Сломленная Джульетта (ЛП) - Рэйвен Лиса

Точнее, с кем я планирую сделать.

Я ввожу код безопасности и открываю дверь. Внутри здания стоит тишина. Когда лифт открывается на этаже Итана, я едва не теряю самообладание и не ухожу. Наверняка, он спит, и определенно попытается избежать того, о чем я собираюсь его просить. Это очень плохая идея во многих отношениях, и все же, прямо сейчас это кажется самым необходимым поступком, который я когда-либо совершала.

Я иду вдоль коридора и стучусь в его дверь. Мне кажется, что мне придется подождать несколько минут, прежде чем он откроет ее, с заспанными глазами в полусонном состоянии. Но вместо этого, дверь открывается спустя пару секунд, и он выглядит даже более вымотанным, чем я себя чувствую.

— Черт, нет! — говорит он, и на секунду мне кажется, что он собирается захлопнуть дверь перед моим лицом. — Какого черта, Кэсси?

— Что?

— Ты здесь.

— Я знаю.

Он проводит пальцами по волосам.

— Ты должна быть у себя дома. Подальше от меня и спать. Предпочтительно в уродливой фланелевой ночной сорочке.

— Итан…

— Ты хоть понимаешь, насколько сильно я старался держаться подальше от тебя этой ночью? Я вышагивал по своей гостиной несколько часов, пытаясь противостоять искушению. И сейчас ты появляешься здесь в таком виде?

— В каком?

Он указывает на меня рукой.

— Аппетитная. Чертовски возбужденная. Чертовски красивая. На твой выбор.

Я делаю шаг вперед, но он вытягивает руку вперед, чтобы остановить меня.

— Ни в коем случае. Если ты перешагнешь порог этой квартиры, весь тот сегодняшний разговор о том, что нам надо подождать и твои сеансы с психологом и бла-бла бла о том, что нам не стоит заниматься сексом, вылетит в окно. Тебе надо уйти.

Я останавливаюсь, как только пальцы моих ног касаются дверного порога. Когда я представляла себе момент, как я говорю ему о том, что готова к близости, я рассчитывала, что он проявит чуть больше энтузиазма. В смысле, я, конечно, понимаю, что он пытается, как можно лучше поступить по отношению ко мне.

Я делаю крошечный шаг вперед.

— Итан, послушай…

Он отступает.

— Не делай этого. Я серьезно не смогу отвечать за свои поступки. Прошло три года, Кэсси. Три чертовых года. Вещи, которые я хочу сделать с тобой… — Он качает головой. — Ты даже не понимаешь.

— Что, если я понимаю? Что, если мне тоже хочется кое-что сделать с тобой?

Он закрывает глаза и откидывает голову назад к стене.

— Господи, что это еще за фразочки?

Я переступаю порог и закрываю за собой дверь.

Он открывает глаза.

— Кэсси, мы все перечеркнем.

— Мне все равно. — Я кладу свои руки ему на грудь. — Я нуждаюсь в этом. И ты тоже. И ты сам без умолку говоришь об этом .

Я не хочу все испортить.

Ласкающими движениями я глажу его лицо.

— Что еще хуже может случиться?

— Наша близость покажется слишком опасной и ты запаникуешь. Отгородишься от меня. Прекратишь наши отношения.

Я закатываю глаза.

— Кто способен на подобное?

— Я серьезно.

— Этого не случится.

— Ты забыла, что я чувствовал в точности то, что чувствуешь ты сейчас? Это вполне возможно.

— Итан, я люблю тебя, но тебе серьезно надо перестать столько думать.

Он замирает. Его глаза широко распахиваются.

— Что ты только что сказала?

Я делаю шаг назад.

— Хм… я имела в виду…

— Ты сказала, что любишь меня. — Выражение паники исчезло с его лица.

— Да, люблю, но…

— Ты не это имела в виду? — Он подается вперед, чтобы прикоснуться к моей щеке. — Если нет, то все в порядке. Если да, но ты не готова признать это, то тоже все в порядке. Просто… скажи мне.

Странное чувство спокойствия охватывает меня, и я вспоминаю его слова, сказанные мне пару месяцев назад: любил он меня или не, это не зависело от слов, это было просто фактом, простым и очевидным. Если я даже не говорю это, это все равно правда, поэтому зачем продолжать пытаться это отрицать?

