Частный визит в Париж - Татьяна Гармаш-Роффе

Соня нервно готовила кофе. Мишель оторвалась от своих собеседников и подошла помочь ей.

– Что ты, Сонечка? – она положила руку на плечо Соне.

– Я не могу больше, – сказала ей отчаянно Соня. – Я не выдержу…

Зазвонил наконец телефон. Реми рассыпался в извинениях. Он не сможет приехать. О Максиме не было сказано ни слова. Спросить Соня постеснялась.

Где он? Почему он ее бросил одну в трудную минуту?!

Когда она положила трубку, в ее глазах стояли слезы. Мишель гладила ее по плечу. Лица остальных выражали сочувствие.

– Ему, наверное, нечего сказать, – предположил Жерар, – вот он и избегает приходить сюда.

– Я знаю, ты думаешь, что это Пьер! – воскликнула Соня.

– Я не думаю, это полиция так думает. Им виднее, – пожал плечами Жерар. – Ты не хочешь верить…

– Ну зачем вы так, – вмешался Мишель-муж. – Пьер задержан по подозрению. Ему еще даже обвинение не предъявили. У нас, знаете ли, презумпция невиновности. Пока суд не установит его вину – он невиновен.

– Это будет не так просто доказать, – сказала Маргерит. – Вещественные доказательства… То есть я не хочу сказать, что я действительно думаю, что это Пьер, – спохватилась она, – просто… Будем надеяться, что ваш детектив, как его, Реми, сумеет найти какие-то факты, опровергающие…

– Пьер невиновен, – твердо сказала Соня.

Сочувствие в лицах возросло. Маргерит смотрела на нее, как на маленькую девочку, которая несет чушь. Соня вдруг, впервые за все время их знакомства, соотнесла ее высказывания по поводу аристократии и буржуазии на свой счет. На свой счет и на счет Пьера – их брак в глазах Маргерит должен был быть чем-то вроде недопустимого мезальянса: ведь Пьер и был той самой буржуазией, которую так не любила Маргерит, тогда как Соня вела свое происхождение от дворянского рода… «Я сейчас сойду с ума, – подумала Соня. – И эта скучающая женщина постоянно пользуется нашим гостеприимством, презирая нас обоих в глубине души?.. Как я могла этого не понимать раньше?»

– Пьер не виноват, – повторила она с напором.

Маргерит с жалостливым сомнением подняла брови.

– Я это знаю, – с вызовом добавила Соня.

Рука Мишель, поглаживающая Сонино плечо, замерла. Ее муж заинтересованно устремил на Соню свои ярко-синие глаза, Этьен оторвал глаза от книжки и уставился на нее удивленно, Жерар недоверчиво махнул своими пушистыми, загнутыми кверху ресницами…

– В саду, тогда, ночью, помните? Это был не он! Мне кажется… – Соня сделала значительную паузу. – Мне кажется, что я узнала этого человека… Он был ниже Пьера… И нос! Нос не такой, – она немного замялась, не желая сказать «длинный», – не такой, как у Пьера… Я будто вижу его лицо…

– И кто это? – нетерпеливо спросил Мишель.

Соня изо всех сил пыталась придать вескости своему голосу:

– Это не Пьер.

Раздался чей-то скептический выдох.

– То есть ты не знаешь, – сухо подытожила Маргерит.

– Ну зачем вы, в самом деле, так, – зашумел приятный баритон Мишеля. – Вы видите, Соня и без того не в себе. Немного такта, мадам аристократка, или в вашей среде не принято учить хорошим манерам?

Маргерит зло глянула на него. Мишель все еще обнимала Соню. Жерар подошел к своему сыну и стал отрешенно разглядывать журнал, лежавший на коленях у молодого человека.

Соня высвободилась из объятий Мишель.

– Я этого человека узнаю, – она вызывающе посмотрела на Маргерит. – Стоит мне закрыть глаза – я вижу это лицо! Оно начинает расплываться, но я его удерживаю в своем воображении, вглядываюсь… – Она обвела глазами своих гостей, задерживаясь на каждом лице взглядом требовательным и многозначительным. – Еще немного – и я его узнаю! Я его уже почти узнала !

И Соня повернулась спиной к своим гостям, едва сдерживая слезы.

Мишель пошепталась со своим мужем и обратилась к остальным вполголоса:

– Сами видите… Ей надо отдохнуть… Вы же понимаете… Да-да, мы побудем с ней… Ей надо принять снотворное… Нервы, конечно… В такой ситуации…

Гости потянулись к выходу. Соня слабо кивнула на прощание всем сразу, никого не поцеловав и не пожав рук, как это делалось обычно. Закрыв за ними дверь, Мишель взялась наводить порядок в гостиной. Ее муж терпеливо ждал, перелистывая журналы в кресле.

– Оставь, Мишель, оставь все! Завтра придет бонна и все уберет, – сказала Соня, глотая слезы. Ее била дрожь.

