Опричник (СИ) - Теплова Арина

— Что случилось? — невольно спросила Людмила, подходя. — Отчего ты не спишь, Мирон? Еще солнце не встало.

— Ты где была? — выпалил он хмуро.

— На реку ходила, мылась, — ответила она просто, и остановилась от него в пяти шагах, отмечая, что он не в духе и недовольно смотрит на нее.

— В такую рань?

— Да, чтобы не видел никто. Мне все равно не спалось, — ответила она.

— Василий тебя с трех часов ищет, а ты гуляешь невесть где, — сказал он нравоучительно. Но это не произвело на девушку должного впечатления, и она наоборот даже зло огрызнулась:

— И что вам не спится? Заняться вам нечем? Здесь я и все хорошо.

— Ты почему не пришла вечером? Я же велел тебе!

Приблизившись вплотную к крыльцу и чуть остановившись рядом с Мироном, она глухо ответила:

— Да закрутилась я. И я не обещала прийти.

— Ясно. Все хочешь по-своему устроить? — выпалил он возмущенно. — А на мои просьбы наплевать?

— Просьбы Мирон? — округлила она глаза. — Ты приказал мне, а не попросил.

— Какая разница? — уже заводясь, прохрипел он. — Мне виднее, что для тебя лучше!

— Правда? А ты мне кто? Брат, отец или жених? — ответила она задиристо, ибо властная и какая-то собственическая речь Мирона задела ее. — У нас с тобой и твоим братом уговор. Я помогаю вам, вы мне. И все!

— Вот как?! — процедил он гневно и сжал кулак, ощущая, как его существо затрясло от физической боли ран и от душевной боли от ее холодных слов.

— Именно так, Мирон, — холодно ответила она, проходя мимо него к избе.

Она быстро поднялась по крыльцу, но не успела войти внутрь избы, как услышала за спиной грохот. Резко обернувшись, она увидела молодого человека на земле. Упав на спину, он не двигался. Она стремглав бросилась к нему, присев на колени и отметила, что Сабуров без сознания. Он весь горел, а на его левом  плече через повязки выступила кровь. Рана, видимо, открылись от напряжения.

— Василий! Василий! — громко и испуганно закричала она, надеясь на то, что старший Сабуров где-то поблизости.

На ее глазах навернулись слезы, и Людмила ощутила себя гадкой и омерзительной. У Мирона не спадал жар уже пятые сутки, а глубокие раны еле затягивались. И он отчего-то волновался за нее, и вместо того чтобы лежать в постели теперь, он караулил ее, словно хотел удостовериться, что с ней все в порядке. А она так холодно теперь говорила с ним. Но она не могла иначе… не могла потому, что понимала, что зажата судьбой в такой “капкан”, из которого было только одно спасение и путь… но пока она не могла им воспользоваться, но отчаянно желала…

Василий появился только после третьего ее крика, и все это время девушка, глотая горестные слезы, пыталась сама подтащить тяжелое тело Мирона к избе, где жили Сабуровы. Когда же появился Василий, он тут же с силой взвалил брата на плечи и спустя несколько минут они переложили Мирона на постель. Людмила, чувствуя свою вину в произошедшем, осталась сидеть рядом с раненым. Василий суетился над братом, начав развязывать его повязки, и осматривая раны. Через некоторое время Мирон пришел в себя, и уставился затуманенным серым взором на Василия и девушку.

— Ниче, вроде оклемался, — выдохнул Василий, склоняясь к Мирону. — Что ж ты падаешь, посреди двора то? Напугал Людмилу.

Даже не взглянув на девушку, которая стояла рядом с Василием, и всем видом показывая, что Людмила недостойна его внимания, Мирон упер в брата взор и огрызнулся:

— А ты что в ее утешители заделался?

— Ты это чего? — поднял брови Василий. И не понимая, отчего брат так зло с ним говорит, перевел взор на Людмилу, и кивнул ей головой, словно спрашивая, что случилось? Этот взор на девушку не укрылся от младшего Сабурова, и Мирон задиристо выпалил:

— Так пойди еще белье за нее постирай, а то, вдруг, она каких других себе защитников найдет.

Он сказал это специально при девушке, игнорируя ее присутствие и явно желая задеть ее словами. Людмила на его фразу чуть прищурилась и, поджав губы, отошла от раненого.

