашвырнула куда-то назад.

— Я заплачу больше, — сказал он. Руки его скользнули по ее телу и поднялись к груди, а она как раз справилась с последними пуговицами.

— Еще как заплатишь, приятель! — Айона нагнула голову, ловя губами его рот, прикусила зубами и пощипала его нижнюю губу.

В ответ он перевернул ее в воздухе и тоже впился ей в губы.

Сгорая от желания, они сбросили остатки одежды и с жадностью накинулись друг на друга.

Все как в прошлый раз. Все так же чудесно, как в прошлый раз, только теперь она уже знала, чту они могут дать друг другу. Опьяненные страстью, охваченные нетерпением, они словно бросались в огонь, после чего наступало медленное кипение, чередующееся с огненными вспышками и взрывами.

Она наслаждалась ощущением тесного контакта двух тел, трения кожи о кожу. От этого кружилась голова. Его голодный, порочный рот, его грубые, жадные руки ощупывали ее всю без стеснения.

Как же она жила и не знала, что значит быть до такой степени желанной?

Ей хотелось ответить ему тем же, показать, что она тоже жаждет обладания.

Бойл не мог насытиться. Сколько бы он ни имел, ему хотелось еще и еще. Овладевая ею вот так, в темноте, в постоянном движении, он чувствовал, что разум ему отказывает — остаются одни ощущения и эмоции.

Она пьянила его, лишала способности мыслить. Заставляла чувствовать себя сильным, как бог, и безумным, как загнанный волк.

Внешний мир исчез. Время перестало существовать.

Реальностью было только ее тело, его изгибы, эти гладкие мышцы под шелковистой кожей. Ее звуки — дыхание, вздох и тихий, очень тихий стон. И ее вкус, такой горячий, такой сладкий.

Она приподнялась — проворные руки, быстрые ноги — и оседлала его, а звезды переливались алмазным сиянием в волосах на ее макушке.

Она приняла его, быстро и глубоко, и, накрытая первой волной экстаза, схватила себя за соски.

И задвигалась вперед и назад, и звезды заливали светом ее потную кожу, а глаза светились порочным победным огнем.

Он впился руками в ее бедра, словно цепляясь за нее и за последнюю ниточку, связывающую его с реальностью.

И она высоко воздела руки и издала такой же порочный и победный крик.

На кончиках ее пальцев мерцал огонь, рассыпаясь крохотными иголочками света, яркими и слепящими, как солнце. Ошеломленный их видом, околдованный ею, он замер — и исторгся.

В темноте, во сне она потянулась к нему.

— Ты слышишь? Слышишь?

— Это просто ветер.

— Нет. — Лес стоял густой. Ночь была темна, как никогда. Где же луна? Куда подевалась луна? А звезды?

И, содрогнувшись от ужаса, она поняла:

— Это в самом ветре.

Ее кто-то звал по имени, окликал обольстительным шепотом. Как прикосновение шелка к обнаженной коже.

— Тебе надо поспать.

— Так я сплю. Или нет?

Она опять вздрогнула, и он потер ее озябшие руки в своих.

— Надо развести огонь.

— Как темно! Слишком темно. Слишком холодно.

— Я знаю дорогу домой. Не бойся.

Он повел ее сквозь лес, подальше от лижущих языков тумана, который стелился по земле, как змей-искуситель.

— Не отпускай мою руку, — попросила она, в то время как обольстительный шепот все гладил и гладил ей кожу.

— Путь закрыт, видишь? — Он показал на преграждающие дорогу толстые сучья. — Нам не пройти, пока я их не разберу.

— Нет! — В приступе паники она крепче схватилась за него. — Он только этого и ждет. Ему главное — чтобы мы разделились. Как в прошлый раз. Нам надо держаться вместе. Надо держаться!

— Айона, дороги нет! — Теперь он повернул ее к себе и заглянул в глаза. Его глаза цвета темного золота смотрели напряженно и решительно. — Надо развести огонь.

— Туман все ближе. Слышишь его?

Теперь это был волк, пока еще далеко. Рычание, доносящееся сквозь темноту, из гущи тумана.

— Слышу. Огонь, Айона, — вот что нам нужно.

Огонь, подумала она. От темноты и от холода нас спасет огонь.

Огонь. Конечно.

Она выставила вперед руки и воздела лицо. И призвала его.

Сильное, яркое пламя, ударами хлыста рассекающее этот ползучий туман, нагревающее его до кипения, до пара. Убивающее его, обратив в мелкую черную золу.

— Я против мрака свет сейчас направлю. А против черноты есть белизна. Из крови же своей огонь добуду, и пламя устремится вверх само. Во сне и въявь свободна моя сила! Да будет так!

Один завиток тумана подкрался, плавно скользнул ближе. Бойл загородил собой Айону, выбросив вперед кулак.

Он попал, костяшки заныли. Потом и туман, и пепел исчезли, остались только огонь и свет.

Она увидела, что кисть у Бойла вся в крови.

И разом пробудилась.

Уже утро, увидела она. В окно проникал жемчужный свет, обещающий близкий рассвет.

Сон, это всего лишь сон. Айона глубоко вдохнула, чтобы прийти в себя. Когда Бойл тоже сел, она взяла его за руку.

И увидела кровь.

— Боже мой!

— В лесу, вдвоем. — Он крепко сжал ей руку. — Ведь так это случилось?

Она кивнула.

— Наверное, это какая-то астральная проекция. Мы здесь, но мы были там. Наверное, это я тебя с собой утащила. Ты… Ты рубанул кулаком по туману.

— И сработало. Я обрадовался, хотя от твоего огня эффекта было больше.

— Нет. Да. Не знаю. Ты нанес удар, и первое впечатление было, что угодил в какую-то дыру. Я… Да у тебя кровь идет!

— А, царапина.

— Нет, это ты об него поранился. Не уверена я, что это простая царапина. — Можно было позвать Коннора или Брэнну, но почему-то она знала, что сейчас это ее дело.

— Надо перевязать.

— Если тебе пришла охота хлопотать — промой и помажь, больше ничего не нужно.