Дьявол предпочитает Armani (СИ) - "К.О.В.Ш."

— Не язви, ты просто никогда не любил. Что с тобой обсуждать?

— То, что я не теряю голову при виде красивых ножек…

— Спорим, ты пялился на ноги своей ассистентки?

— При чем тут ноги Полины? — возмутился Дан, чувствуя, что теряет нить разговора. А еще он был смущен, потому что Макс попал в точку: он пялился. И не раз. И не только на ноги.

— Да ни при чем. Так, к слову пришлось. Значит, все-таки пялился?

— Ты портишь мне аппетит, — Дан отодвинул тарелку, взял со стола сигареты и вышел на балкон.

Макс нахмурился, а потом вышел за ним. Друг стоял, облокотившись на парапет и глядя куда-то в никуда, глубоко затягиваясь сигаретой. Он явно был не в духе, причем с самого начала. Вопрос только в том, что все-таки случилось.

— Только не говори мне, что она тебя отшила, — вдруг сказал Макс.

— Что за глупости ты несешь? — Дан чуть не поперхнулся дымом.

— Тогда… ты ее отшил?

— Никто никого не отшивал, — чуть более резко, чем хотелось, сказал Дан. — Слушай, на работе был чумовой день, я, кажется, налажал, а ты знаешь, как я этого не люблю. Короче, паршивое у меня настроение, так что перестань меня пытать и рассказывай уже о своих любовных похождениях, я же вижу, ты хочешь. Только не надо лезть с разговорами про Полину, ты знаешь, как я отношусь к романам на работе. Нет у меня настроения на твои шуточки.

— Боже, как бы тебе понравилось жить в Америке, а, — закатил глаза Макс. — Не смотри, не трогай, не говори ничего лишнего, а если хочешь замутить с подчиненной, иди и поставь в известность вышестоящее руководство. Красота, да?

— Мне кажется, все логично, — намеренно серьезно сказал Дан, а потом все-таки улыбнулся. — Даже если я и пялился на ее ноги, что это меняет?

— Тебя не держит никто, кроме тебя самого, — сверкнул глазами Макс, а потом выбил из пачки сигарету и закурил. — А я завтра ужинаю с родителями Светы, — обронил он.

— Совсем спятил? Вы знакомы два дня! Что еще за знакомство с родителями?!

— Мне просто интересно. Да и отказываться было не вежливо, — пожал плечами брюнет. — У нее милая мама. Да и что в этом такого?

— Знакомство с семьей — это серьезный шаг, который является следствием долгих, серьезных отношений, а не… не знаю, что у вас там произошло, но в любом случае, это все несерьезно.

— В твоей последней реплике трижды прозвучало слово серьезный. Не думаешь, что надо быть проще? Зачем все усложнять? Она мне нравится, я ей тоже, мне будет приятно познакомиться с ее семьей…

— А ей будет приятно, когда ты уедешь обратно в Америку? Ее только что бросил парень, вот только тебя не хватало для счастья.

— Может и не хватало, — задумчиво протянул Макс. — И вообще, нельзя мыслить так негативно. Надо жить ярко, сочно, здесь и сейчас. Вдруг, завтра уже не будет?

— Если начнешь затирать про зомби апокалипсис, я тебя ударю, — пообещал Дан, затушив бычок и тут же вставляя в зубы новую сигарету. — Ты просто безответственный пацан, который не способен думать даже на один шаг вперед.

— Зато ты у нас без плана даже в туалет не пойдешь, — хихикнул Макс. — Слушай, мы были созданы, чтобы быть вместе, как инь и ян. Ты умный и скучный, а я безбашенный красавчик… идеальный тандем.

— Это я скучный? — возмутился Дан.

— А еще ни разу не авантюрист. Вот взял бы и поцеловал свою Полину, спорим, она была бы в восторге?

— Что за навязчивая идея свести меня с Полиной? — Дан не стал говорить, что после сегодняшнего приступа авантюризма Полина сказала, что ее от него тошнит. Ему даже думать об этом было неприятно, не то чтобы озвучить вслух.

— Да хоть с кем-то, было бы неплохо. А то сидишь, как бобыль, вечно недовольный и погрязший в бумажках. Не в карьере счастье, друг мой.

— Макс, я рад, что ты снова на гребне любовной волны, но это не значит, что надо записывать меня в свой клуб. Мне хорошо одному, мне никто не нужен. Я одиночка.

