Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

Павел Ильич вкратце сказал, что сейчас у нас на территории заповедника находится три тысячи шестьдесят пять человек, со времени начала эвакуации водой отправлено в Кронштадт тысяча девятьсот девяносто восемь, в основном женщины, дети и бесполезные в условиях крепости люди. Пришло же новых шестьсот двадцать два.

Поток беженцев иссякает. По рассказам, в домах еще осталось много людей, но выйти не получается — улицы запружены зомби, они торчат практически в каждом подъезде каждого жилого дома. С продовольствием в крепости стало полегче, медведи помогли изрядно. Сегодня весь день будут варить бульон из субпродуктов и костей медвежьих в «кухне-ванне», так что желающие могут подтягиваться. Кроме того, удалось заложить продукты на складирование — ко дню начала ледохода и усилению в связи с ним сложностей с доставкой по воде.

Неприметный майор очень коротко сказал, что сегодня охолощенный пулемет Горюнова будут опробовать после реставрации. Если реставрация окажется успешной, в тот же процесс запустят четыре ручных пулемета Дегтярева.

Затем выступил Михайлов: в плане комендантской службы все в целом обстоит благополучно, умерло в карантине семь человек, всего задержано двадцать два. Не вполне удается соблюсти чистоту, но совместными усилиями надеется справиться. Случились две драки, одна поножовщина без жертв. Сегодня с утра было ЧП, кто-то из гарнизона по неясным пока причинам открыл огонь с колокольни Петропавловского собора, выстрелил всего восемнадцать раз. Убиты им два человека — девочка из беженок и сотрудник заповедника, занимавшийся в тот момент размещением очередной группы беженцев; сотрудник комендантской службы легко ранен в руку в перестрелке. Сумасшедший стрелок ликвидирован Охотничьей командой, подбросившей ему на колокольню начавшую оборачиваться его же жертву.

Все несколько удивляются такому способу расправы. Седовласый мэтр вякает что-то на тему бессудной расправы и неуважения к мертвым, но никто его не воспринимает всерьез. Вероятно, его держат на манер предмета. А он ждет, когда ситуация устаканится, чтобы заявить о своих правах как относившегося к руководству ранее и достойно проруководившего всем, что тут проходило во время Беды. Такие страшно любят писать мемуары, в которых сладострастно дерьмом поливают всё и всех, кроме себя, великого. Надо бы его отсюда турнуть… Совесть нации новоявленная…

Начарт встает тяжело — его человек устроил такой тарарам, что стыдно людям в глаза глядеть. Такая ситуация, с которой знаком любой, руководивший людьми, — вроде и не виноват, а виноват.

— Про ЧП могу сказать, что, вероятнее всего, человек сошел с ума. Другого объяснения не имею. С убитыми он знаком не был.

— А я вас предупреждал, — тихо говорит майор.

— Да, предупреждали. Я собирался с ним поговорить, но не успел. Но в плане того что он ненадежен, потому что хохол, и тогда не был согласен, и сейчас. Какой он, к черту, хохол? — Охрименко переводит дух. — Вот я хохол. И мои предки оселедцы носили. А этот сукин сын гуцул, у них такой прически сроду не было.

— Я не это имел в виду. И вас хохлом называть не буду, потому что вы украинец. А этот выкидыш с колокольни — из протоукров. Интересно, где это он стрелять и укрываться научился, грамотно все делал. По военному билету-то он шофер. Из стройбата.

— Да ладно. Ну хохол и хохол. Вот отращу себе оселедец. Дело не в этом. Ну что мне сказать. И стыдно, и горько. Сроду у меня такого подчиненные не вытворяли. А тут на старости лет… В общем, прошу меня простить.

— Вас никто и не винит. Случайные люди, никакой проверки провести не получается, сгребаем всех, кого можем.

— Ну все-таки основная часть — проверенные люди. Сейчас совместный гарнизон крепости и Кронверка состоит из артиллерийской группы в восемь человек, пулеметной команды при двух станковых пулеметах, взвода автоматчиков и двух взводов стрелков. Территорию контролируем. Отдельное спасибо команде саперов — помощь своевременная и очень ценная. Сегодняшнее ЧП разберем внутри коллектива.

Охрименко тяжело садится. Видно, что переживает сильно. Порядочный человек, значит.

Наступает очередь военморпредставителя Званцева. (Николаич шепотом вспоминает, что была такая должность раньше: «замкомпоморде» — заместитель командира по морским делам. Те, кто рядом и слышали, посмеиваются.)

Званцев подтянут, четок и звонок. Эвакуировано водой две тысячи двести семь человек. Только что «Треска» с новой партией отошла. Доставлено в крепость водой двадцать шесть тонн груза — стройматериалы и продовольствие. Десять тонн продовольствия доставлено в расчете на перерыв снабжения по воде во время ледохода. Сегодня прибудут катера поддержки. Ожидается поставка оружия и боеприпасов. Также он сегодня же сообщит в базу новые сведения о поведении зомби. Завтра предполагается операция по деблокированию запертых в Адмиралтействе курсантов. Сегодня он просит у командования крепости откомандировать Охотничью команду на один день в Кронштадт для выполнения важной миссии.

— И почему мне нерадостно? — так же шепотом спрашивает меня Николаич.

— Потому, что ничего радостного нас там не ждет. Вряд ли нас зовут фазанов стрелять, — так же тихо отвечаю ему я.

Пока все слушают седого флегматичного сапера. Оказывается, кроме люфтклозета имени Генриха с Германом его команда развернула будки над канализационными люками, и в целом на кучу народа хватает сидячих мест.

Усилена защита на флангах крепости, сделаны предмостные укрепления и два помоста для снайперов. Пока не удалось полностью обеспечить защиту бензоколонки, потому что пришлось заняться производством разборных заграждений к завтрашней операции у Адмиралтейства. Вчерне укрепления готовы, надень работы еще осталось.

Заканчивает комендант. Просит всех усилить бдительность, чтобы не было повторов сегодняшнего ЧП. Просит Николаича выполнить просьбу базы. Просит остаться сапера. Просит остаться начарта. Всем спасибо, все свободны!

Отдаю Охрименко карабин. Мрачно забирает его и ставит к окну.

Выкатываемся со Званцевым.

— И что такого сладкого вы для нас припасли? — ядовито интересуется Николаич.

— Такую работу, которую не хотелось бы давать своим? — подхватываю я.

Званцев смотрит на нас удивленно:

— А что вы хотели от вышестоящего командования? Конечно, грязную, тупую и выматывающую работу. И скажите спасибо, что она не бессмысленна и не бесполезна, как обычно бывает.

— А, ну тогда все в порядке, а то мы уж испугались.

— Раз вы все понимаете, давайте где-нибудь поговорим с вашими людьми.