Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника - Александр П. Берзан

гребень склона. Там – перелом тропы. Шаг за шагом, я шагаю вверх, приближаясь к гребню.

– Шиш-шиш, Шиш-шиш, – я, вдруг, отчётливо улавливаю шелест листвы, под чьими-то ногами!

Там, впереди!.. Здесь, людей – нет!

– Эгей!!! – предостерегающе вскрикиваю я, – Это я, здесь!

– Шиш-шиш, Шиш-шиш, Шиш-шиш…

Равномерный шорох листвы, под чьими-то ногами – не прекращается! Там, определённо, кто-то идёт! Впереди, по тропе, уже просвечивает окно маленькой, лесной опушки. Там – обзор! И я бросаюсь вперёд по тропе, на ходу срывая с плеча ружьё…

С первым моим шагом на край опушки, я вижу взрослого медведя, который точно так же, как я, делает первый шаг, на её противоположный край. Мы одновременно видим друг друга…

Обиженно скособочившись, круглый, бурый медведь начинает боком, двигаться вправо, по краю опушки. Как трактор, всё-также боком, он «наезжает» на куст гортензии. Куст, словно трава, ложится под медведя, а потом, резко распрямившись, машет своими ветвями и закрывает медведя от меня…

– Вроде бы разошлись, – я стою неподвижно, вслушиваясь в шорохи леса по другую сторону миниатюрной полянки.

Но, невидимый мне, медведь начинает глухо и монотонно реветь, где-то по ту сторону полянки.

– Оооооо! Ууууу! Оооооо!

– Не ушёл! – озадачиваюсь я, – Может, в воздух выстрелить? Нет. Лучше, отойти назад!

И я делаю короткую пробежку обратно, вниз по тропе.

– Сейчас главное – разорвать дистанцию! – думаю я, стоя на просеке тропы в этом, таком густом пихтарнике.

Перестав дышать, я весь превращаюсь в слух…

– Оооооо! Ууууу! Оооооо! – опять раздаётся протяжный, медвежий рев!

– Медведь! Ты что?! – недоумённо кричу я, вверх по тропе, – Я здесь!

– Наверно, он потерял меня и думает, что я, всё ещё стою там, на опушке! – думаю я.

– Уууууууу! Ооооооо! Ууууууууу!

Я стою и вслушиваюсь в переливы густого, медвежьего рёва…

И понимаю, что рёв – постепенно нарастает!

– Он – что? – нехорошо поражаюсь я, – В мою сторону идёт?!

Я опять, коротко пробегаю вниз по тропе. И опять стою, вслушиваясь в звуки леса…

– Оооооо! Ууууу! Оооооо!

Невидимый в пихтарнике, медведь, определённо приближается! Я это понимаю по постепенному нарастанию громкости его протяжного и монотонного рёва…

– Медведь! Блин! Ты что?! Совсем охренел?! Я, здесь! Иди отсюда! – ору я вверх, в сторону медведя, – Иди отсюда, скотина!

– Оооооо! Ууууу! Оооооооооо!

Но медведь ревёт, и громкость его рёва, постепенно, нарастает. А это значит, что зверь приближается…

Я разворачиваюсь и снова сбегаю по тропе, назад. Благо, что такая хорошая и удобная тропа, под ногами…

– Оооооо! Ууууу! Оооооо!

Остановившись на тропе в очередной раз, я вслушиваюсь в медвежий рёв. И в очередной раз, убеждаюсь в правоте своих предположений!

– Блин! Так и есть! Он идёт за мной! Что ему надо?!

Совершенно не понимая происходящего, я, с ружьём в руке, коротко отбегаю прочь, по тропе.

– Э-ээй! Медведь! Скотина! – остановившись, я разворачиваюсь и кричу во всё горло, – Иди отсюда!

– Оооооо! Ууууу! Оооооо!

Скрытый пихтарником, медведь всё время обозначает себя протяжным, монотонным рёвом…

– Что-то, наша встреча больно уж, затянулась! Надо её, как-то прервать! – лихорадочно думаю я, оглядываясь по сторонам.

И вижу, что буквально рядом, на близком гребне распадка, растёт мощная пихта.

– Пихта! – осеняет меня мысль, – У неё – такая раскидистая крона! Её сучья начинаются в метре от земли! По этим горизонтальным и толстым ветвям, мне очень просто будет залезть на дерево!

Я решительно схожу с тропы и торопливо гребу по бамбуковым зарослям к дереву. Непролазный бамбук – мне по глаза!