— Именно поэтому мы дружим столько лет? — прищурился Макс. — Никакой ты не одиночка. Ты просто прекрасно понимаешь, что ни одна нормальная девушка с тобой не свяжется. Ты невыносимый человек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но ты ведь со мной дружишь, — парировал Дан его собственным аргументом.

— Я просто хорошо знаю, что ты такой же лучок, как и Шрек. Злой и страшный снаружи, но где-то в глубине души, ты хороший. А окружающие видят только то, что ты им показываешь. Дай другим разглядеть тебя настоящего.

— Я вот смотрю на тебя и понимаю, что Агата Кристи была права. Влюбленный мужчина похож на овцу.

— Я, по крайней мере, овца счастливая, — самодовольно выдал Макс, а потом щелчком пальцев отправил окурок в полет с третьего этажа и, не дожидаясь ответа, ушел в комнату, напевая себе под нос. — Сердце в груди продолжает беситься, стремится быть с тобой рядом!

* * *

Поля вышла из зала, все еще пребывая под сильнейшим впечатлением. Аладдин превзошел все ее ожидания: она любила этот мультик в детстве, поэтому было нереально приятно снова окунуться в эту атмосферу, посмеяться над проделками джинна, а главное, ей безумно понравились песни. Особенно та, которой не было в оригинальном мультфильме.

Девушка зависла, добавляя песни из фильма в треклист, а потом все же вышла из кинотеатра, да так и осталась стоять под козырьком. Второй раз за эту неделю пошел дождь, скорее даже ливень. Улица была почти пустая: народ попрятался в кафешках, которых в центре было предостаточно, кто-то просто стоял под козырьками старых домов. Оглушительный стук дождя напомнил о том, как она выбежала с зонтом, а потом поцеловала Даниила Александровича. Вся ирония ситуации была в том, что это случилось буквально в паре сотен метров отсюда. Поля прижала кончики пальцев к губам, словно не веря, что все это было по-настоящему.

Она стояла под козырьком кинотеатра, не решаясь выйти под дождь, едва не плача от жалости к себе, и в то же время презирая себя за то, какая она жуткая тряпка, которая позволяет так с собой обращаться. Нелепая, наивная, она даже не заметила, как ее используют. И если сказать, по правде, она совсем уже не была уверена, что готова уволиться. Вдруг, она не сможет найти такое же хорошее место?

— Черт, — она полезла в сумочку, пытаясь нашарить там дежурную пачку сигарет, но она куда-то пропала. Вспомнилось, что она докурила ее еще тогда, когда выпивала с Даниилом Александровичем и его другом. Тогда ей показалось, что между ними есть что-то большее. А оказалось, что она просто дура.

— И снова квадрат один, — пробормотала девушка, вынимая из сумки наушники.

Дождь не собирался заканчиваться, а домой возвращаться было надо. Хотелось морально подготовиться к тому, что будет завтра и отрепетировать какую-нибудь эффектную речь, чтобы хоть раз не выставляться идиоткой.

Включив песню Жасмин, Поля сделала первый шаг, подставляя лицо холодным каплям. Она наступила в глубокую лужу, провалившись в нее по щиколотку и выругалась: туфлям конец. Этот день решил ее доконать!

Вижу волну, что мне беды несёт, когда свои воды обрушит,

Буду я той, что всё сносит и ждёт, и гром мой голос заглушит…

Поля едва не рассмеялась над тем, как текст песни подходил к ситуации. Она терпила, вот и все, она позволяет всем собой помыкать. И плевать уже было, что зам не виноват ни в дожде, ни в том, что она убила лодочки, которые стоили половину зарплаты, Полина чувствовала, как внутри закипает какое-то новое, незнакомое чувство. Оно поднималось волной, застревая где-то в горле, требуя, чтобы его выпустили наружу.

— Пусть ночь темна, надежду дарит утро,

Я буду сильна, уже не смогу молчать… — беззвучно, одними губами пропела Поля, делая новый шаг. Ее одежда мгновенно стала сырой и облепила тело, как вторая кожа, но девушке уже не было до этого никакого дела. Она почти физически ощущала жар, который разливался у нее под кожей, толкая вперед.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Какая к черту разница, что думают другие?! Какая разница, что думает обо мне Данилка Присли?! К черту его, к черту их всех!»