Письма Йони: портрет героя - Йонатан Нетаньягу

Мой перевод в танковые войска, назначенный на прошлую неделю, отложен до завтра, что дало мне несколько дней отдыха. В одну из ночей я принял участие в походе плюс атака, под командованием одного офицера. Все прошло благополучно. Дни отдыха напомнили мне, как удобно быть не в армии. Есть время читать (в настоящий момент я на середине "Ядерной войны и ядерного мира"), сидеть в кресле, лениво покуривая трубку, или шататься по улицам.

Из того факта, что мне приятно быть штатским, далеко идущих выводов не делайте. Нота, прозвучавшая в моих словах – это просто ностальгия, не свидетельствующая о желании изменить статус. Мне нравится быть в армии, и я не вынашиваю предательских планов ее оставить. Я, в основном, так написал потому, что хотел сказать тебе, Биби, что ты, со своей стороны, поступил очень разумно. Хорошо, что ты вернулся, не теряя времени, к занятиям.

Несмотря на Женеву, меня больше беспокоят евреи, чем арабы, и даже чем великие державы, хотя они нам и колючка в бок. Внутренний разброд – вот что сулит беду, если мы его не преодолеем. Кое-что все-таки изменилось, но немногое. Но об этом говорилось у нас еще до войны, так что ничего нового нет. Мы так и не протрезвели.

Любимые папа и мама) 9.1. 74

Начало 1974 года отмечено для нас зловещими признаками. Мне кажется, что новая война неизбежна. Рано или поздно придется воевать. А раз так, то лучше вое* вать сейчас, когда Цахал – во всей своей мощи и все резервы мобилизованы. Но война, по-видимому, отложится и начнется в менее выгодных для нас условиях.

Между прочим, результаты выборов в стране меня удивили. Скандалы в Мапае, как видно, отталкивают общество, и хорошо, что Маарах получил встряску. Надеюсь,

что у них, наконец, хватит ума понять, что речь идет не только об их политической линии, но также о недовольстве тем, как осуществляется руководство внутренней жизнью страны – в смысле просвещения, культуры и экономики. Естественно, что в их способности это понять я сомневаюсь, так как уменье учиться на своих ошибках в нашей партийной жизни совершенно не развито. Альтернатива Маараху, однако, весьма слаба, и мы застряли на полдороге: с одной стороны хотим перемен, с другой – не находим никого, кто мог бы их совершить.

Ваши последние письма я, конечно, получил, и среди них – статью в газете с твоей оценкой, папа, ситуации на Ближнем Востоке. Ясно, что именно так следует представлять в мировой прессе региональную проблему. Сама статья очень плохая, и чувствуется, что, как ты пишешь в письме, она – лишь слабое эхо того, что ты в действительности говорил. Но мне кажется, что если отвлечься от дурного стиля, – сказанное в ней заслуживает внимания. С этим можно спорить. И не так легко опровергать.

На днях начал курс по переподготовке для службы в танковых войсках. Очень интересный курс, и должен сказать, что учу совершенно новый предмет, в котором заключен целый отдельный мир.

Любимые папа и мама! 21. 1. 74

Выдался свободный вечер, а что может быть лучше, чем использовать его для письма?

В настоящий момент я нахожусь посреди огромной песчаной пустыни и собираюсь спать. К нашему великому удивлению, сегодня здесь прошли дожди, и палатка у меня над головой сочится водой. Дуют сильные ветры и вздымают тучи слепящего глаза песка (песчинки бьют с такой силой, что начисто стерли номер стоящей поблизости от нас машины). После песчаной бури полил дождь, который ненадолго прибил пыль к земле. Опять усиливается ветер, и опять бушуют песчаные бури, и все начинается снова.

Снаружи за палаткой происходит встреча резервистов с приезжими представителями университета. У мобилизованных студентов есть, несомненно, серьезные проблемы, не говоря о тех, кто работает не по найму, и мошавников, из них некоторые видят, как пропадает дело их жизни, будь то частный бизнес, фабрика или ферма. Проблема резервистов – очень сложна, и любое ее решение будет неполным.

В настоящий момент у меня нет настроения предаваться политическим рассуждениям. Выскажусь только, чтобы вас успокоить, по поводу размежевания войск. С военной точки зрения мы от размежевания войск пострадали не очень- Положение наше, конечно, не блестящее, но и не слишком плохое. Ценность договора в значительной степени зависит от факторов, неизвестных широкой публике – как например: пришли ли мы к соглашению с американцами по вопросу о продолжении переговоров? Связано ли это соглашение с недвусмысленной договоренностью между нами и ими? От чего будет зависеть дальнейшая поставка оружия? Дай Бог, чтобы я ошибся, но боюсь, что определенных обязательств по этому вопросу мы от американцев не добились. Возможно, что прояви мы в переговорах больше упорства, мы добились бы от египтян лучших условий, но – по моей оценке – это не главное. Линия, разделяющая две армии, то есть та линия, о которой сказано в договоре – лучше той, на которую, как я опасался, согласится правительство.

Дней десять назад мы с Идо и с нашими приятельницами (Дафной и Мири) ужинали в ресторане "Дельфин”. Идо прямо поражает – и своим здравым умом, и большим личным обаянием. Дафна, его подруга, в самом деле очень симпатичная, и видно, им хорошо вместе.

Забыл рассказать, что написал господину Маркуенду в Гарвард и получил в ответ прекрасное, сердечное письмо, суть которого в том, что вернуться в университет я могу в любое время. Требуется лишь уведомить университет за 4-6 недель вперед. Храню письмо вместе с прочими бумагами.

Дорогие мама и папа! 28. 2. 74

Через две недели мне исполнится 28 лет. Упоминаю обэтом просто потому, что мне это вдруг пришло в голову, когда я написал в начале письма дату. В разгаре 1974 год.

Я до сих пор нахожусь в процессе перехода в танковые войска. Несомненно, что при всех недостатках танков, проявившихся в последней войне, это до сих пор – главный род сухопутных войск, и в нем заключены огромные возможности. Главное – это управляющий машиной человек, четкость его мысли и трезвый расче. в бою, здравый смысл, диктующий тактические действия. Наша сила в людях!

Я рассчитываю пробыть в танковых войсках года полтора, а потом вернуться в часть, которой командовал до сих пор. Сейчас мне кажется, что я в нее вернусь, но, в конечном счете, все будет зависеть от моего решения, и возможно, что перевесят другие соображения – если захочу, например, остаться в танковых войсках.

Желание учиться у меня не прошло. Наоборот, оно очень усилилось, и я верю, что придет время, когда я смогу освободиться для занятий. Понятно, что в настоящий момент это нереально – когда все против нас – и враги, и "друзья", а у нас есть только одна страна, и надо тяжело трудиться, чтобы она осталась нашей. Поэтому на этой стадии я откладываю учебу.