Война в раю - Стивен Рэй Лоухед

— Да, — сказал я ей, — кое-что помню… но смутно. А вот как я покинул священный курган — не помню, и как вернулся на Инис Скай — если я, конечно, вернулся — тоже не помню.

Гэвин погладил меня по лбу.

— Ты в доме моей матери. Мы с сестрами заботились о тебе все эти дни.

— Сколько же я пролежал здесь?

— Три тройки дней прошло с тех пор, как ты вернулся.

— Но как я здесь оказался?

— Тегид привел тебя.

— Где он? Что с ним?

— С ним все в порядке. Захочешь его видеть, скажи мне. — Она устало улыбнулась, и я только теперь подумал, что все это время она просидела у моей постели.

Я захотел встать и не смог. Мышцы одеревенели; желудок, спину и ноги свела судорога. Я вскрикнул от боли.

Гэвин осторожно переложил мою голову на тюфяк.

— Лежи спокойно, — скомандовала она, быстро поднимаясь. — Скоро тебе станет легче.

Я укусил себя за щеку изнутри, чтобы подавить стон. Меня трясло. Очень быстро вернулась Гэвин и привела с собой Гован. Она подошла ко мне и бросила сестре через плечо:

— Оставь нас. Я им займусь. — Гэвин колебалась. — Иди же, — досадливо поморщилась Гован. — Я пошлю за тобой, когда закончу.

Гэвин ушла. Гован поставила на угли жаровни зеленый кувшин, избавилась от пояса и плаща. Взяла кувшин, пожевала комочек какого-то неизвестного мне мха и сплюнула на ладонь. В комнате запахло чем-то ароматным. Она с шелестом потерла ладонь о ладонь.

— А теперь не мешай мне. Я тебя полечу.

Она сдернула с меня меховое одеяло, взяла за плечи и осторожно перевернула на живот. Там, где она касалась тела, возникало успокаивающее тепло. Оно растекалось по моим напряженным мышцам и вдоль спины. Занимаясь мной, Гован тихонько напевала. Ее сильные пальцы быстро сняли боль, а когда она смазала меня каким-то бальзамом, мне и вовсе полегчало. Потом она размяла мне спину и плечи, бедра и ступни. Перевернула меня на спину, промассировала грудь, живот и руки. После этих процедур я совершенно расслабился. Мне стало настолько все равно, что скажи мне сейчас кто-нибудь, что я вообще никогда не смогу шевелиться, я бы только ухмыльнулся, как кот, налопавшийся сметаны.

Гован набросила на меня меха.

— Спи, — приказала она. — Проснешься очень голодным. Но о еде для тебя я позабочусь. — Она накинула плащ и ушла. А я уснул, даже не дождавшись, пока она выйдет из комнаты.

В следующий раз я проснулся почти сразу, во всяком случае, мне так показалось. Но я спал по-честному, поскольку не видел и не слышал, как кто-то входил. Мне оставили хлеб, эль и немного сыра. Я хлебнул эля, а затем, под властью мучительного голода, разорвал хлеб пополам и запихнул в рот столько, сколько смог. Съел сыр и остаток хлеба, допил эль.

Помимо еды, кто-то принес одежду и оставил ее аккуратно сложенной стопкой возле тюфяка. Я неуверенно встал на ноги и первым делом взял куртку, сунул руки в рукава и залюбовался цветом: отличный приглушенный алый с фиолетовым оттенком; хорошей выделки штаны рыжевато-коричневого цвета; широкий кожаный пояс и такие же сапоги. Был еще серый плащ и брошь к нему, большая, серебряная, украшенная ярко-синими камнями.

В этом мире у меня никогда еще не было такой хорошей одежды. Обычно так одеваются богатые вожди. С чего бы ко мне такое благоволение? Я с радостью оделся, восхваляя щедрость моего неизвестного покровителя — без сомнения, самой Скаты. Накинул плащ на плечи и застегнул серебряную брошь.

Сил у меня оказалось меньше, чем я думал. Стоило мне переступить порог, как голова закружилась. Пришлось прислониться к дверному косяку и постоять, пока дом не перестал вращаться. На закате суровое серое небо окрасилось в бледно-желтые тона. С моря дул резкий холодный ветер с привкусом соли.

Мальчишки постарше, из тех, что остались на острове, собирались для игры в херли. Низкое солнце отбрасывало на поле длинные тени. Они увидев меня и пораскрывали рты, напрочь забыв об игре. Почему-то никто не здоровался, хотя я знал их всех, а они меня.

Появилась Гэвин. Она заметила, что я сжимаю дверной косяк, и поспешила ко мне. Резкий морской ветер развевал длинные золотистые локоны. Она взяла меня за руку.

— Я шла посидеть с тобой. Думала, ты спишь. А ты уже встал…

— Я выспался. Хватит. Хочу гулять, — сказал я ей.

Она поддерживала меня под локоть, и на глазах остолбеневших ребят повела меня по двору к берегу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Заново родившимся, — машинально ответил я. Гэвин сбилась с шага, и я не понял, что заставило ее задуматься.

— Почему ты так на меня смотришь? Что не так?

Она улыбнулась, но я заметил ее нерешительность.

— В прошлый раз ты как-то иначе выглядел, — смущенно ответила она. — Должно быть, свет виноват.

Действительно, угасающий дневной свет отбрасывал золотое сияние на море и скалы под нами, превращал медовые волосы Гэвин в золото, а ее светлую кожу в чудесный янтарь. Ветер развлекался, швыряя волны на скалы. Над берегом клубился мерцающий туман. Но вскоре свет начал тускнеть. Поддавшись внезапному желанию прикоснуться к девушке, я остановился и приложил ладонь к ее щеке. Она не отодвинулась. Вместо этого она напомнила:

— Тегид ждет. — Мы постояли еще немного, затем развернулись и направились обратно к домам.

Тегид действительно ждал нас в зале. Он стоял у очага с рогом, наполненным элем. Увидев меня, он хотел сохранить отрешенное выражение на лице, но не смог скрыть облегчения.

— Значит, погуляешь по земле еще немного, брат. Я боялся, что мы тебя потеряли.

Гэвин поломала его игру.

— Он с самого начала сказал, что ты вернешься, — сообщила она мне. — Тегид не сомневался.

Смущенный Тегид наклонил голову, а потом сунул мне в руки свой рог.

— Держи! Я еще принесу.

Он поспешил прочь, а я повернулся к Гэвин, взял ее руку и прижал к сердцу.

— Спасибо за… за то, что выходила меня, за то, что спасла.

— Это не я. Тегид — вот кто тебя спас, — ответила она. — Ему не так-то просто было доставить тебя сюда. Вот это была работа! А мы… мы ничего