Звездный скиталец (С иллюстрациями) - Николай Гацунаев

Глава восьмая. НЕИСТОВЫЙ АВАЗ

Гости разъехались, когда на востоке уже вовсю полыхала заря. Устало помахав рукой вслед выезжавшей из ворот последней коляске, Симмонс обернулся к Эльсиноре.

— Отправляемся спать? — Он зевнул и зябко передернул плечами.

— А Джума?

— Черт бы его побрал! Совсем из головы выскочило. Хорошо, что напомнила. Пойдем.

Они прошли мимо подсвеченного снизу фонтана, обогнули дом и через парк направились к флигелю. У столов протрезвевший Дюммель ругался с официантами, валившимися с ног от усталости.

— Отправьте их спать, Зигфрид! — посоветовал Симмонс. — Они вам всю посуду побьют спросонья.

— Как бы не так, — возразил барон. — Эти свиньи не разойдутся, пока не вылакают все, что осталось. Пошевеливайтесь, канальи! Серебро, хрусталь, фарфор уберите, тогда хоть до вечера пьянствуйте!

Джума сидел на лавке, откинувшись к стене и закрыв глаза. Обезображенное кровоподтеками, залепленное пластырями лицо его было ужасно.

— Бедняга, — горестно вздохнула Эльсинора.

— Да, досталось парню, — согласился Симмонс. — Джума!

Фаэтонщик открыл глаза и глубоко вздохнул.

— Ты ел что-нибудь? — Эльсинора присела рядой.

— Нет, — качнул головой Джума. — Не хочу.

— За что они тебя так? — спросил Симмонс.

— Не знаю. Может быть, из-за Гюль.

— А ее за что?

Эльсинора укоризненно взглянула на мужа. Тот кивнул и мягко похлопал ее по плечу.

— Больно? — участливо спросила Эльсинора, касаясь пальцами пластыря на щеке фаэтонщика. Тот покачал головой.

— Не там… — Он круговым движением провел ладонью по груди. — Здесь все болит…

— Хватит, — вмешался Симмонс. Невыносимо было смотреть, как мучается этот крепкий, здоровый парень. — Возьми себя в руки. Будь мужчиной. Слушай меня внимательно.

Джума продолжал безучастно смотреть прямо перед собой.

— Ты меня слышишь?

Джума медленно кивнул.

— Что будешь делать?

— Не знаю.

— В общем так… — Симмонс прошелся по комнате, встал у окна, заложил руки за спину. — Хочешь отомстить?

— Да! — рванулся с места фаэтонщик.

— Эрнст! — не выдержала Эльсинора.

— Помолчи, Люси. У нас мужской разговор.

— Да! Хочу! — Джума метнулся к Симмонсу, рухнул на колени, схватил за руку. — Резать! Жечь! Пусть в собственной крови захлебнутся!

— Джума! — крикнула Эльсинора. — Опомнись! Что ты говоришь! Прекрати это, Эрнст!

— Бека Нураддина! — хрипел фаэтонщик. — Нукербаши Юсуфа! Собак-нукеров!

— Успокойся! — Симмонс рывком поставил фаэтонщика на ноги. — Успокойся и слушай.

— Что ты задумал? — ужаснулась Эльсинора.

— И ты слушай. Понадобится твоя помощь.

— Ни за что!

— Ты выслушай сначала.

— Не хочу слушать!

— Да заткнитесь вы оба, черт бы вас побрал! — рявкнул Симмонс. — Один крови жаждет, другая в непротивленчество ударилась! Дадите до конца договорить или нет?!

— Говори. — Эльсинора надулась и села на скамью, демонстративно скрестив на груди руки. — Говори, я слушаю.

— Хочешь стать беком у себя в Ханках? — Симмонс в упор, не мигая, смотрел Джуме в глаза.

— Я?! — оторопел тот.

