Природа. Человек. Закон - Городинская Виолетта Семеновна

Думать, что это было возможно только в 1974 году, а сейчас нет и не может быть таких подтасовок, по меньшей мере наивно. Наивно и предполагать, что такое случается лишь на Байкальском целлюлозно-бумажном комбинате.

Словом, возникает резонный вопрос: можно ли доверять судьбу озера мирового значения тем, кто использует только те данные, которые устраивают их собственное ведомство, в сущности, занимается подтасовкой фактов и, введя в заблуждение Госплан, на него же и кивает: он-де приказал, а мы простые нерассуждающие исполнители?

Ну а если они и в самом деле только, мягко говоря, простачки исполнители, то стоит ли доверять им руководство огромной и важнейшей отраслью народного хозяйства? Зачем нужны они? Для передачи указаний Госплана ЦБК и прочим производствам? Но с такой работой и безграмотный курьер справится — перенести бумажку с распоряжением из одной конторы в другую.

Читаешь историю Байкала и диву даешься. И в 1971 и в 1977 годах выходили хорошие и нужные постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, намечавшие меры «по обеспечению рационального использования и сохранению природных богатств бассейна озера Байкал». Ну ладно, сделаем скидку на застойный период, на старое мышление и т. д. и т. п., на что привычно сейчас ссылаются. Но вот уже в новое время, в 1987 году, вышло постановление ЦК КПСС «Об ответственности лиц, виновных в невыполнении ранее принятых решений по осуществлению природоохранных мероприятий бассейна озера Байкал». Всем, кажется, сестрам выдали по серьгам: кого выпроводили на пенсию, кого сняли, кому выговора влепили с предупреждением, что «если не будут приняты исчерпывающие меры по оздоровлению экологической обстановки», «они будут привлечены к строгой ответственности». И все не на уровне начальников цехов или директоров комбината, а на самом верхнем — министерском да госкомитетовском — уровне.

А в июне 1988 года — видимо, салютуя в честь годовщины выхода этого постановления, — ЦБК произвел залповый аварийный сброс громадного количества своих ядовитых промышленных стоков в озеро Байкал. Это вдобавок к тому повседневному яду, что он сбрасывает постоянно, так сказать, на узаконенных основаниях.

И залп этот — материализованное воплощение заверения М. Н. Бусыгина: «Я прежде всего обязан заботиться о благе советского человека» (Известия, 1986, 16 февр.). И объективно получается, что это «благо» он видит в гибели Байкала и прилегающих к нему огромных территорий лесов, в лишении наших детей и внуков свежего воздуха и чистой воды. За 20 лет работы Байкальский ЦБК загрязнил своими выбросами половину вод озера Байкал, и если не остановить, не пресечь это экологическое преступление сейчас, то те, что сегодня безмятежно посапывают в колыбельке, к совершеннолетию своему получат в подарочек мертвые воды и умерщвленные окрестности Байкала.

И если бы только Байкала! Ладога и Онега, практически все большие и малые реки страны находятся под прицельным губительным воздействием предприятий Минлесбумпрома. И в результате деятельности целлюлозных комбинатов, и из-за сплошной вырубки миллионов гектаров лесов, вследствие чего мелеют и вовсе пропадают ручьи и малые реки, из-за молевого — россыпью — сплава бревен по лесным и таежным рекам. Те самые деревья, что живыми очищали воздух и воду, устилая дно рек своими мертвыми телами отравляют их воды и живность продуктами своего распада. По данным Минлесбумпрома, и по сей день ежегодно теряется при сплаве 85 тысяч кубометров древесины.

«Лесины — куда ни глянь. В воде, на берегах Енисея и притоков. От устья Ангары до самого Ледовитого океана лежит своеобразный вал из бревен высотой в 5–6 и шириной до 15 метров. Миллионы, десятки миллионов стволов», «Нынче Кача — просто сточная канава. То же самое произошло с таежной красавицей Маной. Лет двадцать назад крайисполком запретил по ней молевой сплав леса. Приняли решение и благополучно о нем забыли. Сплав продолжается и сегодня. Река превратилась в своеобразное «бревно-хранилище» — от поверхности до дна забита стволами деревьев, которые потом выносит в Енисей»(Труд, 1988, 2 марта).