– Хорошо-хорошо, все оставлю, не волнуйся, моя дорогая. Пойдем, я тебе помогу.

Соня позволила Мишель отвести себя в спальню, послушно умылась, выпила снотворное и улеглась в постель.

Засыпая, она думала о том, что лучше бы не просыпаться.

В крайнем случае, открыв глаза, увидеть Максима.

Или Пьера.

Да, Пьера.

Никого, кроме него.

Глава 29

– По-моему, Соня расстроилась, что я не приеду. – Реми положил трубку телефона на место. – О вас, Максим, я намеренно не стал ничего говорить, не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что вы со мной…

– Почему вы не захотели ехать к Соне, я не понимаю? – несколько раздраженно спросил Максим.

– Рано еще.

– В одиннадцатом часу вечера?

– Рано в том смысле, что встречаться с ними со всеми пока преждевременно. Вы, кажется, забыли, что мы с вами только что обнаружили и машину, и следы крови в ней… И с чем, по-вашему, мы должны были туда идти? Делать светский вид и вести пустые разговоры? У меня лично на это времени нет, мне еще многое обдумать надо. Или прийти и выложить при всех, что мы подозреваем Маргерит? Но, мой дорогой Максим, надо сначала провести анализы, надо иметь доказательства! Это, конечно, кровь, но… А вдруг она просто перевозила сумку с мясом, которое протекло? Нет, мне там делать нечего. Идите, если хотите, вы ведь можете позвонить Соне сами по себе… Только никому ничего не говорите о наших находках. А я выпью где-нибудь кофе и попробую провести некоторые анализы у себя. В любом случае окончательные выводы можно будет делать только после экспертиз криминальной лаборатории…

– Вы правы, – сказал Максим. – Я с вами, можно?

– Да, конечно. Мы можем выпить кофе у меня. Только насчет съестного я не уверен.

Максим уже достаточно хорошо знал Реми, чтобы не задумываясь предложить ему:

– Давайте так: вы едете делать анализы к себе, а я еду к себе…

В глазах детектива появилось разочарование.

– …где за это время попытаюсь восстановить в правах утраченное во Франции понятие ужина…

Реми стал расплываться, довольный.

– …и вы подъедете ко мне, когда закончите. Идет?

…Соне снился поцелуй. Тот долгий и тот единственный, который был у них с Максимом. Поцелуй бесконечный и бесконечно нежный, наполняющий все ее тело и все ее сознание так, что все остальное, все то, что было не-поцелуй и не-Максим, уплывало, отступало, таяло и опадало вокруг нее, меркли звуки, образы и свет, и она погружалась в ночь, долгую и нежную, как их поцелуй.

…Но растворилась тихо дверь, восстановились в правах звуки и образы, и это был звук голоса Пьера и образ Пьера; он смотрел на нее с жгучим укором и говорил что-то жесткое и хлесткое; но он был не прав и он не имел права! Соня хотела ему возразить, она пыталась ему это объяснить, но ее рот был запечатан поцелуем, и она не смогла ничего сказать, ничего, только смотрела отчаянными глазами, как закрывалась за Пьером дверь…

«Я сплю, – мелькнуло в ее сознании, затуманенном снотворным. – Это сон. Слава богу…»

В ожидании детектива Максим налил себе водки. «Она еще не легла, – думал он, – еще, может быть, гости не разошлись… Мне следовало бы ей позвонить. Еще не поздно позвонить. То есть уже поздно, но она вряд ли спит… Это неприлично, но мы же не чужие… Я знаю, она меня ждала. Ей плохо… Я ей нужен…» Он добавил себе водки и снова уселся перед телефоном, колеблясь.

«Она ждет моего звонка, я знаю, я ей нужен!» – выиграл Максим борьбу с самим собой и набрал Сонин номер.

Телефон довольно долго не отвечал. Наконец в трубке раздался сонный и ленивый, хрипловатый голос: «Алло?»

– Соня, это ты?

– Да, я… – врастяжку произнесла Соня.

– Это Максим…

– Я слышу.

– Как ты? – Максим растерялся. Он рассчитывал на другой прием.

– Устала.

– Может… Может, мне приехать?

– Я сплю… Я снотворное выпила… ты извини… так хочется спать… – Соня зевнула в трубку.

– Да, конечно, – поспешно и холодно ответил Максим.

– Как-нибудь в другой раз, – пробормотала Соня и повесила трубку.

Максим налил себе еще водки.

…Соне снилось, что звонил телефон. По-змеиному извиваясь, звонок вползал в ее сон и вился, обвивался вокруг нее, как объятия Максима… Она было хотела уже потянуться к телефону, но Максим не пускал ее. Наконец кто-то снял трубку, и телефон перестал трезвонить. «А-а, это Пьер», – подумала она и обрадовалась, что он вернулся.