НЧЧК. Теория Заговора - Людмила Астахова

В любом случае, чувства, вспыхнувшие между Тави и Дзиром, пошли стажерке исключительно на пользу и положительно отразились не только на производительности её труда, но и в целом на умственных способностях. Девушка, избавленная от наведенных чар (а это были они самые), вела себя адекватно, работала с полной отдачей, а, кроме того, угадывала все пожелания шефа с полувзгляда, а замыслы – с полуслова.

– А… – открыл было рот капитан ап-Телемнар.

– Кофе готов. Вам с сахаром?

– С сахаром и…

– Молоком? Я купила в столовой сливки.

Эльф одобрительно хмыкнул. Вот так бы с самого начала – цены б девчонке не сложить.

– Спасибо. – Он с наслаждением отхлебнул из чашки горячего и бодрящего напитка. – А теперь давай сочинять отчет.

– Давайте!

И они сочинили. Пожалуй, не хуже, чем это получалось с Нолвэндэ. Хотя… Нет! С Нолвэндэ вообще все на свете иначе. Оно, может, в быту между влюбленными случаются недоразумения и размолвки, а на работе они не просто вместе, они – единое целое. И, зачастую, совместный мозговой штурм (ментальный и словесный) очередной загадки следствия получается не хуже самого бурного секса и удовольствия обоим приносит не ничуть не меньше.

– Как у вас это получается? – с восторгом спросила Тавариль.

– Что именно?

– Такие безукоризненно бюрократические пассажи? Никакой двоякой трактовки фраз, все четко и однозначно, каждая фраза продумана досконально…

– Тави, – улыбнулся Эрин. – Не захваливай меня. Это всего лишь канцелярская тарабарщина, обучиться которой может даже… Желудьковская, – мстительно заявил следователь.

Слухи об утренней охоте на дриаду уже расползлись по управлению, не миновав ушек стажерки.

– А правду говорят, что Желудьковская выполняла у нас спецзадание службы собственной безопасности? – чуть слышным шепотом спросила девушка, смешно округляя аккуратно подведенные бирюзовые очи.

– К-хм… – Эльф подавился сигаретным дымом. – Тави, а разве это обстоятельство тебя удивляет? – полюбопытствовал он, не скрывая легкого сарказма. – Ты у нас тут тоже неспроста появилась, кстати.

Стажерка отчаянно смутилась, покрывшись от кончиков ушек до пяток пунцовостью стыда. И, не дожидаясь, пока в ход пойдет главное женское оружие всех времен, рас и народов – горючие слезы, Эрин, следуя отработанной до совершенства методике предотвращения отчаянных рыданий, затушил сигарету и присел на корточки напротив опечаленной барышни, взял её ручонку в свою ладонь и, преданно заглянув в глаза, молвил:

– Тавариль, детка, ты ведь ни в чем не виновата, правда? Тебя заставили? Да?

Детка душераздирающе булькнула носом, категорически соглашаясь.

– Ты не могла бы описать мне тех… сотрудников? Может, случайно что-то в памяти осталось?

– Нет, я совершенно не помню разговора… Товарищ ап-Телемнар, мне так стыдно… честно-честно… Я не хотела… Ы-ы-ы-ы…

«Еще бы ты что-то запомнила, – ухмыльнулся циничный энчечекист. – Наши разработки в плане внушения и создания ложной памяти опережают аналогичные пиндостанские как минимум на полвека. Зато твой папа, деточка, должен очень хорошо запомнить тех, кто настоятельно убедил его в правильности избранного дочерью пути».

Тем временем момент прорыва слезных потоков был безнадежно упущен.

– Тави! Это что такое? Не реви! – взмолился Эрин. – Я кому сказал? Ты же – энчечекистка!

«И Дзир мне задницу отстрелит, если застанет свою девушку зареванной!»

– Ы-ы-ы-ы…

– Стыдитесь, барышня Силтиндириэн! Позор!

Тави стыдилась, но продолжала голосисто подвывать.

– Отставить рёв!

Сморкалась неудавшаяся соблазнительница тоже в носовой платок устоявшего пред её чарами Эрина, а он, оттирая от её щек подтеки туши, чувствовал себя то ли древним эльфийским патриархом, то ли воспитателем в детском саду.

– Мне так неудобно перед вами и леди Анарилотиони, так неудобно. Что она обо мне подумает теперь?

– Ничего она не подумает. Леди Анарилотиони все прекрасно понимает, – заверил кающуюся девицу следователь.

– Но ведь ей было неприятно, когда я…

– Тави, – резко прервал её Эрин. – Давай договоримся, что ты не будешь распространяться на эту тему, даже если товарищ Ушшос-Нах что-то такое говорил…

– Дзир ничего не говорил! – испугалась Тавариль. – Я сама догадалась.