— Я именно это и имела в виду, — говорю я тихо. Мне кажется, что меня сейчас накроет приступ тревоги, но я напротив чувствую только облегчение. Сильное, долгожданное облегчение.

Его улыбка ослепляет.

— Да?

Я делаю глубокий вдох и улыбаюсь в ответ.

— Определенно.

Он смотрит на меня с такой радостью, что у меня возникает желание его всего расцеловать. Но вместо этого, я притягиваю его голову вниз и приникаю к его губам.

От такого внезапного потрясения, мы оба замираем на месте. Это не сценический поцелуй. Не отрепетированные эмоции, транслируемые через наших героев. Это мы. Такие, какие должны быть. Такие, какими я думала, мы никогда больше не будем.

Мы отстраняемся друг от друга, лишь немного, и смотрим смотрим друг на друга. Мы действительно собираемся сделать это . После столького времени.

Мне кажется, что я должна быть более взволнованной, но потом я осознаю, что все наши моменты вели нас сюда. Даже самые болезненные.

Я пытаюсь разглядеть в нем неуверенность. Самозащиту или сомнения. Вместо этого, я вижу в нем обеспокоенность за меня и всепоглощающую любовь.

Этого более, чем достаточно.

Это и есть все.

Он заключает мое лицо в ладони . Страстно целует. В наших действиях есть что-то знакомое, но наполненное совершенно новыми гранями.

Страсть, от которой подгибаются коленки, по-прежнему присутствует и она как никогда сильна, но есть еще нечто более глубокое. Оно пронизывает мое тело и приковывает меня к нему. В прошлом, эта глубокая душевная связь возникла и исчезла в мимолетных, несчастных моментах, но сейчас Итан живет именно там.

Я все еще охвачена ужасом, но я хочу жить там вместе с ним.

Сделать его первым и последним мужчиной, который когда-либо был у меня.

Мы продолжаем целоваться, пока спотыкаясь идем по коридору в гостиную. Я хватаюсь за его рубашку, но он отстраняется и пытается отдышаться.

— Нам необязательно так спешить.

— У тебя не было секса три года, и ты хочешь притормозить?

— Последний раз, когда у меня был секс, он был с тобой. Я долго ждал этого момента. Я хочу насладиться этим.

— У тебя вылет через… — Я смотрю на свои часы. — девять часов и тридцать восемь минут. Мы серьезно тратим время на подобные обсуждения, когда мы могли бы раздеться?

— Ты приводишь убедительные доводы.

Он снимает свою рубашку и снова целует меня. Боже, как же я соскучилась по его поцелуям, что кажется каким-то безумием, ведь мы целуемся каждый день на сцене.

Но это было не так.

Таких поцелуем еще никогда не было.

Если бы он целовал меня так во время выступлений, то постельные сцены никогда не пришлось бы симулировать.

Он прижимает меня к стене и вновь приникает к моей груди. Я цепляюсь за его плечи, чтобы удержаться на ногах. Струящийся жар проникает под мою кожу, скручиваясь и растекаясь по моему животу и заставляя мое сердце колотиться, а кровь – гудеть. Куда бы ни прикоснулся Итан, это место начинает гореть чуть ярче остального моего тела.

Прикосновения всех других мужчин стираются из моей памяти. Это всегда был он. Даже, когда я хотела забыть его, мое тело помнило.

Он снимает мою футболку, и когда его губы прикасаются к моей груди, я зарываюсь руками в его волосы и притягиваю к себе. Побуждаю его к большему.

Взять всю меня. Я вся – для него одного.

Он приподнимает меня, и я обвиваю его ногами. Затем он начинает двигаться. Прижимается и трется, не стесняясь того, как сильно он возбужден.

Наши движения становятся более лихорадочными. Отчаянными и нетерпеливыми, наше общение состоит из низких стонов и прикосновений, полных желания.

Он отрывает меня от стены и несет вдоль коридора. Когда мы доходим до его кровати, он едва ли успевает положить меня на нее, когда начинает стягивать с меня оставшуюся одежду.

Я стряхиваю с себя свои туфли, и он набрасывается на мои джинсы. То, как он сосредоточенно хмурится, пока спускает их вдоль моих ног – это невероятно сексуально. Когда я остаюсь лишь в одном нижнем белье, он замирает и просто смотрит.