Опричник (СИ) - Теплова Арина

Тульский кремль располагался в глубине посадов, возвышаясь на берегу реки Упы, и до него шла прямая улица, по которой и устремил коня в галопе Сабуров. Он отметил, что высокая калитка ворот еще открыта, и в нее втискиваются последние выжившие мужики из его отряда. Однако, Мирон слышал нарастающий топот янычарских коней за своей спиной и понимал, что у него не более нескольких минут, чтобы успеть. В какой-то момент он ощутил жгучую боль в руке и, повернув взор, увидел, как вражеская стрела пронзает его предплечье.

Почти истребленному отряду Мирона Сабурова, принявшего на себя первый бой с янычарами, удалось задержать крымцев почти на три часа. За это время, укрывшиеся в кремле туляки сильнее подготовились к обороне, и все же, после разрешения воеводы, впустили внутрь кремлевских стен еще сотню жителей, которые также были в помощь и хоть немного защищены от ворогов. Под своды кремля вернулось лишь семьдесят живых бойцов из полка Мирона, и четвертая часть от первоначального состава. Остальные раненые или убитые остались у подножья деревянных стен острога. Последним в открытую калитку Одоевских ворот, сильно пригнувшись к своему жеребцу и удерживая на крупе коня здоровой рукой раненного стрельца, влетел Сабуров. И тут же широкая калитка ворот захлопнулась и стоящие наготове у ворот крепкие бабы и мальчишки лет десяти-двенадцати начали заваливать и укреплять последние ворота камнями и бревнами.

Стрельцы и воины ополченцы в количестве пятисот человек, готовые к обороне, уже рассредоточились по кремлевским каменным широким трехаршинным стенам по кругу крепости. Женщин, детей и непригодных к бою стариков находилось внутри кремля около двух тысяч человек.

Ворвавшись в городские посады, большая часть тридцатитысячного крымско-турецкого войска тут же устремилась на грабежи дворов, слобод и близлежащих деревень. Разбившись на сотенные отряды, нечестивые разъехались по окрестностям для грабежа и захвата рабов. Многие слободские и деревенские, не успевшие спрятаться в кремле или в лесах, находились под ударом и янычары, вырезая мужиков, забирали в плен детей и женщин, чтобы потом в южных землях продать их рабство в Турцию.

Под стены тульского кремля подошел только хан Девлет Гирей со своим семитысячным войском и, окружив русскую крепость плотным кольцом, с ходу начал штурмовать каменный кремль. Крымцы стали бить по стенам крепости артиллерией, а именно пушками, подаренными турецким султаном, специально для похода на Русь. Свинцовые ядра летели на стены и за стены крепости, зачиная многочисленные пожары и убивая людей, а горящие стрелы устремлялись в воинов, стоящих на стенах крепости, которые в ответ стреляли по нападавшим, из пищалей и луков. В это же время янычары начали штурмовать стены, приставляя длинные лестницы к высокому каменному строению, и пытаясь достичь верха, но русские умело и ожесточенно сбрасывали лезущих крымцев со стен, не давая им взобраться до верху. А женщины и дети умело гасили пожарища от падающих ядер, дабы огонь не перекинулся на другие деревянные строения, находящиеся за кремлевскими стенами. Почти два часа продолжался ожесточенный бой на стенах крепости и только когда село солнце, крымские полчища отступили, разбив лагеря вокруг крепости и встали на ночлег, раскидывая шатры.

Туляки же не смыкали глаз и, готовые вновь отражать нападение, были начеку и не спали. Только около полуночи всем воинам и людям, находящимся внутри крепости, удалось спокойно повечерять сваренной кашей и щами, которые были приготовлены дюжиной баб, поставленными на приготовление еды старицей Агафьей. Большая часть женщин и детей разбрелись по избам отдыхать, а воины так и стояли на стенах крепости, лишь чуть присев на камни  и дремали, в любой момент готовые вновь подняться для отражения приступов ханских янычар.