– Оооооо! Ууууу! Оооооо!

Последний раз оглянувшись в сторону невидимого медведя, я сбрасываю свой ботанический рюкзачок к стволу пихты и ухватившись за ветви руками, как по лестнице, лезу по ним вверх. Высоко в кроне, я срубаю, своим тесаком, небольшой сук. На образовавшийся крюк вешаю, за ремень, своё ружьё. Теперь, мне не страшно – я с ружьём и высоко на дереве…

– Оооооо! Ууууу! Оооооо! – басовито гудит медведь, со своей стороны.

Вдруг, с противоположной от тропы стороны, где-то далеко на днище соседнего распадка, раздаётся другой – тонкий и скрипучий, медвежий рёв!

– Ееееее! Ааааааа!

Фальцетом! Он мне знаком!

– Тьфу, блин! – сплёвываю я, в сердцах, – Медвежонок! А этот, что гудит передо мной, значит – не медведь, а медведица! Никто меня не преследует!

– Ееееее! Ааааааа!

– Ееееее!

– Оооооо! Ууууу! Оооооо!

Тонких, медвежьих голосов – два. И ещё один – с другой стороны. Этот – гудит низким рёвом, как наш деревенский бык, из моего поселкового детства…

– Медвежат – два! – понимаю я, – Попал между медведицей и медвежатами! Вот, блин!

Вот, теперь, мне становится понятным поведение медведя.

– Это же надо! Так попасть! – искренне возмущаюсь я.

Чуть погодя, я озадачиваюсь: «И что мне делать?». Немного поразмыслив, я понимаю: «А, ничего, тут и не поделаешь! Сидеть придётся! И ждать. Пока не произойдёт воссоединение семьи».

– И сидеть – придётся долго, – прикидываю я, – Медвежата, пока не успокоятся – с дерева, на землю, не слезут. А иначе – она их не уведёт.

Я, поудобней, устраиваюсь сразу на нескольких, горизонтальных и толстых, словно гимнастические брусья в школьном спортзале, ветвях пихты: «Ждать – так уж ждать»…

– Оооооо! Ууууу! Оооооо! – монотонно бубнит медведица, со своей стороны.

– Ееееее! Ааааааа! Ееееее!

– Ееееее! Ееееее! Еееееееее!

Медвежата в распадке, орут всё громче и паузы, между их рёвами, становятся всё короче.

– Вот же, разорались! На весь лес! – поворачиваю я голову, в их сторону, – Они, ещё и требуют!

– Оооооо! Ууууу! Оооооо! – гудит медведица.

– Еееееееее! Ааааааа! Ееееееееее!

– Еееееееее! Ееееееееее! Ееееееееее!

Медвежата закатывают своей мамаше настоящий скандал! Видимо, они хотят, чтобы она поскорее их отыскала.

– Оооооо! Ууууу! Оооооо! – гудит, мне, медведица.

– Медведицааааа! – в свою очередь, лёжа высоко над землёй, нагло ору я, невидимой медведице, – Иди отсюда-аааа! Вали к своим медвежатам!

Наверное, вычислив мои «птичьи» координаты, она перестаёт со мной разговаривать – её густой, монотонный рёв, наконец, прекращается.

– Фу-ууу! Хоть, с одной стороны, рёв стих! – облегчённо выдыхаю я, – А то, орут с обеих сторон! Голова, скоро, треснет! От такого ора…

– Ну, если реветь перестала – значит, за медвежатами пошла, – прикидываю я, – Это, уже хорошо…

– Ееееее! Ааааааа! Ееееее!

– Ееееее! Ееееее! Еееееееее!

Однако, медвежата еще долго будоражат лес своими скрипучими, истошными воплями…

– Ееееее! Ааааааа! Ееееее!

– Ееееее! Ееееее! Еееееееее!

Проходит не меньше получаса. Я, уже почти засыпаю, лёжа на спине, на пихтовых ветвях-брусьях. Это всё – этот вечный недосып Дыхановских подъёмов, в пять утра! Когда, вдруг, всё стихает. Словно, я оглох. Или – кто-то выключил звук. Ти-ши-на…

Я недоверчиво прислушиваюсь к этой подозрительной тишине…

– Точно, тихо! Даже, не верится… Неужели – всё?!

Я тяжело встряхиваю тяжёлой, спросонья, головой и принимаю сидячее положение, на своих горизонтальных «брусьях». Глубоко вздохнув от сна, я трудно моргаю глазами, стараясь прогнать