Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

избавить несчастное животное от страданий, но Кристиан остановил его, вспомнив рисунок хирургической операции, виденный в одном из фолиантов.

– Attendez![8] Быть может, я помогу ей!

Мальчики осторожно накрыли собаку одеялом, связали ей ноги, обмотали челюсти, так что получился импровизированный намордник. Бертран держал животное, а Кристиан, вооружившись иголкой и ниткой, зашил ей рану.

– Только зря тратишь время, – покачал головой Бертран, пока Кристиан накладывал повязку собаке на брюхо. – Пес сорвет ее и съест свои внутренности!

Кристиан задумался. Потом сходил в чулан, принес дубовую кору и мочевину, использовавшиеся для дубления кожи. Смесь получилась гадкая, горькая на вкус, к тому же они с Бертраном и сами написали в банку для верности. Кристиан, морщась от отвращения, намазал получившимся зельем повязку. Собака глухо рычала. Когда дело было сделано, Кристиан аккуратно развязал собаке ноги и снял намордник. Пес оскалился, но потом, прихрамывая, отошел в угол и, поскуливая, свернулся там калачиком, потыкался мордой в повязку, но не сорвал.

Дважды в день Кристиан носил псу еду и воду, старательно отгонял от него крыс. Собака прожила еще два дня. На такой успех Кристиан даже не рассчитывал. Когда пес все-таки издох, он вскрыл его, чтобы посмотреть, чему тут можно научиться.

Через несколько дней, вдохновленный первым удачным опытом, он поймал лягушку, отрезал ей лапку, а потом аккуратнейшим образом пришил на место. Ни лягушка, ни лапка операции не пережили, но Кристиан научился пришивать мышцы к мышцам, а кожу – к коже, стежки у него выходили ровнехонькие, не хуже, чем у швеи. Получалось у него все на удивление уверенно, словно он инстинктивно знал, как это делается.

Кристиан был просто заворожен новым занятием и завел тетрадь, на обложке которой тщательно вывел:

СНАДОБЬЯ И ЛЕКАРСТВА. ДОКТОР КРИСТИАН ДЕ ВРИС

Он записывал туда свои наблюдения, рекомендации кухарки, рецепты отваров, которые ему рассказывала жена конюшего, и все медицинские премудрости горничных и прачек замка.

При лихорадке завернуть живого паука в сливовую кожуру и проглотить, не запивая.

Женщина на сносях не должна смотреть на уродливых людей или калек, иначе ее ребенок родится с такими же увечьями.

Чтобы остановить кровотечение, приложите к горлу железный ключ.

Чтобы исцелить больного от испуга, сварите щенка и напоите больного полученным бульоном.

Кристиан постоянно выпрашивал у матери деньги на новые книги. Симона восхищалась незаурядным умом сына, обожала его любознательность и поощряла его мягкий нрав и стремление к самостоятельности, но при этом понимала, что если сын будет и дальше сопротивляться желаниям отца, то навлечет несчастье на всех них. Когда граф приезжал домой, она как могла защищала от него Кристиана, смягчая крутой нрав супруга, когда тот пытался подчинить сына своей воле, и в то же время старалась убедить Кристиана относиться к воле отца с уважением.

А потом, конечно, давала ему деньги на новые книги.

Кристиану было шестнадцать, когда графиня пригласила в замок знаменитого доктора к старшему сыну Иву, который страдал от постоянных простуд. Доктор Филипп Гиньяр обучался в великом центре медицины в Монпелье, а сейчас сам преподавал на медицинском факультете в Париже. Его мастерство было выше всяких похвал. Личный врач самого короля советовался с ним по вопросам лечения его величества. На Гиньяре была красная мантия и академическая шапочка – символы его профессии, а на руках – бархатные перчатки. Локоны густых каштановых волос доходили до плеч. Взгляд у доктора был проницательный, мудрый и надменный.

Гиньяр дал графине подробные рекомендации по уходу за больным сыном и уже собрался уходить, но Кристиан набрался смелости и отвел его в сторону:

– Прошу прощения, сир, я бы очень хотел понаблюдать за вашей работой. Вы не разрешите мне сопровождать вас несколько дней? Я мог бы… мог бы помогать вам. Меня очень интересует то, чем вы занимаетесь.

Поначалу Гиньяр ушам своим не поверил и подумал, что мальчишка решил разыграть его. Невероятно! Разве сын графа может действительно интересоваться медициной? К тому же кто позволит ему стать доктором? Это занятие для простолюдинов. Но мальчик так искренне интересовался лекарским делом, что даже составил собственную книгу снадобий и лекарств, заполненную записями и на удивление подробными и точными рисунками.

