Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника - Александр П. Берзан

пугливо вспархивает и короткими перелётами, перескакивает на другую куртину гречихи, подальше от нас.

– Видишь? В полёте – она мельтешит белым, в хвосте!

– Ну! – согласно киваю я, – Мельтешит.

– Это от того, что краевые пёрышки хвоста – чисто белые! Всё оперение коричневое, а эти два пёрышка – белые. Это верный признак овсянки. Не ошибёшься.

– Вот, теперь понятно! – радуюсь я, – Спасибо!

Низовья Ночки. Наша группа упирается в бурелом. На этом участке леса, весь массив пихтарника лежит, стволами поперёк нашего пути!

– Стооой!

Сзади пришла команда – значит, стоим. Оператор суетится, устанавливая свою кинокамеру, далеко впереди нас. Слышится команда: «Пошлии!». И мы, как шли, так и лезем, поперёк бурелома.

– Зачем мы в него лезем?! – чистосердечно недоумеваю я, – Можно было обойти этот завал, да и всё!

– Саня! Ты ничего не понимаешь в киносъёмках! – Дыхан поворачивает ко мне своё потное лицо, перебираясь с одного зависшего ствола ели, на другой, – Режиссёру важно заснять, как наша группа преодолевает трудности, в процессе поиска филина в диких лесах Кунашира… Хотя, фильм, теперь, будет называться по-другому.

– Да? – озадачиваюсь я, перебираясь через ствол, следом за ним, – Это, ещё как?

– В связи с неудачами с рыбным филином, у наших киношников сменился приоритет! – в полголоса, объясняет мне Михаил, – Теперь, их фильм будет называться «В страну вулканов за зелёным голубем».

– Да?! – изумляюсь я, – За голубем?!

Новая информация требует переосмысления.

– Ну, да! – спокойно усмехается Дыхан, на мою реакцию, – А, что? Зелёный голубь – тоже, орнитологическая редкость. Да, ещё какая! Теперь, вот, на юг острова поедем…

– Да?! – ещё больше изумляюсь я, – Такие перемены, в жизни! А я, о них – ни сном ни духом!.. И когда?

– Пока, сам не знаю, – ухмыляется мне Михаил, – Тоже, ведь, всё узнаю… почти как ты, в последний момент.

Приближается вечер. Ко мне подходит Дыхан: «Саня! Пошли, на Ночке посидим?! Филинов послушать надо».

– Конечно! – сразу подрываюсь я, – Я сейчас!

Я очень рад этому предложению. Не секрет, что мы с Дыханом ходим слушать рыбных филинов. Михаилу это нужно по работе, а мне – интересно проводить вечера, наедине с лесом. Если при этом учесть, что ещё совершенно нет комаров… Как это здорово! Просто – сиди, смотри и слушай. А вокруг – такая знакомая и такая неизведанная, такая загадочная жизнь леса…

Мы с Дыханом быстро собираемся в дорогу…

Чуть выше устья Ночки, Дыхан облюбовывает высокий, правый борт речного распадка. Отсюда, с высокого склона обширной травяной поляны, открывается широкий обзор Ночки, грандиозного конуса вулкана Тятя и массивов хвойников, что восточнее речки. Мы устраиваемся на валёжине и затихаем…

Я снова растворяюсь в природе! В вершинах хвойного леса, в распадке Ночки, в чёрном куполе Отважного, в окружающем нас воздушном океане. Абсолютная тишина вечера ничем не нарушается…

– У-гуу! – приходит спокойный звук, словно мужик где-то кашлянул.

– О!

Мы разом поворачиваем головы вправо, на звук…

– У-гу-хууу!

– Так! В верховьях Ночки кричат! – прикидывает Дыхан, – Наверно, по правому её притоку… Или в развилке.

– Скорее, в самой развилке! – уточняю я, – Приток закрыт от нас склоном распадка! Оттуда – вряд ли, дошло бы.

– Да, – соглашается Дыхан, – Правильно.

– У-гу-хууу! – кричат филины.

