Досье на Крошку Че - Дарья Донцова

Маня порозовела.

— Ну… Я же говорила: лабораторное животное не спереть, а я очень хотела помочь Дене… В общем… Марк.., там есть один.., аспирант.., он меня считает… Ну, неважно! Марк написал акт о смерти Крошки номер два. Все, обратной дороги нет!

— Понятно, — простонала Зайка, — теперь нам суждено жить в одном доме с гибридом петуха и индюка!

— Ну уж нет, — обиделась Маня, — этих в роду у Крошки номер два не имелось.

— А оно вообще кто? — поставил вопрос ребром Дегтярев. — Страус? Орел? Гриф?

— Скажешь тоже! — фыркнула Маня.

— Так кто?

— Не знаю, — честно призналась Машка.

— Ты же говорила, что в лаборатории идеально ведут учет, — язвительно напомнила Зайка.

— Угу, — кивнула Машка, — так оно и есть. Только Крошку-два подарили Сергею Леонидовичу, заведующему, как казус. Никто не знает, кто он! Оформлен подарком, потом актирован по смерти. Муся, мы же его не выгоним? Смотри, какой милый, ласковый, нежный, замечательный! Му-у-у-ся-а-а!

— Ладно, — быстро кивнула я, — только ухаживать за ним будешь сама.

— Йес! — завопила Маня.

— Это безобразие! — завозмущалась Зайка. — Просто террор! Я вот завтра привезу из Останкина парочку операторов, пусть у нас живут, они тоже милые.

— Давайте лучше подумаем, как и куда станем ЛДНАБ выносить, — вклинился в разговор Денька.

Я с благодарностью посмотрела на нашего ветеринара. Все-таки он молодец — знает, что, когда и кому сказать.

Эпилог

О том, как мы избавлялись от ловушки, я расскажу вам в другой раз. Поверьте, это было долгим и тяжелым делом.

Милиция в конце концов уехала домой, свадьбу решено было играть летом.

Катю Тришкину я больше не встречала — ее отец спешно продал дом и исчез из Ложкина. Не знаю, что он рассказал девочке о смерти Лидии Константиновны. Если честно, мне крайне не хотелось вспоминать об этой истории, несмотря на то что я очень ловко вычислила убийцу.

Сима Полунина вернулась в Москву из Новосибирска, куда убежала к своей подруге, и сейчас по-прежнему выступает в театре в роли служанок.

Мне следовало съездить к Нине и рассказать той всю правду, но я все никак не могла найти в себе силы на новую встречу с Каргополь.

Десятого июня, за две недели до свадьбы Деньки, я решила проверить, в каком состоянии смокинг полковника, и, дождавшись, пока Александр Михайлович уедет на работу, залезла в его шкаф. Бардак там стоял просто восхитительный, но сюртук и брюки оказались в нормальном состоянии, оставалось лишь найти пояс.

Сначала я просмотрела все вешалки, потом перерыла ящики. Последний дернула слишком сильно, и он вылетел на пол. Чертыхаясь, я стала пытаться вставить деревянный короб на место, но не тут-то было — отчего-то ящик не желал задвигаться до упора. Я снова вынула его, пошарила рукой по полу внутри шкафа и вытащила непонятную кассету, более тонкую и короткую, чем обычная видеомагнитофонная. Сначала я удивилась, а потом вдруг вспомнила холодную дачу и узнала прямоугольник: держу в руках то, из-за чего Лидия Константиновна совершила столько преступлений!

В голове вихрем завертелись вопросы. Почему кассета у нас? По какой причине Дегтярев хранит ее в шкафу? Впрочем, вероятно, полковник просто на время сунул кассету в гардероб, хотел потом избавиться от нее, но она завалилась за ящик, и полковник не нашел спрятанное.

Забыв про пояс для смокинга, я схватила находку и понеслась в магазин «Третий глаз».

— Такие давно никто не использует, — сообщил Женька, вертя в руках кассету.

— Значит, я не смогу ее просмотреть? — расстроилась я.

— Ну это-то элементарно, — усмехнулся Женя, — у меня, как в Греции, есть все. Хотела подслушку в телефон — получила, желаешь запись поглядеть — битте-дритте! Вон стоит специальный видеомагнитофон. Засовывай кассету внутрь, а я пока пойду чайничек поставлю.

Радуясь деликатности Женьки, оставившего меня наедине с пленкой, я уставилась в телевизор.

Сначала возникло изображение комнаты странной, многоугольной формы, потом я увидела молодую женщину, копошащуюся у ящиков. Довольно долго ничего интересного не происходило, затем Юля застегнула на себе пояс, тщательно проверила страховочную веревку, прикрепленную к стене у окна, и вылезла наружу.

Я затаила дыхание, вот оно, доказательство того, что жена Игоря не совершала самоубийства, — женщина очень аккуратно изучила страховку.

