Морозные узоры: Стихотворения и письма - Борис Садовской

Песнь III

Роятся звездами корыта.

И. Минаев

Гремит оркестр. Кружатся пары.Меж пальм и кактусов стоятС жезлами бравые швейцары.Лакеев пудреных отрядРазносит лакомства. КипятИз красной меди самовары.Вот мармелад и пастила,Вот барбарисные конфеты.Кругом художники, поэты,И дам прекрасных нет числа.На танцы смотрят из углаУченые-анахореты,И отражают зеркалаИх исторические лики.Они воистину велики.Вот Жан, что любит винный сок(Иван Иваныч Казыревский),Ему под пару Жак, высокИ сух, как тополь королевский,Женат, но ходит без рогов.А вот профессор Сапогов,Он Сухаревой башне сверстник,Приятель Нэти и наперсник,Слова переставляет онИ как-то под пасхальный звонОпоросился соблазненком.Пред ними кажется ребенкомВаятель Фарсов: черный ус,Японский лоб и вкусный голос.Пух на челе его, не волос.За ним скуластый, как тунгуз,Поэтик Николай Линяев –Друг обезьян и попугаев,Обдергивает пиджачок,Держа в кармане кулачок(Он вечным насморком страдает).И Митя Близнецов, поэт,В атлас и бархат разодет,Меланхолически вздыхаетИ смотрит свой бокал на свет.А на Санпье глядит в лорнетКитаец-поэтесса Ноки,Она, давно лишась косы,Прошла все каторжные сроки.Ее ужасно любят псы.Еще на коршуна похожий,С подбитым глазом, желтой кожей,Доцент-ботаник Кобельков,Юрист-красавец фон-Ольхоф.И полуголая София,Что бегает встречать трамвай.Но как опишешь этот рай?О том, что знает вся Россия,Поэт, напрасно не болтай!

Но вот под гром рукоплесканийВстает Линяев – акмеист,И, пальцем шевеля в кармане,Отходит в угол, как артист,И вдохновенно оправляетЖилет и брюки. Он читает,И голосок негромкий чист.

На столе ресторана краснеют вареные раки.Я у двери стою и гляжу, как ошпаренный рак.Я все ночи и дни попугаем мечтаю о фраке.О, когда бы я мог сшить парижский иль лондонский фрак!Вот тогда показал бы я фигу законному бракуИ с бамбуковой палкой, в цилиндре, в полуночный мракУстремился бы к девам, хорошему веруя фраку.О, поклонницы, сшейте поэту торжественный фрак!

Песнь IV

Недаром сегодня так пальцы хрустели.

Н. Минаев

Окончен пир. Уходят гостиДомой. Один Санпье-паукЗадумчиво телячьи костиНа кресле гложет. Легкий стук –И входит Нэти. Взоры блещут,Уста дрожат, алеет нос.Стан, плечи, шея, грудь трепещут.«Вы кто, поэт иль эскимос?» —«Мадам, позвольте ваш вопрос…» –«А ну вас! Будет, надоели!Кормить такого холуяЯ не обязана!..» – «Но я…» –«Вы у меня всю кашу съели!Какого черта, в самом деле,Живете здесь вы?» – «Но…» – «Свинья!Вы где, в гостях или в трактире?» –«Но я поэт…» – «А мне плевать!Что ж не могли вы написатьНи строчки мне? В ученом миреИм известна. СапоговМне поручает переводы.Сам знаменитый ПироговЗнавал меня в былые годы.В Париже я – царица моды,И с Сарою Бернар…» — «Мадам…» —«Ступайте к черту! Завтра ВамВозьмут плацкарту, но смотрите,Коль ребрами вы дорожите,Сюда не смейте больше к нам,Пантагрюэль, обжора, хам.Являться. Прикажу я Мите,Чтоб в Нижний вас отправил сам».

Тогда Санпье, как некий демон,В глаза хозяйке поглядел,От злости белый стал совсем он,Меж тем как голый череп рдел.И молвил он с шипящим свистом:«Ага, так вот вы как, мадам,Должно быть, неизвестно вам,Что вы связались с шантажистом,Который многое узнал». –«Что этим вы сказать хотите?» –«А то, что не боюсь я МитиИ не поеду на вокзал.Теперь не будет вам покоя». –«Всё вздор». – «А это что такое?» –Санпье насмешливо сказал.

Тут он полез за голенищеИ быстро вытащил письмо.«Вот-с. Для шантажиста это пища.Глядите сами».За трюмоБессильно ухватилась дама:«О Боже, почерк Либенсдама.Отдайте мне письмо, молю!Я так давно его люблю.Он – рыцарь чести, ради Бога!Ведь он застрелится…»Но строгоСанпье прищурился в стакан(Там таракан в шампанском плавал)И, усмехаясь, точно дьявол,Письмо упрятал в чемодан.

Вдруг Нэти злобою вскипела,Вскочила, страшно зашипела,Грозя, затопала ногойИ Бульку бедного огрелаЧто было силы кочергой(Сей Булька-пес – любовник Ноки).«Ах, гнусный негодяй! Постой!Наглец, погрязнувший в пороке,Рамолик с лысой головой,Мы из тебя повыжмем соки!Прислуга верная моя,Сюда ко мне, мои друзья!»

Раздался топот, свист и говор.Бегут лакеи, кучера,Пять кузнецов, три столяра,И дворник, и швейцар, и повар.«Свяжите этого ослаИ первым поездом отправьтеКо всем чертям! Пока поставьтеЗдесь сторожа». Она ушла.И связанный Санпье осталсяС Циклопом. Варвар улыбался:«Эх, барин, говорил я вам,Возможны ль грубости такиеС подобной дамой? Знаю сам.Вон в ванной-то у них какие

Сюжеты голые висят.Помилуй Бог! Хоть я женат,А загляделся на картину,Да рукомойник и разбил.Потом три дня шальной ходилДа скипидаром мазал спину.Что ж, запрягать велю я сыну.Дай Бог, чтоб шагом дотащилВас к вечеру. Ассенизатор,Мой кум, свой экипажик дал.И то сказать, вы – литератор,А не гвардейский генерал.Меня же вся Европа знает…»

На кухне бьют часы. Всю ночьТомится Нэти и страдает.Что делать? Как беде помочь?Она отчаянно рыдает;И вдруг встает, соображает,С улыбкой жирного клопаМизинчиком на стенке давитИ шепчет с грациозным па:«О Боже мой, как я глупа,Я знаю, кто меня избавит!»

Песнь V