И это происходит не только на Енисее, но и на Северной Двине, Печоре, по всем почти малым рекам.

Происходит почти два десятка лет спустя после того, как вышло правительственное постановление (1970 г.), полностью запрещающее молевой лесосплав. И не кто иной, как Минлесбумпром, добивался «в порядке исключения» разрешить молевой сплав сначала до 1975 года, потом до 1980, теперь же получил разрешение на сплав до 1990 года. И обратились в Совет Министров РСФСР с просьбой разрешить молевой сплав до 2000 года. И что они жмутся да стесняются, непонятно. Просили бы сразу «в порядке исключения» разрешить губить реки на 100 лет вперед, чтобы был уже размах, так размах! Чтобы уж губить, так губить!

Ибо отравление вод разлагающимися телами деревьев-утопленников далеко не самое страшное в печальной судьбе малых сплавных рек. Самое страшное для них наступает тогда, когда лесопромышленники начинают чистить реку от завалов, заломов и топляков. Мощнейшие бульдозеры идут по дну этих рек, перемалывают все живое и буквально выворачивают речку наизнанку. Вся, за десятки, сотни тысяч лет сложившаяся структура русла и дна реки полностью разрушается, переворачивается, и теперь для восстановления нормальной жизни реки потребуется опять же десяток, если не сотня тысяч лет. Да где там! Больше, гораздо больше, ибо мы берем нормальные условия восстановления, а норма эта уже разрушена лесозаготовителями — лес-то вокруг сведен и разрушена вся экосистема, складывавшаяся миллионы лет.

Такая вот «забота о благе советских людей» проявляется Минлесбумпромом «и лично».

И не стоит думать, что это отзовется когда-то, пусть даже через десятки лет, но в будущем. Отзывается такая «забота» сегодня, сейчас, на нас с вами. Кета, семга, чавыча, красная икра, кто помнит о том, что они некогда лежали на прилавках магазинов в свободной продаже? Как говорится, старожилы не припомнят. А ведь было это, было. И едали. Сплав на дальневосточных и северных российских реках погубил нерестилища этих ценных пород рыб. Да так, что даже в магазинах городов и поселков Дальнего Востока сегодня продается лишь рыба-сабля да угольная рыба — до океанских вод Минлесбумпром пока еще не добрался. Нельма, сиг, хариус, семга в северных реках так же начинают существовать только в воспоминаниях, а на прилавках магазинов их и памяти даже не осталось.

«Надо ясно осознавать, — говорит главный государственный санитарный врач РСФСР К. Акулов, — что малые реки определяют качество воды крупных источников. Более того, лес сплавляется молем и по тем рекам, откуда мы непосредственно пьем воду — по Северной Двине, Чусовой, Сухоне, Вычегде, Томи… После молевого сплава никакая очистка не помогает — вода остается малопригодной для питьевых целей. Резко падает содержание кислорода, увеличивается бактериальная загрязненность воды. Зачастую мы вынуждены тянуть водопровод от другого водоема, чтобы обеспечить людей нормальной водой и не ставить под угрозу их здоровье».

Так что, как видите, не когда-нибудь, не в будущем, а уже сегодня, мы, люди, о благе которых так печется Минлесбумпром и «лично», терпим громадный ущерб. Специалисты-лесопромышленники подсчитали, что для того чтобы на 275 реках России прекратить молевой сплав, им потребуется затратить 5.5 миллиарда рублей.

Специалисты ВНИПИэкономики Минводхоза СССР подсчитали, что для того чтобы вернуть этим рекам чистоту, нужно будет затратить до 8 миллиардов рублей. И это только чтобы дойти до уровня, когда из речки можно будет брать воду для питья, не более того. Восстановление же загубленных нерестилищ ценных пород рыб, прежнего поголовья их в сплавных ныне реках и вовсе, если даже возможно, то выльется в астрономические цифры затрат. И затраты эти пойдут из нашего с вами кармана, ухудшив наше с вами качество жизни. И чем дальше будет продолжаться сплав, тем дороже обойдется восстановление рек.

Такова истинная цена разговорчикам о «заботе о благе советских людей».