Солнце в огне - Ксения Хан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Йонг повернула ладонь так, чтобы касаться ею спины Нагиля, и он чувствовал, как дрожат её пальцы.
– Получается, она вам как сестра, – заключил наместник. Покосился на генерала и вдруг улыбнулся – так широко, что глаза совсем потерялись в его сморщенном, как косточка персика, лице. – Неудивительно, что вы так о ней заботитесь. Какое, должно быть, счастье отыскать её спустя месяцы скитаний, верно?
Нагиль медленно встал; Йонг сделала шаг назад, чтобы тут же спрятаться за его спиной. Неуверенно переступил с ноги на ногу Сокву, ждущий у дверей. Рядом стоящий воин Империи, сопровождавший наместника, сжал меч, и тот зазвенел в напряжённой тишине, повисшей в казарме.
– Мы все очень заботимся о своих женщинах, – заговорил Нагиль. Сдавливал каждый звук, и те высекались из-за стиснутых зубов, точно искры. – И оберегаем их больше себя. Разумеется, мы были счастливы, что сыта-голь к нам вернулась.
Йонг коснулась его прямой, как стрела, спины, и Нагиль вынырнул из огня, разгорающегося в теле, следуя за холодом её пальцев.
– Сокву, – позвал он, не отрывая взгляда от сидящего перед ним наместника.
– Сэ, ёнгданте!
– Если наместник Империи не будет возражать, – Нагиль чуть склонил голову, но глаз не опустил, – я прошу тебя увести сыта-голь в её покои. Чжихо велел ей больше отдыхать.
Ван Юцзяо улыбнулся снова.
– Вы тоже можете быть свободны, генерал, – сказал он с радушием, в которое даже хотелось верить, и поднялся с места. – Сегодня был тяжёлый день для всех, а вам следует готовиться к атаке на Ульджин.
Нагиль дождался, когда наместник покинет казарму неторопливым шагом, и только потом повернулся к Йонг, хватая её за плечи. Она покачнулась и чуть не упала ему в руки.
– Дыши, – попросил он тихо. Последнюю минуту рядом с наместником Йонг почти не дышала, он слышал только, как оглушительно громко стучит её сердце, гоня по телу стонущую кровь. С приходом ночи Йонг каждый раз становилась такой холодной, что стоило бы пугаться таких изменений, если бы он сам не превращался в лаву и не знал, каково это, сдерживать в теле Великих Зверей.
Разговор с наместником лишил её сил, даже если она ничего не говорила.
– С этого момента, – процедил Нагиль зло, едва не пылая от гнева на всю Империю, – ты спишь в моих покоях. И никуда не ходишь без сопровождения Когтей. Даже к Лан. Понятно?
Йонг слабо кивнула и прижалась к его груди.
18
Ульджин, Чосон, за неделю до месяца сохан 1592 года, год Водяного Дракона
Ли Хон с самого утра не находил себе места. Смотрел во двор, присыпанный серым снегом так плотно, будто из всего мира высосали краски. Гнетущее ощущение тревоги цеплялось за все его мысли. Проигнорировал завтрак, и сменившая Харин служанка не осмелилась насильно его кормить. Поднос с едой остался на столе, рис присох к миске.
Харин вернулась во второй половине дня, одновременно с заходящим за горизонт бледным солнцем. Ли Хон хотел было выйти ей навстречу, но стоящие у дверей стражники только мотнули головами. По нужде он уже ходил, есть отказался, банный день был вчера. Куда было спешить пленнику, у которого удвоили стражу с тех пор, как в Ульджин наведывался Дракон?..
Служанка пришла сама с нагруженным мисками подносом и чайником свежего чая.
– Я боялся, тебя поймали! – проворчал Ли Хон, усаживаясь за стол, где она неторопливо раскладывала посуду. – Рассказывай! Ну же, Харин!
– Ваше высочество, – упрекнула его служанка и сердито свела брови к переносице. Ли Хон заметил прилипшую к её носу грязь, смешавшуюся с оттаявшими хлопьями снега, которую хотелось стереть. Он сжал пальцы, чтобы не потянуться непрошеным жестом к её лицу.
Нагиль забрал патриарха Ордена Сливы, в Ульджине стало ещё неспокойнее. Ли Хон не покидал своего крыла, и даже во двор его пускали теперь с неохотой. Связь с внешним миром являла собой Харин, но Ли Хон не знал, как долго она сможет оставаться незамеченной для глаз асигару.
– Поешьте, ваше высочество, – попросила Харин. – На кухне сказали, вы с самого утра даже не выпили чай.
– Тебя ждал, – буркнул Ли Хон, но за еду взялся охотнее. Пока он ел, Харин вытащила из-под старенькой чхимы сложенный втрое лист бумаги и медленно протянула его Ли Хону.
На листе был рисунок. Символические изображения собаки и курицы с китайским иероглифом справедливости[64] между ними. Ли Хон с облегчением выдохнул, Харин подняла к нему любопытный взгляд.
– Наша госпожа вернулась к Дракону, – шепнул он, и служанка охнула, приложив руку к груди. Он скривил губы в надменной усмешке. – Вот бы она устроила безобразный скандал, что выгнал бы со двора имперских наместников…
– Ваше высочество! – шикнула Харин. Ли Хон охнул.
– Что? Это мой дворец, это мой город и моя страна. А Империя помыкает всем, будто они уже владеют Чосоном.
Надо признать, помощь Императора и его людей была для страны неоценима. Объединившись с Чосоном, они уже отодвинули войска Тоётоми на юг, подальше от Хансона, и теперь медленно продвигались ниже по стране. Тем не менее тот момент, когда они потребуют плату за людей, оружие и провизию, идущую прямиком из Империи Мин, был лишь вопросом времени.
Когда Ли Хон доел – пришлось под пристальным надзором Харин чуть ли не вылизать миску с похлёбкой, – они разложили на столе карту. Ли Хон расставлял фишки от Дракона и Феникса по основным точкам на пути от Хансона до Ульджина, Харин наблюдала.
– Когда? – спросил Ли Хон тихо, скрывая звучание вопроса за стуком фишек. Харин наклонилась ближе к карте.
– В сохан. Через две недели.
– Хорошо.
Они готовились к этому моменту уже пару месяцев, и Ли Хону требовалось всё больше усилий, чтобы не выдавать своего нетерпения. Рэвона он ждал со дня на день, и план, на который они рассчитывали вдвоём, уже приводился в действие шестерёнками, заложенными в эти полгода, методично и аккуратно. Только бы всё не пошло прахом.
– Скоро ли мой дорогой друг почтит меня своим присутствием? – спросил Ли Хон громко. Харин поморщилась.
– Обещал завтра, ваше высочество. Я слышала, бэсинджа-ёнг гостит у японского генерала. Говорят, он не выносит качки на корабле.
Харин хихикнула, Ли Хон тоже улыбнулся.
– Будем надеяться, он вернётся к нам здоровым.
– А вы прониклись к нему симпатией, ваше высочество. – Прозвучало это укоризненно. Ли Хон почесал лоб – повязка с ёнкихо совсем растрепалась, и он сменил её новой, шёлковой, синего цвета, поскольку других в доме советника Южной