Некоторое время картина на экране не менялась, потом в мансарду с ножницами в руках влетела крошечная Катя. Девочка побегала по комнате, расшвыривая вещи, потом на пороге мастерской замаячила Лидия Константиновна. Звука у кассеты не было, но по суровому выражению лица бабушки стало понятно, что она ругает внучку.

Лидия вытянула вперед правую руку. Катя помотала головой и спрятала ножницы за спину. Бабушка сдвинула брови, шагнула вперед, неловко взмахнула руками и упала, очевидно, поскользнувшись на камешках для мозаики, которые разбрасывала хулиганистая Катя.

Девочка раскрыла рот — было ясно, что она хохочет. Лидия начала медленно вставать. И тут Катя, выставив вперед ножницы, подбежала к страховочной веревке и мгновенно перерезала ее. Потом швырнула инструмент на пол и, продолжая смеяться, унеслась. Четырехлетний ребенок не понял, что секунду назад лишил свою маму жизни. Катя просто баловалась.

Лидия подошла к окну, глянула вниз, потом, молниеносно вскочив на ноги, кинулась к лестнице. В мансарде снова воцарилась пустота.

Я просмотрела кассету несколько раз, и ничего не менялось: Катя перерезала веревку и убегала.

Господи, какой же я была дурой! Ведь Сима Полунина говорила мне, что Катя в тот день носилась по даче с ножницами, что непослушная, вредная девочка испортила занавески в гостиной. Вот почему родители Юли не захотели больше встречаться с внучкой — они знали, кто убийца. Фаина Сергеевна и Петр Григорьевич согласились молчать ради девочки, но общаться с той, которая пусть невольно, но убила их Юлю, не могли.

Вот почему Лидия Константиновна столь тщательно хранила тайну! Вот почему она предпочла, взяв вину на себя, выпить яд — бабушка спасала любимую внучку. Каково той было бы жить, узнай она правду? Вот почему Лидия Константиновна велела сыну отправить девочку в закрытую школу! Теперь понятно, почему она так искала эту кассету! Вот почему! Теперь есть ответы на все «почему»!

Лидия Константиновна, спасая свою кровиночку, очень хорошо понимала: четырехлетнюю девочку, убившую случайно маму, никто в тюрьму не посадит, но нельзя, чтобы до Кати дошла правда. И никогда Юля не была наркоманкой, свекрови пришлось оболгать любимую невестку. Старуха изворачивалась, как могла, и даже стала ради Кати убийцей. Господи, как мне жаль Тришкину! Лидии Константиновне досталось по полной программе. Сначала была случайная смерть Майи: Игорь толкнул жену, та неудачно упала. Пришлось спасать сына. А потом эта история с Юлей… Бедная, бедная Лидия Константиновна, кошка, защищающая своих обожаемых котят!

Но она убийца! Можно ли ради счастья детей отправлять людей на смерть?

У меня заломило в висках, к голове подобралась мигрень. Боже, огромное спасибо тебе за то, что никогда не ставил меня в ситуацию, когда требовалось сделать подобный выбор… Как бы я поступила на месте Лидии? Рассказать Кате правду — значит убить девочку, а чтобы скрыть — надо заставить замолчать жадных Нину и Вадима. Ну зачем, зачем Карякина и Каргополь начали требовать денег?! А Сима… Она ведь тоже была кандидаткой на тот свет. И уж совсем ни в чем не виноват тот парень, которого вместо Полуниной толкнула с платформы метро Лидия. Нет, мне не жаль старуху. А может, все-таки жаль?

Около полуночи я вошла в комнату к Дегтяреву и протянула ему кассету.

— Извини, искала пояс для смокинга, а нашла на полу, под ящиком, ЭТО.

Александр Михайлович растерялся.

— Думал.., полагал.., я ее потерял, перерыл все…

— Теперь понимаю, почему ты отпустил Лидию за лекарством, — сказала я.

Полковник закашлялся.

— Ну.., э.., ей на самом деле стало плохо.., подумал.., что хорошего будет, если правда выплывет… Лидия Константиновна.., она.., а девочка.., ей-то как потом жить…

— Давай не будем ничего объяснять, — перебила я приятеля.

— Я должен был уничтожить кассету, — тихо сказал Александр Михайлович. — Я ее схватил со стола, когда Лидия умерла, сунул в портфель, а потом в шкаф и.., потерял. Сначала волновался, затем успокоился, ведь если кто ее найдет, даже посмотреть вряд ли сможет. Или ничего не сообразит.

— Я поняла.

— Ясное дело, — кивнул Дегтярев. — Ты вообще догадливая и умная. Это правда, сейчас я не ерничаю. Талант детектива у тебя налицо.

— Не стану спорить. Только я говорю сейчас не о криминальной стороне истории.

— О чем же? — искренно удивился полковник.

— О любви. Странная она вещь. Вроде считается, что любовь — вершина человеческих эмоций, но мне бы очень не хотелось испытывать столь патологическое чувство, которое Лидия питала к сыну и внучке. Нет уж, избави меня боже от такого накала страстей, — призналась я. — Нельзя убивать ради любви.