– Вот и оставь свои догадки при себе. Хорошо?

– Конечно, конечно, я буду молчать…

– И что я вижу? – грозно сощурился столь некстати помянутый товарищ Дзир, заглядывая в кабинет, моментально оценивая обстановку и делая правильные выводы. – Эрин, будешь обижать Тави, я тебе отстрелю задницу, понял? – предупредил он и подмигнул хитрющим яхонтовым глазом.

Мерз-с-с-ский дроу!

Поздно вечером, уже на пути домой капитан ап-Телемнар купил букет ирисов. Просто, чтобы сделать возлюбленной приятный сюрприз, но вышло наоборот – это Нолвэндэ оставила для напарника пару сюрпризов весьма неожиданного свойства, так сказать.

Эрин обнаружил их на подходе к собственному дому, тому, который номер 12 по улице Арсенальной. Кстати, в последний момент заметил, уже распахнув дверь в подъезд. Да, да, именно их – две минные растяжки под окнами квартиры Нолвэндэ. Слава Эру, напарнице хватило ума поставить не обыкновенные, а магические мины. Не иначе, пошли на пользу бесконечные занудные лекции о технике безопасности, которыми Эрин регулярно пичкал мыслечтицу в течение последнего года.

С одной стороны, приятно думать, что девушка настолько сильно переживала о защите раненого соратника и возлюбленного, а с другой стороны, следует констатировать – паранойя все-таки передается половым путем.

А с третьей… ведь и впрямь, не зря Нолвэндэ соорудила несколько линий обороны, она чувствовала, что вампир где-то рядом, пусть и на подсознательном уровне ощущала его психополе, но не стала игнорировать неясные сигналы тревоги. Стало быть, растет в профессиональном плане.

Растяжки Эрин обезвредил: мины разрядил, а детонаторы на всякий случай спрятал.

«Теперь, чтобы получить доступ к девичьему телу, его надо сначала разминировать, – подумалось энчечекисту с грустью. – О времена, о нравы!» Но входную дверь в квартиру Нолвэндэ он все-таки на наличие еще одной растяжки проверил.

От порога в комнату вела дорожка из разбросанных вещей. Бронежилет, каска, штаны, рубашка, ботинки, носочек… А сама воительница дрыхла на диване, доверчиво обняв ствол автомата, точно своего плюшевого грифончика Мурзика. Рядом на полу Эрина дожидалась ополовиненная бутылка дорогого коньяка, присланного в подарок папой Таурендилом в честь присвоения дочери нового звания. Все по-честному – изысканный напиток пополам между напарниками. Однако взволновали капитана ап-Телемнара вовсе не коньячные флюиды, витающие в квартире, а сладко спящая девушка в маечке и одном носке. Никакие русалочьи чары не смогли бы заворожить Эрина сильнее, чем сладкая улыбка на мягких губах восхитительного сероглазого чуда по имени Нолвэндэ. Да что там говорить! От одного только вида упругой попки воспламенилась и пришла бы в ажитацию даже ледяная статуя, не говоря уже о нормальном взрослом мужчине.

Эрин осторожно отобрал у напарницы автомат, коснулся губами её губ и…

– Сначала в душ, – томно прошептала девушка, не разжимая век.

– Как скажешь, дорогая… Как пожелаешь…

И они отправились под душ, потом на диван, а когда у многострадального ложа подломилась ножка, то – на пол. И если уместно в данном случае слово «удивиться», то Эрин удивился, по-хорошему и очень сильно. Обычно не склонная к постельным экспериментам, Нолвэндэ проявила чудеса сговорчивости и… хм… сноровки, а так же озвучила все свои тайные и явные желания, причем в весьма откровенных казарменных выражениях. Видимо, подслушивала разговоры старших братьев. А может быть, генетическая память проснулась, а?

Короче, по окончании феерического праздника жизни Эрину уже не имело смысла ложиться спать. Зато отпущенное до рассвета время капитан потратил с толком: он допил коньяк, починил диван, уложил на него Нолвэндэ, навел в её обиталище относительный порядок. А так как в его собственной квартире, хоть и царил разгром, но следственные действия закончились, то энчечекист смог заглянуть туда и довольно быстро собрал в дорогу вещи.

Записку для Нол он написал заранее, стараясь думать в этот момент только о хорошем. Так. На всякий случай. Разумеется, графомажить её Нолвэндэ не станет – неэтично это, в общем-то, но вдруг невольно считает эмоциональный фон.

Оставив краткое послание возле букета ирисов, Эрин крепко-крепко поцеловал спящую девушку. Словно видел ее в последний раз. А то ведь, при таком обилии трупов, никто не мог дать никаких гарантий, что дело выгорит…

Эрин осторожно закрыл дверь и вышел под мелкий моросящий дождик, все же надеясь вернуться к Нол победителем. Как известно – победителей не судят!