От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - Антон Кротов

В Туре, как в центре Субъекта Федерации, имеется своё местное телевидение (вещающее часа по два в день) и местная газета “Эвенкийская жизнь”. Мы решили навестить эти СМИ. Телевидение нас сняло — сперва в студии, а потом прямо на морозной улице Туры (операторы несли камеру в особом чехле, а девушка, бравшая у нас интервью, чуть не околела за десять минут), и сюжет про нас пустили сразу после сюжета про баню.

Я случайно нашёл в телестудии машинописный сценарий “банного” сюжета. Он выглядел примерно так:

“(Диктор): Уже 40 лет в нашем посёлке существует баня. Всё это время её директором является, ну скажем Зинаида Артёмовна. Расскажите нам, Зин. Арт., как работает ваша баня!

— Баня работает по субботам, с 10 до 16 часов!

— А скажите, сколько стоит вход?

— Пять рублей.

— Скажите, за последние годы больше народу ходит в баню или меньше?

— Да всё так же.

— А нет ли перебоев с горячей водой?

— Да нет, слава Богу, всё нормально.

Оператор идёт по бане и демонстирует телезрителям её помещения.”

Газета “Эвенкийская жизнь” выходит каждую неделю тиражом аж 3000 экземпляров (печатается в Красноярске). В каждом номере — страничка по-эвенкийски, остальные по-русски.

“АЯВА ХАВАВЭ ОДЯРА

Дюрвэ аннганил этнопедагогическай центр хавалдяран. Амаски нунган алагумнилва алагудяри институт гэрбичи бичэн. Эси эду методистал эвэдыли турэндули, культурали-да хавалдяра. Би эду амаски хавалдячав….”

Мы стали главной новостью в холодной редакции газеты. Подарили им книги по автостопу. После нашего отъезда сотрудники газеты соорудили о нас статью на целую газетную полосу (по счастью, на русском языке).

А вот ещё что есть в Туре: управление водных ресурсов; медучилище; агролицей; школа (или даже не одна); церковь — даже две конкурирующие: Свято-троицкий православный храм и протестантская церковь. Однако вписки ни в одной из церквей получить невозможно. И вот почему: в марте 2000 года в Туру из европейской России пришёл пешком (а может и автостопом), без ничего, в резиновых сапогах маньяк-сатанист. И этот человек, притворившись Божьим человеком, вписался в церковь к батюшке. Прожил у него несколько недель, а потом зарезал его (из сатанинских побуждений). Преступника быстро поймали — он особо и не скрывался, — но из-за этого случая ко всем путешественникам стали относиться настороженно, и каждый день, когда мы заходили в разные учреждения, магазины, на почту и др., — нас спрашивали:

— А вы случайно не сектанты?

Помимо нас шестерых, никто из других наших друзей до Туры пока не доехал. Проведя два дня в исследовании Туры, мы стали думать о возвращении в Большой (и тёплый) Мир. Решили попробовать улететь из Туры авиастопом.

7 февраля. Первая попытка улёта

Холодное утро — минус 52 — вызвало сгущение над Турой пара из всех местных котельных. Ветра нет. Далёкие дома и пейзаж почти не видны из-за этого смога. Удивительно, что смог бывает не только в крупных городах, но и в столь небольших населённых пунктах!

Четверо из нас — Казанцев, Лохматый, Аня и я — отправляются сегодня на изучение свойств аэропорта «Горный» (двое других остались в Туре). До аэропорта всего 14 км, но никакого общественного транспорта нет. В надежде на автостоп мы пошли на трассу — единственную круглогодичную дорогу Эвенкии. По дороге сфотографировались около единственного здесь почти «цивильного» указателя:

Тура — аэропорт «Горный». 14 км.

Когда вышли на большую дорогу — тут я замечу, что двое из нас, Лохматый и Казанцев, не одели бахил на свою обувь; Лохматый поленился, а Казанцев вообще не имел бахил (как "экстремал"). И перчатки у него были дырявые, и дырки заклеены скотчем. Мы на это не сразу обратили внимание (я думал, только Саплин такой был у нас). Но когда оказалось, что аэропорт «Горный» — не Шереметьево-2, и машин туда просто нет — тут-то мороз -52ºC и стал проникать во все щели… Через час двое наиболее замёрзших «экстремалов» уехали-таки на бензовозе, и на морозной трассе остались лишь мы на пару с Анечкой Бухаровой; редкие проезжающие мимо машины останавливались нам, но ехали лишь в два близлежащих пункта: на мусорную свалку и на кладбище.

По счастью, ещё через час нашего стояния некто из местных подсказал нам, что в трёхстах метрах от нас на север находится… выездной пост ДПС! Пошли туда, и вскоре, с трудом расклеивая облепленные сосульками ресницы, увидели этот вожделенный вагончик. На нём и впрямь было написано «ДПС», из трубы шёл дымок, а внутри сидел мужик — не ГАИшник, а из охотнадзора, — смотрел телевизор и топил печку. Нас он принял радушно. Закрыли дорогу на шлагбаум и принялись снимать твёрдые от холода шарфы и варежки. Всего мы проторчали два часа на пятидесятиградусном морозе, но в сибирском сухом и безветренном климате это, по счастью, не привело нас ни к каким вредным последствиям.

Пока мы грелись, сохли, пили чай и смотрели телевизор, — машины время от времени появлялись и бибикали в шлагбаум. Выходя, я узнавал, что все они, как и ранее, направлялись на свалку или на кладбище. Сегодня — мусорно-похоронный день! Нам удалось выведать, что сегодня будет спецрейс (грузовой самолёт с Красноярска), и машины поедут в аэропорт к моменту его прилёта.

И вот наш автостоп увенчался успехом! Нас подобрала самая крутая в Туре машина с конусом на крыше (вероятно, сирена), машина, на которой возят самого губернатора Золотарёва. За рулём сидел его заместитель. Мы с Аней попрощались с гостеприимным представителем охотнадзора и вскоре были у врат аэропорта "Горный".

14-километровая трасса Тура-Горный зимой очень красива. Поднимается вверх и вверх, оттуда и название аэропорта — Горный. Если Тура вся в тумане и копоти котельных — там, наверху, всегда ясно. Поэтому там и было выбрано место для аэропорта. Справа и слева от дороги — ёлки, облепленные снегом, безжизненный холодный пейзаж, как на другой планете. Дальше за Горным на север начинается опять зимник, ведущий в северные удалённые посёлки.

Сам аэропорт — небольшое здание, даже два здания — новое и старое. Около нового здания — маленькая труба маленькой котельной, хорошй знак, значит, аэропорт отапливается. Старое здание, с выбитыми окнами, стоит в стороне, всё в инее. Лётное поле тут же рядом; мы въезжаем на лётное поле, никто не охраняет. Солнце медленно заходит в направлении леса. За нами на поле проникают разные другие машины, числом около пяти.

В аэропорту нет буфетов и магазинов, нет там и постоянного, круглосуточного терминала. Каждый день, к явлению самолёта, в Горный приезжают на своих машинах все сотрудники аэропорта, пассажиры, а также встречающие и отправляющие груз. Бывает даже маленький вахтовый автобус. Самолёт из Красноярска бывает двух видов — пассажирский и грузовой «спецрейс»; оба они летают почти ежедневно. Прилетают во второй половине дня, и вскоре отправляются обратно. Проводив самолёты, все грузо-пассажиро-самолёто-получателе-отправители садятся по машинам и уезжают в вечернюю Туру, оставив скучать на ночном морозе здание покинутого всеми аэропорта.