Нежизнеспособный - Yuri Lepichuri

– Нет.

Коридор освещался лишь факелами, и в этом свете я смотрел на лицо Стража, такое отстранённое и, кажется, не мог определить даже близко того, что за причина была всего произошедшего.

– Иди в большой зал, выйдешь только, когда я скажу понял? Повязку надеть обязательно и делай, как тебе говорил Хитори. Я покажу тебе причину, но ты должен… Нет. Ты обязан слушаться беспрекословно.

На эти слова я понятливо, с максимально разумным выражением лица кивнул. Страж исчез за поворотом и пропал на добрые несколько часов. Вновь же я его увидел только на утро. Войдя, он был опечален чем-то крайне сильно. На и без того неясном лице клубились тучи, и я бы, наверное, услышал из них гром, но всего доля секунды, моргнув друг принял более приятный облик.

– Жди, времени ещё много.

Спорить я не хотел, переходить дорогу ему сейчас явно плохая идея, учитывая, моё зависимое от него положение и то как много я уже выпросил. На утро у меня не было завтрака, да и к обеду еды не появилось. Вообще только проводник обладал хоть какими-то деньгами, чтобы покупать продовольствие. И лежа на полу смотря в потолок под аккомпанемент своего урчащего желудка, я лишь варился в своей голове, перебирая сны, что снились в эти два дня. Я видел там странный суд, на котором стоял Хитори. На него кричала знакома мне женщина в красном платье и корила в разбитом мраморном сердце, осколки которого держала в руках. Я помнил ещё двух стражников, которым я, кажется, не угодил своим внешним видом и помню чувство плавящегося воска на спине и запах железа сильный настолько, что казалось только его я и мог чувствовать. И что-то ещё, но последнее никак не мог разглядеть в своей голове. Кажется, то был ужасно сердитый человек, что тоскливо сидел на фоне города.

Времени моей памяти было предоставлено слишком много, столько, что я даже начал вспоминать другие свои сны. Я вспомнил, что когда-то мне виделась большая просторная серая комната без штор. Красивая и свет в ней всегда по утрам был такой дающий надежды, что не описать словами те нежные акварельные рассветы, которые можно было увидеть из неё, и я видел прекрасную построенную неизвестными людьми вышку, что стояла на трёх ногах и выдерживала даже самые стремительные ветра. А в другом…

В какой-то момент Страж разбудил меня, и я не мог сказать уже, что снилось сегодня, а что я вспомнил с прошлых времён, но времени на это, как стало очевидно, у меня не было. Он бросил мне серую накидку и завязал глаза всё той же лентой и расчесал мне волосы бережно перебирая пряди и как бы тянув время. После же всех приготовлений мы, как в последний раз, оставили место. Спутник держал меня за руку всю дорогу, я сбился со счёта перекрёстков, которые пришлось пересечь. Придя же на место, он развязал мне глаза и зрелище, которое предстало предо мной было подобно самому страшному кошмару из тех, что только можно вообразить себе. Я видел страшную до безобразия картину того, как человек разлагался и таял на глазах. Там за прутьями в темноте тюремной камеры был, как я догадался, Хитори. С него медленно стекала тонкими нитями кровь и кожа, она словно плавящаяся восковая свеча растекалась. Глаза же выпали и держались на растянутых на пол метра длинны глазных нервах. Я слышал его болезненные стоны, отчаянные и отчаявшиеся одновременно. Хотя тело и приковано к тюремному стулу, голова Хитори была высоко вздёрнута к потолку и, хотя лица его я не видел в силу того как оно было изуродовано этой страшной пыткой я понимал как-то интуитивно, что он не хотел выйти из этой тюрьмы.

– За что он здесь оказался? Это то самое наказание за то, что девушке не сказал мол красивая? Он будет в порядке? – я говорил приглушённо, стараясь сдержать самообладание, ведь сам прежде рвался оказаться на месте друга.

– Да – протянул Страж с досадой.

– Вот как оно… это правда ужасает, кажется, чем дольше смотришь, тем явнее становится ощущение на коже. Ощущение представления того, что же сейчас терпит он. Мы можем его вытащить? Нам нужно найти то, чем пилить и …

На этих словах Страж просто вынул своим телекинезом решётку и, отбросив прочь, пролез внутрь.

– Здесь решётки только для вида, красоты, чтобы соответствовать тому, как тюрьма должна выглядеть. Вся суть в миражах. Человек в такой пытке сам не сможет выбраться, в этом состоянии не нужно никаких оков. Ему больно и будет ещё больнее, когда мы вытащим его отсюда, но миражи сильнее.

– Что с ним?

– Это испытание ты не прошёл в прошлый раз и тогда было ещё страшнее. Знаешь, сейчас у Хитори пострадала только кожа и лицо, остальное может и заживёт без сильных проблем… мы пришли достаточно рано, в прошлый раз я сильно задержался… – Страж посмотрел тоскливо в пол и добавил – прости. По моей вине у тебя в прошлый раз были ужасные шрамы по всему телу и пришлось наращивать мясо на кости, зашивать обычными нитками… это было отвратительно и безумно больно.

– Да ты и в этот раз не торопился. Постой. Ты один? Я разве не Хитори ради меня готов, аж, воспылать, броситься в бездну и всё такое прочее?

– Он… тогда счёл, что ты и сам справишься, это было очень опрометчиво с его стороны.

Я, завороженный состоянием заключённого, тяжело выдохнул пока Страж вытаскивал изуродованное тело, по правде говоря меня одолевали сразу отвращение мерзости открытых органов и ошмётков мяса, что уже кажется начинали гнить по краям, восхищение готовностью Хитори ценой своего тела защищать меня от невзгод, и пробирающее до глубины души сострадание… Вероятно, Хитори мучила совесть за то, что в прошлый раз он оставил меня в таком месте, и теперь этот парень сам полез на рожон. Не находя слов, я молча следовал за Стражем, не задавая пустых вопросов. Нас не встретила охрана дворца, как я догадался это было наградой за выживание в подобной страшной пытке. Или это то, чем был занят Страж в замке.

Шли мы долго и, когда ноги уже подкашивались и гудели от напряжения, я приметил вдалеке свет. Шли мы, стоит сказать, по густому лесу к востоку от города. Нам попадались временами монстры, и тогда Страж скидывал на меня тело Хитори, а сам бросался в бой. Нескольким существам он прошиб головы камнями с