Дмитрий Донской. Зори над Русью - Михаил Александрович Рапов

Спустя некоторое время в тереме поднялся шум. Конюх подсыпал коням овса, поворошил сено, присел в угол, начал чинить седло. Работа валилась из рук. Плюнул в сердцах на себя, пошел к боярам.

— О чем ты думал, дурень? Тоска, говоришь. То князя хворь до изумления довела, а ты где разум растерял? — набросился на него старый Бренко.

Мужик стоял понуро, мял в руках шапку. Бренко повернул его, слегка, для острастки ткнул в загривок костяшками пальцев,

— Чего стоишь! Беги, запрягай сани! Догонять надо! Медвежью шубу тащите!

В погоню послали Семена Мелика, с ним князь Владимир увязался. Бояре не пускали его. Володя, рассердясь, пообещал:

— Сам уйду!

Пришлось призадуматься: сбежит, угляди за ним — бегал. Уступили. Пусть лучше в санях едет. Теплее: сани крытые.

Едва выбрались из Москвы, Семен понял — быстро не поедешь: дорогу за ночь перемело, беда! Оставалось надеяться, что настигнут князя на полпути в ямском стане, но, приехав туда, узнали: князь отдыхать не стал, только коня переменил да сбитня [127] горячего напился.

Семен погнал дальше. Стало смеркаться. А впереди все пусто. Наконец Володя, не спускавший глаз с дороги, толкнул локтем Семена:

— Гляди! Небось он!

Семка принялся нахлестывать тройку.

Но всадник приближался быстро — ехал навстречу. Поравнявшись, Семен окликнул его.

Встречный остановил коня, настороженно положил руку на рукоять меча.

Семен узнал в нем одного из дружинников Дмитрия Суздальского. Тот, тоже разглядев Семена, успокоился, опустил руку.

— Куда едешь?

Оказалось, гонец в Москву.

— Князь в Троице, мы следом спешим, поворачивай.

Посол заколебался.

— Мне, поди–ко, до бояр дойти надо, князь–то у вас отрок, что он без бояр в делах смыслит? Опять же и без князя нельзя, кому я речь говорить буду? [128]

Из глубины возка выглянул Володя, закричал:

— Али ты забыл, как сей отрок к вам в Суздаль пожаловал? Тряхнули мы тогда князя Дмитрия Костянтиновича. Али в Суздале у вас память не крепка? Забыли?

— Помнят, — неохотно ответил гонец, поворачивая коня вслед за санями.

Далеко за полночь Семен Мелик с князем Владимиром да с послом добрались до Троицы. Там, несмотря на поздний час, не спали.

Отец Сергий встретил их в сенях, сразу с мороза в келью не пустил, попенял:

— Как это вы там в Кремле не устерегли князя, худо ему теперь, простыл. Я его малинкой горяченькой напоил, сейчас спит он.

Посмотрел на посла:

— А ты кто таков, человече? Гонец? С чем послан?

Посол замялся:

— Послан я в Москву, а не в Троицу.

Но Володя дернул его сзади за кушак:

— Очумел? Таиться вздумал! Перед отцом–то Сергием! Говори!

Посол переступил с ноги на ногу, подумал, вздохнул и начал речь:

— Князь Дмитрий Костянтинович речет тебе, великий князь Володимирский Дмитрий Иванович… — Смолк.

— Что же ты?

— Не гневись, отче, мысли спутались, не могу я речи сказать, ибо князя Дмитрия Ивановича не вижу, говорить ее некому.

Сергий улыбнулся:

— Ты речь после князю скажешь, сейчас лишь суть передай.

Посол молчал.

— Да о чем речь–то? Приехал–то с чем?

— С тем и приехал, что нашему князю опять из Орды ярлык привезли… Он и раздумался…

— Что так?

— Вестимо! И хочется и колется, а только сраму такого мы не ждали.

— Какого сраму? Говори толком.

— А такого… ярлык царский я Дмитрию Ивановичу привез.

Сергий посмотрел на образ. «Слава те, господи». Потом, увидев, как враждебно смотрит на него посол, он подошел к нему:

— Серчаешь? Утишь сердце свое. Али ты хотел бы, чтоб снова Суздаль в осаде сидел да посады свои жег? Не срам, но мир избрал князь Суздальский. Тому я радуюсь, а больше за Митю рад.

Сергий говорил негромко, как бы про себя, но с такой глубокой убежденностью, что мрачные складки на лбу посла невольно разгладились.

— Ведомо ли тебе, посол, как ты мне помог?

— Нет, отче.

— Дело! Княжий долг вновь зовет Дмитрия Ивановича! Не мальчонко–сиротинка, а великий князь спит у меня в келье.

— Не сплю я, отче.

Сергий оглянулся. В дверях стоял Дмитрий. Широко раскрытые глаза его блестели в полумраке. Тулупчик, который накинул он, сполз с одного плеча, рука твердо держит скобу двери. Сквозь расстегнутый ворот рубахи видно, как торопливо, взволнованно дышит князь.

Князь! Это поняли все.

6. ЯРЛЫК АЗИС–ХАНА

А было так. Сын князя Дмитрия Костянтиновича Василий Кирдяпа в Сарай–Берке был, когда чума Мюрид–хана прикончила. Кирдяпа, не долго думая,