— Зубоскалишься? — ухмыльнулся Василий. — Значит, на поправку пошел. Ладно, пойду, настой новый сделаю, раны твои промою, а то опять кровь пошла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Быстро выйдя из горницы, Василий исчез за дверью. Людмила отмечая, что Мирон упорно смотрит в другую сторону, словно ему было неприятно видеть ее, вздохнула и также быстро направилась к двери.

— Погоди! — выдохнул ей в спину Мирон.

Она остановилась, не понимая, что теперь он хочет от нее? Ведь они утром успели повздорить, а теперь он при Василии игнорировал ее с таким упорством, что ей следовало бы обидеться. Но он был ранен, и его лихорадка останавливала девушку от более хладнокровных поступков по отношению к молодому человеку.

Людмила медленно обернулась к нему. Настойчиво вперив в нее серебристый взор, Сабуров чуть привстал на локтях и уже как-то просяще проникновенно вымолвил:

— Пойди сюда. Прошу, посиди со мной немного.

Эта первая просьба после вечерней и утренней перепалок, зазвенела в ее сердце сладостным колокольчиком. Она поняла, что выиграла эту двухдневную баталию, и он осознал, что с ней нельзя говорить с позиции силы, ибо запугать ее было невозможно. Оттого, Людмила решила смилостивиться над ним и медленно приблизилась к нему. Она села на лавку, стоящую рядом с его кроватью. Он уже смотрел на нее поглощающим взором, и медленно повернув к ней ладонь здоровой руки, попросил:

— Дай руку.

 Она опустила свою ладошку в его ладонь. Очень осторожно он сжал ее пальчики своей рукой и поднял на нее поглощающий взор.

— Когда ты рядом, мне спокойно, — произнес он так ласково, что Людмила невольно сглотнула комок в горле.

— Я испугалась, когда ты упал, — пролепетала она в ответ.

— Погорячился я, — вымолвил он глухо, опускаясь на подушку головой. — Прости…

— И ты прости, — улыбнулась она приветливо. И ощущая, как он сильнее сжимает ее ручку в своей широкой ладони, тоже чуть пожала его руку.

— Вот и славно, — выдохнул молодой человек облегченно, ибо напряженное вчерашнее и сегодняшнее общение с девушкой травило его существо. Гораздо приятнее было вот так держать ее за руку, чтобы она ласково смотрела на него как теперь своими яркими зелеными глазами.

Они сидели несколько минут молча, и лишь смотрели друг другу в глаза. Она ласково и по-доброму, он же пламенно и настойчиво. Они оба были рады миру между ними.

— Непослушная, — вымолвил Мирон вдруг и, чуть привстав на локте, глухо добавил. — Наклонись, скажу чего…

Девушка приблизилась к Мирону. В следующий миг молодой человек выкинул здоровую руку и, обхватив ладонью затылок Людмилы, наклонил ее головку к своему лицу. Его губы властно завладели ее ртом, навязывая страстный жгучий поцелуй. Девушка так растерялась, что даже не сопротивлялась, а позволила молодому человеку сильнее впиться в ее губки поцелуем. Спустя несколько мгновений, он выпустил ее из своих объятий и, обессиленно упав на подушку, хрипло вымолвил:

— Сладкая ты, словно ягода лесная. Теперь и помереть не страшно…

После его слов Людмила словно пришла в себя и, смотря в его суровое молодое лицо, пролепетала:

— Зачем ты?

Вперив в нее отчаянный трагичный взор, Мирон только теперь осознал, что не должен был этого делать.

— Забудь… — выдохнул он глухо, испепеляя ее взором серебристых глаз. На его лице была написана мука. — Как и я забуду. Не суждено нам…

— Ты прав, — кивнула она.

— Будет хоть один грех за тобой, который оставшуюся жизнь замаливать в своем монастыре будешь… — сказал он с такой горечью в голосе, что Людмиле на миг стало невозможно жалко его. И она ощутила, что Сабуров далеко не безразличен ей… Но как он и сказал она не имела право на это… на то чтобы даже мечтать быть рядом с ним… нет этого никогда не должно было произойти… и не по тому, что она была одета в подрясник монахини…. Нет…. Жуткая тайна заключалась в другом… в том, о чем пока она не могла открыть Мирону…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Сабуров устало прикрыл глаза.