– Ну, хоть что-то! – одними глазами улыбается Дыхан, вслушиваясь в вечернюю тишину.

Приходят синие сумерки. Пора нам и честь знать.

– Ладно, – растормаживается Дыхан, – На сегодня отбой. Значит, на Ночке филины – только в районе развилки. Для нас – это тоже результат.

Мы поднимаемся с дернины склона. Молча, наполненные успокоением природы, один за другим, мы шагаем, тропинкой, по бамбуковому побережью, в сторону Тятинского дома…

Через несколько дней, «Совет старейшин» решает перебазироваться на Саратовский кордон. И сделать это – не по дороге вдоль берега моря, а перевалив с Тятиной на Саратовскую, в верховьях этих речек. Это – дневной маршрут! С утра и до темноты…

– Полдня подниматься по Тятинке, – прищуриваюсь я, – Потом, по марям, перевалить на Саратовку… Дай бог, к вечеру спуститься, по Саратовке, до кордона! Если всё будет хорошо…

На следующий день, мы – уже на Саратовской…

Увлечённые поисками дупел рыбного филина, мы с Дыханом, постепенно втягиваемся в благоустройство этих дупел. Это – очень интересное занятие! Продвигаясь зигзагами по пойме, мы высматриваем толстые стволы деревьев. Осматриваем каждый такой ствол и выясняем, есть ли в нём гниль.

Оказывается, почти все крупные стволы ивы, в своей верхней части, представляют собой мощный стержень гнилой древесины, окружённый монолитом живой древесины, толщина которого не более пятнадцати сантиметров! Стоит только одной из мощных ветвей ивы выломаться из ствола, как обнажается его гнилая сердцевина. И теперь, эта гнилая древесина, в самый короткий срок, разрушается. И в этом месте образуется дупло! В случае, если дупло ещё не образовалось, мы с Михаилом помогаем этому. Наши инструменты – топорик и ножовка. Только в низовьях Саратовской, мы произвели на свет целых пять больших дупел!

Одновременно с этим, я не оставляю свою ботаническую работу по сезонному развитию раннецветущих растений долины Тятиной. Через три дня, я прихожу сюда побережьем, с Саратовского кордона и прохожу, своим извечным маршрутом, долину Тятиной. Это, конечно, добавляет мне десять километров по пересеченной местности в день, но у меня хорошая физическая форма. Дыхан говорит на это: «Семь вёрст – бешеному кобелю не круг!».

Мой, натасканный на поиске дупел глаз, не может не примеряться к толстым стволам деревьев, когда я бреду по Тятинской пойме!

– Миш! – интересуюсь я, как бы промежду прочим, у Дыхана, сидя вечером за столом Саратовского кордона, – А, что, если нам поремонтировать дупла в долине Тятинки? Ведь и речка побольше и долина пошире…

– Нет, Сань! – отрезает Дыхан, – Саратовка – это всё-таки, граница заповедника. Здесь, ещё можно как-то обосновать проведение биотехнических мероприятий. А Тятинка – это заповедник! Как ни крути. Там запрещено вмешательство человека в природу.

– Плохо, – думаю я, незаметно вздыхаю я и склоняю голову, – Такой, вот, теоретический расклад.

Ведь, пойма Тятиной – просто, грандиозна! В сравнении с Саратовской. Мне очень, очень жаль…

В один из солнечных, майских дней, я всё-таки плюнул на теорию и попытался усовершенствовать дупло в устье Тятиной. Но, это дупло изначально было неудачным. И по размерам, и по своему расположению…

Поднявшись выше по пойме речки, я отыскал гниль в другом, более крупном стволе ивы и сделал второе дупло. Высоко! На самом исходе ствола. Поэтому, это дупло, для рыбного филина, оказалось маловато.

В очередной мой рабочий проход по пойме Тятиной, я отыскал мощный ивовый баобаб. Это – толстое дерево! Чуть наклонённый вперёд, ствол. Крупные ветви отходят от ствола, лишь метрах в восьми над землей! В этом месте, одна из ветвей оказалась выломанной! Отсюда, вертикально вверх, уходит в небо