Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием - Виктор Петрович Крутоус

Стасов был сотрудником Императорской Публичной библиотеки (власти даже предлагали ему занять пост ее директора, но он отказался), и он систематически выполнял просьбы Толстого о посылке ему книг, необходимых для его текущей литературной деятельности (в частности, в связи с работой над «Хаджи-Муратом»). Выходили в свет художественные и публицистические произведения Толстого, вызывавшие огромный общественный резонанс. Они привлекали пристальное внимание и Стасова. Он откликался на них в своих письмах к писателю.

Для русской читающей публики самое начало XX века было непосредственно связано с именем Льва Толстого. Совсем недавно из месяца в месяц шла публикация в журнале «Нива» его нового романа «Воскресение». В письмах Стасова Толстому содержатся восторженные оценки этого романа как достойного эпиграфа или пролога к начавшемуся столетию (это, по его словам, превосходит все доселе известное в литературе XIX века, и «еще раз пришел свет с Востока»)[230].

Сферой особенно тесного соприкосновения интересов и взглядов великого писателя и авторитетнейшего критика стали вопросы искусства: его общая природа и закономерности развития, борьба старого и нового в искусстве, соответствие эстетико-теоретической мысли запросам искусства текущего и завтрашнего дня.

В 1897-м (№ 5) и 1898-м (№ 1) годах в журнале «Вопросы философии и психологии» был опубликован трактат Л. Толстого «Что такое искусство?» На знакомство с этой работой Стасов откликнулся в письме к автору так: «Я только сию секунду прочитал вашу историю про «искусство», и придавлен от пяток и до макушки. Этого еще никто не писал, – хотя иные уже пожалуй и думали»[231]. И в самом деле. Еще за 25 лет до этого Стасов, прослышав, что Толстой собирается выступить с серией статей о «художестве», послал ему рецензию на книгу Эмиля Леклерка «Характеры современной французской школы живописи» – дабы осведомить своего корреспондента, «что ньньче думают и говорят на Западе самые прогрессивные люди об этом самом предмете, о котором скоро будете говорить и вы»[232]. Сам он систематически изучал обобщающие труды европейских ученых по истории искусства XIX века. Один только перечень подобных работ, отрецензированных им за последнюю треть века, поистине впечатляет[233]. Возникали и утверждались новые течения в искусстве – «декадентство» (под которым чаще всего подразумевались импрессионизм и символизм, а также представители стиля «модерн» – в частности, немецкие «сецессионисты» и их русские последователи – «мирискусники»). Подобные явления воспринимались обоими «великими старцами» как симптомы болезни искусства, предстающие, однако, в ореоле новизны. «… Все декадентское ныньче сильно всех интересует, как новинка, как что-то необычное, как что-то идущее вперед, – в том числе и юношество, которое побезмозглее!»[234] – делится Стасов своими малорадостными наблюдениями с корреспондентом-писателем. Вот почему трактат Толстого, бичующий кризис и разложение господского искусства, противопоставляющий последнему искусство высоконравственное и общепонятное, здоровое, в полном смысле слова народное, оказался столь созвучен и близок Стасову.

Критик имел право сказать в своем отзыве, что в унисон с Толстым «иные уже пожалуй и думали». Еще в письме от 31 мая 1896 года он познакомил писателя с планом-проспектом задуманной им самим книги об искусстве XIX века. По замыслу, это должен был быть «смотр-перетряхивание», некий собственный вариант «переоценки всех ценностей» в искусстве. (Условно, «провизуально» – до времени – Стасов называл свое любимое детище «Всеобщее побоище» (Carnage général), позднее еще афористичнее: «Разгром»). Период вызревания замысла этой книги и «приготовлений над собою» он сам определял в 30–35 и более лет[235]. Толстой одобрил общую направленность и план задуманной работы, что очень ободрило и вдохновило критика.

Еще одним толчком-побуждением к написанию обзора стало появление в 1899 году на русском языке книги немецкого искусствоведа Р. Мутера «История живописи в XIX веке» (ориг. изд. 1893). История русского искусства была изложена в ней с позиций теоретика «Мира искусства» Александра Бенуа; именно ему, по мнению Стасова, надо было противопоставить другую, альтернативную интерпретацию.

Предложение редактора «Нивы» принять участие в сборнике «XIX век» совпало с давно вынашиваемым замыслом и желанием самого критика, и он с удвоенным рвением, преодолевая недуги, принялся за работу. Когда работа была в основном сделана, выяснилось, что она значительно превосходит отведенный ей объем. Собственно говоря, она представляла собой цикл из четырех статей-обзоров, обобщающих материал в масштабе столетия, по рубрикам: «Архитектура», «Скульптура», «Живопись» и «Музыка». Как ни досадно это было для автора, ему пришлось согласиться на публикацию сокращенного варианта работы, с расчетом продолжить ее отделку, издав позднее отдельной книгой в полном объеме. (Расширенный вариант очерка-обзора увидел свет уже в год смерти Стасова – в 1906-м, в IV томе его Собрания сочинений; но его работа так и осталась незавершенной).

Но книга – книгой, а «нивский» очерк (в составе сборника «XIX век») – сам по себе. Январь 1901 года. Стасов держит корректуру статьи. И решает посвятить свой труд – «Льву Великому». Однако имя Толстого было тогда для цензуры раздражающе-одиозным. И лишь после изрядных мытарств «посвящение» все же было напечатано на страницах «нивского» сборника. Привожу его целиком.

«Граф Лев Николаевич. С самого появления в свет вашей книги «Что такое искусство», я ревностно изучаю ее и не перестаю ею восхищаться, почти во всем. Мне кажется, она водворяет новую эру в искусстве, потому что с необыкновенной глубиной и силой выполняет главную задачу художественных книг в наше время: разглядеть и выставить на всеобщий вид ту массу предрассудков и фальшивых мнений, которые долгими столетиями накопились над искусством и держат его иногда в тяжких цепях. Решаясь теперь напечатать и мои соображения по этому делу, я считаю себя счастливым, что вы позволили мне посвятить вам труд, быть может в иных пунктах соприкасающийся с вашим.

Владимир Стасов»

В тексте посвящения нашли отражение, как видим, не только чувства, питаемые Стасовым к Толстому, но и общие контуры, концептуальные основы его собственного замысла.

* * *

Работа Стасова «Искусство в XIX веке» даже в сокращенном варианте – серьезное исследование, неординарное явление отечественной и мировой истории искусства. В цикле составляющих ее статей проанализирован и обобщен обширный материал, характеризующий искусство основных стран Европы, а также Северной Америки. Отдельно в конце каждой статьи освещено состояние русского искусства (данного вида искусства, в рассматриваемую эпоху). Все это выполнено добротно, со знанием дела, с глубокой осведомленностью автора относительно фактов жизни и творчества художников, детальным анализом наиболее примечательных их произведений, со ссылками на искусствоведческие источники, выставки, периодику. Серьезное, подчас достаточно специальное содержание изложено в свободной, неакадемической манере.

В обзоре Стасова едва ли не впервые искусство России предстало как самостоятельное, значительное явление европейского и мирового искусства. Уже один факт