Битва под сакурой - Борис Сапожников

Это меня устраивало как нельзя лучше.

— Я давно хотел побеседовать с тобой, Руднев-сан, — заявил Накадзо, опускаясь на ковёр. — Прояснить некоторые тёмные моменты.

— Все они, Накадзо-сан, — честно ответил я, не спеша садиться рядом, — проясняться завтра. Точнее, уже сегодня. В общем, этим утром.

— Что это значит? — удивился Накадзо. — Ты можешь прямо и ясно сказать, кто ты такой, и что тебя связывало с Юримару?

— Его использовали для дестабилизации обстановки в Японии, — ответил я, — и, как видите, он вполне оправдал ожидания. Я был кем-то вроде соглядатая при нём, а после того, как узнал, куда умудрился по случайности угодить, ещё и проконтролировать его уничтожение.

— Вижу, ты тоже справился со своими обязанностями, — невесело усмехнулся Накадзо. — Так кто же руководит вашими действиями?

— Завтра вы всё узнаете, Накадзо-сан, — покачал головой я, — всё завтра. А теперь, мне пора идти, Накадзо-сан. До нужного мне места пешком добираться далеко, а опаздывать, сами понимаете, нельзя.

— Почему ты так спешишь, Руднев-сан? — спросил Накадзо, даже не делая попытки встать.

— Потому что скоро на вокзал прибудет бронепоезд «Мусаси», а в Токийский залив войдут линкоры «Нагато» и «Муцу». Я тоже приму участие в том безумии, что начнётся утром.

— Как кто на этот раз? — поинтересовался напоследок Накадзо.

— Как приглашённый специалист по обслуживанию советской боевой техники, — усмехнулся я.

— Значит, «Коммунист», который мы нашли в убежище Юримару, был твоим, — догадался Накадзо, — и сражался в нём тоже ты.

— И из гранатомёта стрелял тоже я, — добавил я. — После выстрела Наэ-сан, я едва ноги унёс.

Я отдал ему честь и ушёл. И только когда огни фестиваля остались за спиной, почувствовал, насколько всё-таки чужим я был на этом празднике.

Глава 10

На моё счастье операция началась не ровно в пять утра, как говорил мне Мадзаки. Причиной тому была задержка из-за погодных условий. Ночью задул сильный встречный ветер, и мощности машин хватило, чтобы выдерживать только половину от крейсерской скорости. Таким образом, у меня появилось время на то, чтобы хоть немного вздремнуть.

Я отправился в небольшую комнату, что выделили мне на время ожидания дирижабля, и попросил не дёргать меня до прибытия воздушного корабля. Якобы мне нужно было ознакомиться с содержанием той самой папки, что выдал мне Мадзаки. Правда, саму папку я умудрился забыть в штаб-квартире. Ну да, будем полагаться на вечный русский авось. Вряд ли этот БМА так уж сильно отличается от «Коммуниста», его-то я осваивал без всяких руководств.

Дивана в выделенной мне комнатке не было, поэтому я составил в ряд несколько стульев и растянулся на них. Нескольких часов сна, конечно, было недостаточно после постельных похождений с Мариной и фестиваля, однако всё лучше, чем вовсе ничего. Проснулся я совершенно разбитым, с единственной мыслью — лучше бы не ложился совсем. Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Я быстро спрыгнул со стульев, сделал пару упражнений, чтобы размять руки, ноги и спину, и быстрым шагом подошёл к двери.

Не смотря на то, что она не запиралась в принципе, вежливый унтер не вошёл в комнату, предпочтя стучать.

— Дирижабль с вашей родины прибыл, — сообщил он. — Только что был спущен контейнер с вашим мехом.

— Понятно, — кивнул я.

Унтер проводил меня до взлётного поля. Под причальной мачтой стоял громадный металлический контейнер, вокруг которого крутились несколько десятков рабочих. Честно говоря, размеры его просто поражали. Если его содержимое соответствует упаковке, то БМА должен превосходить все остальные модели, какие мне доводилось видеть, примерно настолько, насколько мех превосходит человека. Не меньше семи метров в высоту и почти два в ширину — это если предположить, что он квадратный в сечении. Наверное, я всё-таки зря не ознакомился с его описанием, хотя бы поверхностно.

Когда контейнер раскрыли, аккуратно опустив тяжёлые стенки, и глазам моим предстал сам БМА «Клим Ворошилов», я едва не сел прямо на бетон посадочной площадки. Он поражал. И не только своими размерами.

— Только по твёрдому грунту двигаться может, — прокомментировал офицер, встречавший меня на аэродроме. — Пересечённая местность такого не выдержит.

— Воевать на нём мне в городе, — пожал я плечами, — мостовая должна выдержать вес этого монстра.

— Только от неё мало что останется, — произнёс офицер.

— Её и без этого будет кому разнести, — усмехнулся я.

Правую руку БМА украшали длинные стволы счетверённых орудий. Это были не пулемёты, и даже не авиапушки, а самые настоящие безоткатки. Левая топорщилась шестью стволами ШВАКов. Спаренные ДШК были установлены на каждом плече. Спина горбилась здоровенным коробом, от которого к пулемётам и авиапушкам тянулись ленты снарядов и патронов. Я сразу отметил это уязвимое место. Удачное попадание — и большая часть орудий БМА попросту будет выведена из строя. На могучих бёдрах красовались пусковые установки эресов, рассчитанные на три снаряда. Судя по всему, в ногах содержались полости с некоторым запасом зарядов.

— Этого монстра не остановить, — протянул не меньше нашего впечатлённый унтер, что разбудил меня, — по крайней мере, пока у него снаряды имеются.

— Он слишком неповоротлив, — заметил офицер, — и без прикрытия не сможет эффективно воевать. Пусть за счёт накрытия больших площадей он может нанести серьёзные повреждения даже бункерам в укрепрайонах, но небольшие мобильные группы мехов или же самоходов вполне смогут разобрать его на запчасти.

— Именно поэтому я буду воевать при вашей поддержке, — усмехнулся я.

— Осталось только дождаться начала обстрела, — кивнул офицер.

Бронепоезд «Мусаси» ворвался на Токийский вокзал в клубах пара. Солдаты начали выпрыгивать из бронированных вагонов с винтовками наперевес. Первым делом несколькими выстрелами в воздух разогнали гражданских, стоявших на перронах. К ним бросились несколько служащих с пистолетами в руках. Их расстреляли в считанные секунды — церемониться с врагом никто не собирался. А то, что в столице после отражения нападения тьмы засели враги, успели довести до бойцов по дороге из Иокогамы, и весьма толково объяснить всё.

— Готовимся к обороне! — выкрикнул Оути-тюи, командир бронепоезда, выскочив на перрон.

Ямамото Исороку сидел в своей роскошной адмиральской каюте и глядел на стойку с тремя традиционными мечами. Длинный меч — катана, он же обозначает отца и мужа, главу семейства. Короткий — вакидзаси, супруга, надёжная опора семьи и домашняя хозяйка. Но третьим был не танто — короткий кинжал, обозначавший старшего сына или просто детей, а кусунгобу — нож для производства церемонии сэппуку.