Песнь молодости - Ян Мо

Близился рассвет, и монотонный перестук колес поезда, мчавшегося по просторной равнине, навевал чувство одиночества. В вагоне третьего класса тусклый свет лампы падал на редких пассажиров, спавших на своих местах.

Не спала лишь Дао-цзин, сидевшая в темном углу вагона. Задумываясь, она иногда закрывала глаза, а когда открывала их, то настороженным взглядом окидывала вагон: не наблюдает ли кто за ней. Однако вскоре она всецело отдалась своим мыслям.

Она смотрела на темнеющую за окном равнину, на мерцающие звезды, и перед ее глазами возникли лица ее учеников, которые стали для нее родными. Она никак не могла отвлечься от дум об этих смелых и горячих ребятах; разлука с ними глубоко ранила ее душу. Но теперь ей оставалось лишь одно: вернуться в Бэйпин — туда, откуда она бежала всего лишь год назад. Дао-цзин вынула из небольшого саквояжа несколько писем и под стук колес при тусклом свете лампы стала их перечитывать.

«Дорогая госпожа учительница, меня выпустили! Вы можете быть спокойны и поскорее уезжать из Динсяня, чтобы избежать жестоких рук палачей. Я всегда буду помнить Вас! Вы воспитали в нас сознательность и любовь к правде. Мы всегда будем помнить это!

Ли Го-хуа».

«Госпожа учительница. Вы должны поскорее уехать из Динсяня. Мой отец говорит, что начальник уезда и секретарь городского комитета гоминдана разослали всюду людей, которые должны Вас найти и арестовать. Относительно учителя Чжао, госпожа учительница, Вы только не переживайте. Говорят, что ему угрожает большая опасность…»

Дао-цзин опустила голову, медленно отложила письмо Пи Дэ-жуя и взяла в руки маленький, мелко исписанный листок:

«Дорогой товарищ, — позволь мне так назвать тебя. Очень прошу простить мне мою ошибку! В этом, может быть последнем, письме, я хочу откровенно рассказать тебе всю правду о себе. Ты знаешь, что я и раньше участвовал в революционной работе, но за последние два года я отошел от нее. Этого ты не знаешь. После того как я увидел твой горячий революционный энтузиазм, та искра, которая еще теплилась во мне, вдруг вспыхнула ярким пламенем. Ты снова принесла в мою душу весну. Я начал работать вместе с тобой. Это были счастливейшие дни в моей жизни. Однако, вспоминая прошлое, я начинаю думать, что совершил одну большую ошибку. Чтобы не показать перед тобою слабости и стать в твоих глазах героем, я в тот опасный момент, когда враги должны были прийти и арестовать нас, решил задержаться в школе, считая, что настоящий мужчина не должен быть трусливым. Прошло несколько дней, я сижу на полу в темной и сырой тюремной камере и все время думаю, думаю…

…Дорогой товарищ, я прошу тебя простить меня! Я только сейчас понял, что был тогда чересчур самонадеян.

Ты должна немедленно уехать подальше от Динсяня, здесь больше нельзя оставаться. Обо мне, пожалуйста, не беспокойся; я знаю, каким я должен быть перед самим собой и перед врагами. Хотел бы, конечно, когда-нибудь вновь встретиться с тобой, дорогой товарищ!..»

Холодный ночной ветер развевал коротко подстриженные волосы Дао-цзин. Высунувшись из окна, она подставила лицо встречному ветру, словно хотела, чтобы он охладил ее разгоряченную голову.

«…Товарищ, дорогой товарищ Чжао Юй-цин, до свидания!»

Дао-цзин тихо вздохнула, сложила письмо вместе с другими и, медленно разорвав их, выбросила клочки за окно. Подхваченные ветром, они закружились в темноте, как снежинки.

«К кому обратиться в Бэйпине? — словно клочки писем, подхваченные ветром, замелькали в голове Дао-цзин мысли. — Как быть, если я наткнусь на Ху Мэн-аня? Удобно ли будет снова встретиться с Сяо-янь? Где Цзян Хуа? Что с Сюй Хуэй?»

Больше всего Дао-цзин беспокоила возможность случайной встречи с Ху Мэн-анем. Его облик, чем-то напоминавший ядовитую змею, неотступно преследовал ее с момента, когда она села в поезд. Дао-цзин знала, что теперь этот агент охранки ни в коем случае не пойдет с ней на мировую. Но, несмотря ни на что, она должна найти Сюй Хуэй, разузнать о местопребывании Цзян Хуа и Лу Цзя-чуаня, а для этого нужно вернуться в Бэйпин. Это, конечно, опасно, но это нужно сделать. Дао-цзин закрыла глаза.

После обеда поезд прибыл в Бэйпин. Затерявшись среди толпы пассажиров, Дао-цзин вышла из вагона со своим нехитрым багажом в руках. Не успела она сделать нескольких шагов, как вдруг услыхала женский голос позади себя:

— Линь! Линь Дао-цзин!

Чья-то мягкая рука легла на ее плечо. Дао-цзин обернулась и увидела красиво одетую женщину с жемчужными серьгами в ушах. Женщина сердечно улыбалась:

— Линь, не узнаешь?