10.6

Уже после полуночи, в Никитской башне, где находился штаб воеводы, собрались все шесть сотников, командующих русскими защитниками и две дюжины их помощников, решая, что делать дальше. Осознавая, что крымцев у стен крепости в десятки раз больше, а еще несметное множество янычар пока в грабежах по окрестностям и так же должно вернуться вскоре на помощь своим, князь Темкин-Ростовский и его сотники понимали, что долго им не продержаться. Оттого, еще днем к царю Ивану IV направили гонца, который должен был попросить о помощи и уже давно вернуться из Коломны, но до сих пор не возвратился, видимо, убитый по дороге. Второй и третий гонцы, посланные через тайный ход к реке, еще два и три часа назад, на глазах сторожевых Мясницкой башни были пойманы и убиты крымцами. Потому, послание о просьбе в помощи не дошло до царя Ивана, и он не знал, в каком отчаянном положении находится город и окружающие земли. Каждый воин кремля был на вес золота, и вновь бездумно посылать мужиков на верную гибель, чтобы доставить донесение царю никто не хотел. Ведь доставка послания отягощалась еще и тем, что гонцу надо было не только неувидимым выбраться из тайного хода у берега реки, но и добыть лошадь, а уже потом мчаться в Коломну. Дело в том, что тайный ход, который шел из Тайницкой башни был вырыт еще при постройке кремля для того, чтобы осажденная крепость могла добывать речную воду, и оканчивался ход в густом рогозе у реки Упы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сабуровы так же находились на сборе у воеводы и все невольно обернули взоры на Василия, когда тот громко сказал:

— Я могу пойти через тайный ход, и доставлю послание царю.

— Так уже двух гонцов растерзали янычары, едва они через рогоз вышли у реки, надо какие другие пути искать, — обеспокоенно вымолвил воевода Григорий Иванович.

— Смогу я, — кивнул уверенно Василий.

— Ты что, братец, правда, хочешь пойти? — нахмурившись, спросил Мирон, чуть придерживая раненую перевязанную левую руку. Его бедро также нестерпимо ныло от кровавой неопасной раны, но он старался не замечать этого.

— А кто ж кроме меня? — ухмыльнулся  по-доброму Василий. — Жены и деток у меня нет. А крымцев стрелы мне точно не страшны. Заговоренный я…

— Правда? — опешил воевода.

— Да шутит он, — выпалил Мирон, зло зыркнув на Василия, и быстро оттянул брата за рукав чуть в сторону в угол каменной горницы, выпалил шепотом:

— Ты что, бешеный, хочешь голову здесь сложить?

— Ты же уже стоял только что насмерть и ничего, — заметил Василий. — Теперь мой черед. Не будет отец наш, да матушка краснеть за нас. Если и погибнем, то в бою.

— И чего ты уперся? Пусть кто другой, — начал Мирон увещевательно.

— Кто другой? — поднял брови Василий. — Ты ж сам видел, как они последнего гонца зарезали. Кроме меня никто не справится. Я знаю. Пойду я брат. Если донесение царю не доставим, то все тут поляжем, и острог с посадами обречен без помощи…

— Ладно… — глухо протяжно вымолвил Мирон, и тут же заключив брата в объятья, яростно выпалил ему на ухо. — Буду прикрывать тебя сколько смогу. Ты только до лесу доберись, там легче…

— Знаю…

Спустя полчаса, Василий, вооруженный лишь палашом и ножом, спустился из Тайницкой башни в подземный ход, ведущий к реке. Почти в сто аршин длиной, обложенный дубовым срубом по стенам, тайный ход выходил прямиком к реке Упе. Мирон, стоящий на верхнем ярусе башни, вместе с еще двумя искусными лучниками, зорко следил за тем местом, где должен был появиться у водяного рогоза Василий, и где был расположен довольно большой стан янычар. Однако через положенные полчаса, Василий не показался на берегу, и Мирон начал нервно кусать губы, всматриваясь в стан янычар и не понимая, где брат. Прошло еще напряженные четверть часа, и вдруг один из лучников, стоящих рядом с Мироном, яро воскликнул:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Смотрите! Вон он! Чуть правее на пустыре, где нет янычар!

И впрямь, переведя взор чуть далее по течению реки, Мирон едва разглядел силуэт Василия, только благодаря факелам янычар, которые они зажгли у своих шатров. Василий находился довольно далеко от крепости, и Сабуров понял, что хитрый брат не стал вылезать именно там, где вышел из хода, а видимо некоторое время плыл под водой, и вышел именно в самом безопасном месте. Стрелы уже не доставали так далеко, и Мирону с парнями пришлось только наблюдать, как Василий умело перерезав горло одному из янычар, обнаружившему его, вновь скрылся в рогозе. Более они его не видели. А после Мирон нервно гадал и думал о том, удалось ли брату добыть лошадь и ускакать в сторону Коломны или нет...