— Ты! — для вящей убедительности Симмонс ткнуя. его в грудь пальцем. — Ты, ты.

— А Нураддина куда?

— «Куда!» — хмыкнул Симмонс. — В зиндан. На кол, В Газават с камнем на шее! Как решишь, так и будет. На то ты и бек. Ну так что? Согласен?

— Согласен! — решительно кивнул Джума. — Когда?

— Не терпится? — усмехнулся Симмонс. — Да хоть сегодня. А, Эльсинора?

Прежде чем ответить, она с минуту пристально смотрела мужу в глаза. «Ты все продумал, Эрнст?» — спросил ее взгляд. — «Да, — ответили его глаза. — Из всех вариантов этот, пожалуй, наилучший». — «Пожалуй? Значит, ты не уверен?» — «Мы могли бы устроить дворцовый переворот и посадить его на хивинский престол. Но это потянет за собой кучу осложнений». — «Каких?» — «Представляешь, сколько он наломает дров, прежде чем его скинут?» — «Ты уверен, что его скинут? — «Конечно. Он просто не готов к этой роли». — «А к роли бека?» — «Вполне. И потом он сам этого хочет». — «Ты в этом уверен?» — «Абсолютно. Это как раз то, что ему надо. Сведет счеты с обидчиками. Нагонит такого страху на всю округу, что только держись. И будет править». — «Еще один набоб-тиран». — «С легендарным прошлым, мое солнышко. С плахи да в шахи. Разве я не прав?» — «Возможно, прав. Только уж очень это все по-азиатски». — «А где мы с тобой, по-твоему, находимся?»

Симмонс улыбнулся.

— Так что ты скажешь, Люси?

— Раз Джума этого хочет…

— Хочу, госпожа. Сделайте это для меня, умоляю!

— Не надо умолять, мой мальчик. Ты будешь беком. А теперь ступай и как следует выспись.

— Иду, госпожа. — Джума кивком попрощался с Симмонсом, поцеловал руку Эльсиноре и вышел из комнаты.

— Дела-а, — ухмыльнулся Симмонс.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

— Все так. — Он покачал головой. — Не завидую я его врагам, Люси. Ох и задаст же он им перца! Вендетта по-ханкински. Но это уже его заботы.

— Пойдем спать? — спросила Эльсинора.

— Ты иди. А мне тут надо еще кое с кем рассчитаться.

— Рассчитаться? — встревожилась она.

— Совсем не то, что ты думаешь, — рассмеялся оа и чмокнул ее в щеку. — Расплачусь с радиотехником, отправлю его домой и приду. Покойной ночи.

— Уже утро.

— И то верно. — Симмонс распахнул окно, и в комнату хлынула бодрящая свежесть пронизанного лучами солнца и щебетом птиц летнего утра.

Петя-радиотехник сидел, пригорюнившись, на табурете возле пульта, глядя на откупоренную, но непочатую бутылку «Столичной». На вошедшего Симмонса глянул виновато, вздохнул, но с места не встал.

— Скучаешь? — поинтересовался Симмонс.

— Горюю, — сокрушенно покачал головой Петя. — Такого сраму со мной отродясь не бывало.

— Это ты о чем? — Симмонс подошел к окну, поднял шпингалет и распахнул створки.

Парк просматривался отсюда как на ладони. Шаркали метлами, сгребая мусор, садовники. На главной аллее, собрав на один стол остатки ночного пиршества, вовсю кутили официанты. «А ведь он тут всю ночь взаперти просидел», — подумал Симмонс, искоса наблюдая за радиотехником. — Голоден?

— Еще спрашиваете! Аппаратура исправная, напряжение в норме. Сто раз все перепроверил. И работала нормально, а потом вдруг раз — и отключилась. Я уж и так и эдак пробовал. На полную мощность включил. Все равно молчит.

— А ну попробуй еще раз, — предложил Симмонс. — Что у тебя на «Грюндиге»?