– Ваш отец одобряет ваши начинания?

– Конечно, сир, – соврал Кристиан, – если они не мешают прочим занятиям.

Обрадовавшись возможности произвести впечатление на наследника графского титула, доктор дал согласие, и с тех пор Кристиан все свободное время сопровождал доктора во время его визитов к пациентам, нося за ним его книги и инструменты. Несколько дней превратились в несколько недель, а несколько недель – в несколько месяцев.

Разумеется, Гиньяр был в курсе последних открытий медицинской науки. Каждый день он много времени уделял изучению фекалий и поручил Кристиану подготовку образцов. Пациенты приносили кал в пакетиках, Кристиан раскладывал их на серебряных блюдах, а затем Гиньяр внимательно осматривал кучки, проверяя их консистенцию, запах и цвет, а потом ставил диагноз и давал предписания по лечению.

Не менее важное место в его работе занимали бутылочки с мочой. Пациенты наполняли их, а доктор взбалтывал содержимое, нюхал, смотрел на свет. Гиньяр различал множество оттенков и плотностей и подробно описывал, что значит каждый из них. Обнаружилось бесконечное количество тонкостей запаха в зависимости от пола, возраста и психического состояния пациента. Даже осадок мог быть десяти разных типов. Опытному глазу эти типы говорили о пониженной жизненной силе, желчном характере, слабом пищеварении или – при наличии беловатого или красноватого оттенка – приближении водянки.

– Я могу поставить диагноз большинству пациентов не глядя, – гордо заявлял Гиньяр. – Главное – увидеть их испражнения.

Он говорил правду. Кристиан заметил, что доктор редко прикасался к пациенту – только для измерения пульса или температуры, однако диагностировал и лечил множество заболеваний: катаральное воспаление и стригущий лишай, мигрени и подагру, болезни печени и лихорадки мозга.

Многих пациентов Гиньяр отказывался лечить, избегая самых тяжелых с неблагоприятным прогнозом, а таких было большинство. Если же он брался за лечение пациента, то изучал не только соответствующие медицинские тексты, но и книги по астрологии и нумерологии, а также Библию, потому что, прежде чем стать врачом, был священником. Лечил Гиньяр снадобьями, диетой или хирургическими операциями. Все его усилия были направлены на то, чтобы достичь верного баланса между телесными жидкостями – горячей и сухой, холодной и влажной, – поскольку тело заболевало именно от нарушения оного баланса.

Гиньяр был хорошим учителем, но и ученик ему достался крайне сообразительный. Он научил Кристиана всем общепринятым рекомендациям: пациенты не должны есть фрукты после овощей – такое сочетание перегружает телесные жидкости, а также им следует избегать напряжения в страсти – это могло привести к судорожным припадкам.

Он обучал мальчика премудростям назначения лекарств: когда нужно обращаться к аптекарю, чтобы тот приготовил слабительное от сифилиса, рвотное – от отравления, смесь свинца и ртути – для исцеления испарений печени и желудка, приводивших к истерии и депрессии. Он прописывал мочевину кабана от плеврита, голубиное гуано от воспалений глаз, жир от ожогов и вербену для вызывания женских кровотечений.

Он показывал ученику, как пользоваться скальпелем: когда нужно вызвать цирюльника для кровопускания, считавшегося основным средством избавления от дурных жидкостей. При плеврите кровопускание делалось в районе локтя с противоположной от пораженной стороны. Базальную вену вскрывали при болезнях печени и селезенки, височную – при меланхолии и мигрени. Каждому недугу соответствовала своя вена, а каждой вене – свой недуг.

Во всех областях медицинской науки Гиньяр обладал огромными знаниями, но и неменьшим высокомерием. Он мог по памяти цитировать Авиценну, персидского доктора, чей «Канон врачебной науки» считался непревзойденным вот уже четыреста лет, и Галена, чьи работы были золотым стандартом уже тысячу лет. Кристиан с гордостью показал ему новый учебник по анатомии фламандского доктора Везалия, но Гиньяр пренебрежительно отмахнулся:

– Сожги его! Этот идиот осмеливается спорить с великими старыми мастерами!

Кристиан настолько боготворил своего учителя, что чуть не выполнил его указание.

Проведенное с доктором время лишь усилило страсть Кристиана к целительству, хотя кое-что в практике Гиньяра его не удовлетворяло. Доктор был слишком далек от самого предмета своих занятий – от самих пациентов. Кристиан хотел прикасаться,