Рубеж - Генри Олди

Выстрел!

Гринь Чумак пошатнулся, схватился за грудь.

Молодец, пан Рио!

В тот же миг Ярина и сама спустила курок. Она еще успела заметить, как вспыхнули болью огромные черные глаза, как дернулась ладонь, пытаясь прикрыть рану…

И свет померк…

Кап… Кап… Кап…

Мерные легкие удары раздражали, не давали забыться, успокоиться в промозглой глухой темноте.

Кап… Кап…

Ярина застонала, глубоко вздохнула.

Кап…

Нахлынула боль.

Голова разрывалась, кровь стучала в висках…

- Не двигайтесь, мадемуазель! Сейчас… Я только закреплю повязку…

Еще ничего не понимая, девушка приоткрыла тяжелые, словно свинцом налитые, веки.

Свет!

Неяркий, больше похожий на светящийся туман. Чей-то темный силуэт - совсем рядом; тепло ладоней…

- Мадемуазель лучше не двигаться. Рана неглубокая, но удар был очень сильный.

Голос звучал странно - хриплый, словно неживой. И слова выговаривались дивно: вроде бы и понятно, а каждое звучит как-то по-нездешнему.

Что-то стянуло наполненную болью голову. Ярина сообразила - повязка! Ее сильно ударили, наверное, рукоятью шабли. Подобрались сзади…

Пан Рио? Где он?

И остальные - где?

Хведир?

И она сама?

Кап… Кап… Кап…

Капель? Неужели весна?

- Пусть мадемуазель полежит, я сейчас принесу воды…

Внезапно почудилось, что говоривший очень стар. Как гранитные глыбы, нависающие над головой.

Странно: почему она подумала о камнях?

Холодный, мокрый край коснулся губ. Девушка отхлебнула, с трудом удержалась от стона…

- Спасибо!

- Мадемуазель лучше пока не разговаривать! Я сейчас вас укрою.

Но туман уже исчезал. Медленно-медленно из светящегося сумрака проступили тяжелые, неровные своды…

Вот почему вспомнился камень!

И тут она, наконец, очнулась.

Неярко, чуть потрескивая, горел факел. Легкий приятный запах смолы…

Холод…

Холод и сырость.

Ярина сжала зубы, попыталась приподняться.

- Мадемуазель лучше лежать!

Худые руки осторожно поддержали за плечи.

Вначале она разглядела бороду, седую, длинную - и аккуратно расчесанную. Такие же волосы - длинные и белые, - падали на плечи.

Большие светлые глаза…

И губы - узкие, бесцветные.

- Где я?

Бледные губы чуть дрогнули. Усмешка; горькая, не усмешка даже - гримаса.

- В аду девять кругов, мадемуазель. Этот - девятый.

Она все-таки смогла привстать. Сесть. Оглянуться.

Ад был каменный - от низких сводов до блестевшего влагой пола. Прямо посреди потолка - круглый люк. Высоко - не достать, не допрыгнуть. В углу, почти неприметный в полутьме, черный зев. Колодец?

Тот, кто помог ей, был одет странно - грубый кожух, какой носят селяне, а под ним тонкое платье с узорным кружевным воротником. На худых пальцах - золотые перстни.

- Это замок господина Мацапуры, мадемуазель. Мы в подвале, на нижнем ярусе.

Все стало на свои места. Итак, она жива. Надолго ли?

Ярина вновь огляделась, пытаясь найти путь к спасению. Неровные стены, капли воды, черный зев колодца…

- Здесь один вход и один выход, - понял ее неизвестный. - Вход - это люк. Выход пани может увидеть в том углу. Осадной колодец - очень глубокий. Даже не слышно всплеска…

- А вы… Давно здесь? - ее голос дрогнул.

- Давно…

Слово упало тяжело, словно кусок гранита.

- А что там, наверху?

Человек вновь горько усмехнулся, качнул седой шапкой волос.

- Стоит ли об этом, мадемуазель?

Ярина попыталась привычно мотнуть головой, но не удержалась - застонала.

- Стоит, - наконец смогла выговорить она. - Расскажите, пан добродий!

Тяжкий вздох. В светлых глазах - боль.

- Там умирают. И здесь тоже. Мадемуазель повезло, ей дали выбор. Страшный, но все-таки выбор.

Слова звучали жутко, но девушка догадалась. Колодец! Бездонный колодец - единственный выбор, какой у нее остался.

- Поэтому ни на вас, ни на мне нет цепей. Мы свободны - в этих стенах. Тем, кто наверху, хуже.

- Хуже?

Ярина оперлась локтем на холодный камень пола, заставила себя встать.

- Что может быть хуже?

Седая голова качнулась.

- Мадемуазель лучше не знать. Хуже - когда беззащитных девушек привязывают к ложу и терзают, пока в них еще есть жизнь. Хуже - когда из вен льется кровь, а мясо пылает на огне…

Ярина не поверила. Бред! Этот несчастный просто тронулся рассудком. И немудрено, в этих-то стенах!

- Люк наверху - единственный выход?

- Да… Иногда у меня бывают гости - как вы, например. Здешний хозяин не хочет, чтобы я сошел с ума в одиночестве. Потом их забирают назад, если они не догадываются сами уйти вовремя. Не смею советовать, но…

Девушка даже не возмутилась. Ну, нет, так легко ее не возьмут! Раз жива - выход всегда есть! И это - не холодная глубина колодца. Она выберется! Обязательно выберется, не может же она, Ярина Загаржецка, сгинуть в этом дурацком сыром подвале!

Ведь ей только семнадцать!…

Страх ушел, исчезла растерянность. Боль не мешала думать. Да, до люка не достать! Но ведь сюда кто-то спускается, наверное, сбрасывают лестницу - веревочную или деревянную. Этот странный старик должен знать…

- Я не представилась пану, - девушка постаралась улыбнуться. - То прошу прощения. Я - дочь сотника валковского…

- Я знаю, кто вы, мадемуазель, - бледные губы вновь сложились горькой усмешкой. - То позвольте приветствовать вас в стенах моего замка. Станислав Мацапура-Коложанский к вашим услугам, мадемуазель Ирина!

Большие светлые глаза взглянули в упор…

Она поверила.

Поверила, почему-то даже не особо удивившись.

И сама поразилась этому.

- Мадемуазель, наверное, решила, что перед нею - безумец?

- Нет…

Ярина медленно прошла вперед, прислонилась горячим, кипящим болью лбом к ледяному камню.

- Вы не похожи на безумца… пан Станислав. Значит, тот, наверху - самозванец?

- Увы, не совсем… Я бы посоветовал вам присесть.

Странно, в этом подвале было кресло - тяжелое, темного полированного дерева. Резные листья вились по массивным ручкам и подголовнику.

- Не знаю, много ли у нас с вами времени, мадемуазель. Я думаю, он решил познакомить нас, чтобы, так сказать, похвастаться. Ведь я немного знал вашего батюшку. Вы для него - ценная добыча… Впрочем, если хотите - расскажу. Постине, эта история напоминает сочинения мсье Казота! Не читывали? И слава Богу, юным девушкам такое ни к чему…