— Бай Ли-пин! Это ты? Я сразу тебя и не узнала!..

— Противная девчонка! — Бай Ли-пин покраснела и принужденно засмеялась. — Стоило мне немного принарядиться, и ты меня уже не узнала? Линь, а я тебя приметила еще издали. — Она внимательно посмотрела в лицо Дао-цзин, затем, окинув ее взглядом, взяла за руку и пошла с нею рядом:

— Только что провожала одного друга… Уж никак не ожидала встретить тебя здесь. Я иногда с удовольствием вспоминаю старые времена: сколько романтики было тогда в нашей жизни! Ой, Линь, откуда ты приехала? Что делала все это время?

Дао-цзин изучающим взглядом окинула Бай Ли-пин: накрашенные губы, подведенные брови, изящное платье, запах дорогих духов, две, словно выставленные напоказ, жемчужины в ушах. Все это так не походило на прежнюю Бай Ли-пин. Сама не зная почему, Дао-цзин почувствовала себя очень неловко.

— Ты спрашиваешь, что я делала? Преподавала в школе, в деревенской начальной школе.

Бай Ли-пин удивленно подняла брови:

— Преподавала в деревенской школе? А что с твоим мужем?

— Я уже давно разошлась с ним.

— Да? — удивилась Бай Ли-пин. — Ну и правильно! Что хорошего жить с таким человеком.

Когда они вышли из вокзала, Дао-цзин хотела нанять рикшу и уехать, но Бай Ли-пин схватила ее за руку:

— Линь, мы несколько лет не виделись. Давай сегодня поболтаем всласть. Позволь мне пригласить тебя покушать со мной. Ведь ты только что с поезда. Конечно, еще ничего не ела.

— Бай… — Дао-цзин умолкла, не зная, как лучше называть ее. Ей больше не хотелось называть ее «сестра Бай». — Я не голодна, да и дела у меня есть. Я лучше потом как-нибудь зайду к тебе.

— Ну, нет! — Бай Ли-пин шутливо похлопала ее по плечу. — Ты уедешь, а я что буду делать в одиночестве? — Она позвала двух рикш и, не обращая внимания на протесты Дао-цзин, усадила ее в коляску, уселась сама и приказала ехать к самому большому европейскому ресторану.

Сидя за столиком, сервированным по-европейски, они ели и разговаривали.

Дао-цзин узнала, что Бай Ли-пин стала артисткой в одной шанхайской кинокомпании, снималась уже в двух фильмах; что она вышла замуж за директора этой кинокомпании и, став его второй женой, живет, ни в чем себе не отказывая. Однако такая жизнь надоела ей, и она часто вспоминает старые времена и своих старых друзей.

Дао-цзин молча слушала, а потом спросила:

— Где сейчас Юй И-минь и Ван?

Бай Ли-пин усмехнулась:

— Черт бы побрал этого Юй И-миня! Крутится вокруг меня как муха: я в Шанхай — он в Шанхай, я в Нанкин — и он туда же. Однажды напился пьяный и начал читать мне свои стихи: что-то о любви, ненависти, слезах, душе — гадость! Он живет в парке, в каком-то павильоне! Денег у него никогда нет, и он часто приходит ко мне, чтобы одолжить. Мне он страшно надоел, но в то же время жаль его… А Вана ты помнишь?.. Он стал чиновником, да еще каким ревностным! Из анархиста превратился в рьяного поклонника правительства. Однажды в Нанкине я встретила его случайно на улице. Он самодовольно шествовал рядом с какой-то женщиной и важно прошел мимо, сделав вид, что не заметил меня. Ну, у меня тоже не было желания замечать этого шута! Вот только Сюй Нин… Его присудили к тюремному заключению. Черт возьми! Несколько дней назад я ходила к нему на свидание: бритая, как у монаха, голова, тюремная одежда… Испортили такого красавца! — Она печально улыбнулась. — Линь, а ты знаешь, я ведь его любила. Он даже сейчас мне немного нравится. Из-за него я поссорилась с Ло Да-фаном. А теперь, к сожалению, с ним больше не увидишься. Да, а как Лу Цзя-чуань? Вы, кажется, с ним дружили?

Щеки Дао-цзин стали пунцовыми. Как трудно забыть прошлое!.. Долгое время любовь к Лу Цзя-чуаню была тайной, скрытой в самой глубине ее сердца, и вот сейчас Бай Ли-пин одной фразой перевернула ей всю душу… Дао-цзин чуть слышно ответила:

— Он арестован более года назад…

— Тоже арестован? Какой был хороший юноша! Эта революция просто…

Она не закончила фразы, обернулась к официанту и по-английски приказала принести две чашки шоколада. Затем Бай Ли-пин вытерла губы платочком и, бросив взгляд на Дао-цзин, улыбнулась:

— Скажи, ты сейчас замужем?

— Нет.

— А любишь кого-нибудь?

— Нет. — Дао-цзин вспомнила прошлое, и к ней вернулось чувство расположения к Бай Ли-пин; однако она уже не могла быть с ней такой же откровенной, как прежде.