Не отступать и не сдаваться. Том 3 - Алим Тыналин

Николич, но и зрители подумали, что мне сейчас будет крышка и ожидающе завопили, словно болельщики на футбольном матче, видящие, что капитан сборной принял мяч, ведет его к воротам противника и сейчас забьет гол.

Но-но, ребята, не надо так торопиться. Я продолжал делать вид, что сейчас упаду на настил, но все равно держался. Николич осыпал меня ударами и для этого придвинулся совсем близко, забыв об осторожности. Я приготовился пробить ему хорошую серию в голову, из трех сильных ударов, но не успел.

Звякнул гонг. Второй раунд тоже завершился. Я вернулся в свой угол, на ходу изображая человека, только что избежавшего смертельной опасности. Как будто я выскочил из пасти акулы.

— Ты чего это, пять свои шутки шутить вздумал? — строго спросил меня Худяков, когда я рухнул на стул.

Между прочим, на этот раз я уже не дышал так тяжело и часто, как после первого раунда, потому что не двигался так быстро, а просто держал глухую оборону. Это обошлось мне в несколько дополнительных очков, но что поделаешь, надеюсь, я наберу их в следующем раунде.

— А ты как думаешь, Игорь Николаевич? — спросил я, продолжая наблюдать за Николичем.

Противник тоже подустал и уже не выглядел таким бодрячком, как в начале боя. Неужели это тоже хитрость с его стороны? Нет, вроде бы он полностью полагается на свою подвижность и поэтому даже не думает о том, чтобы ввести меня в заблуждение. Хотя на всякий случай надо всегда учитывать эту возможность.

— Я думаю, что ты большой затейник, — ответил Худяков, протирая мое потное лицо полотенцем. — Но сегодня можно обойтись и без этих твоих штучек. Он и так уже запарился, скоро сдохнет от усталости. Тебе надо просто держать оборону и когда он выдохнется, подарить ему хороший апперкот. Все, как ты умеешь.

Я тяжело вздохнул и постарался выровнять дыхание.

— Посмотрим, если получится, почему бы и нет. Он такой быстрый, что может проскочить мимо моего капкана, а если и попадется в него, то тут же выскочит.

Худяков кивнул и снова сунул мне капу в рот.

— Вот-вот. Иногда слишком затейливые узоры портят всю красоту. Просто иди и выбей из него дух.

Конечно, я согласился только для того, чтобы тренер успокоился. Я же видел, как сильно устал Николич. Осталось устроить ему еще одну провокацию и тогда он должен свалиться в мою ловушку.

Рефери объявил о начале третьего раунда. Зрители подбадривали нас громкими криками. Я поглядел в глаза противника и мысленно сказал ему: «Сейчас ты упадешь под моими ударами!».

По взгляду Николича ничего нельзя было понять, но зато когда звякнул гонг, он снова напал на меня с неукротимой яростью. Ох и туго же мне пришлось!

Даже не пришлось изображать, будто я нахожусь на волоске от поражения. На этот раз противник бил джебами и апперкотами. Очень опасная комбинация. Он подошел на среднюю дистанцию, а иногда подходил и еще ближе. Я прятался за высоким блоком, а он пытался пробить мою защиту джебом. Затем целился между моими перчатками апперкотом с дальней правой руки, пробивал его, а напоследок добивал новым апперкотом, но теперь уже с передней руки. Вторым ударом он пытался сломать мою защиту, а добить меня старался третьим апперкотом.

Я держался весь раунд. К его исходу Николич уже дышал так хрипло, будто легкие у него были прострелены навылет. Я выждал подходящий момент, когда он опустил руки от усталости и пробил сначала джеб левой. Потом добавил хук с правой руки.

Сам не ожидал, но удар получился сильный и мощный. Я угодил противнику в неприкрытую часть головы возле уха. И даже не ожидал того, что случится потом. Николич вдруг остановился, сложил руки и рухнул лицом вниз.

Я даже не понял сначала, что бой уже окончен. Зрители повскакивали с мест с криками, а рефери подбежал к нам и склонился над Николичем. Потом убедился, что он лежит без сознания и позвал врача. Гонг бешено зазвенел, оповещая весь мир, что я победил.

Дальше все происходило, как в тумане. Дыхание у меня самого сбилось до минимума. Я подошел к Николичу и посмотрел, как у него дела. Врач уже успел привести моего противника в чувство и он теперь сидел на настиле, сложив руки на коленях. Потом на ринг высыпали его тренер и помощники, подняли боксера и повели с ринга.

Рефери поднял мою руку, а ведущий объявил, что я победил. Худяков тоже выскочил на ринг и обнял меня. Зрители рукоплескали, но я хотел только одного: рухнуть где-нибудь в уединенной комнате и лежать без движения.

Это мне и удалось сделать через пять минут. Я добрался до комнаты отдыха и с облегчением опустился в кресло. Тренеры, другие боксеры нашей команды, помощники и переводчики покружились вокруг, потом исчезли.

На короткое время я остался один. И только теперь осознал, что пробился в финал. Как и предсказывали, моим соперником за чемпионский титул стал Гарсиа.

Я поглядел на телефонный аппарат, стоящий на столике рядом с креслом. Почему бы не дозвониться до Касдаманова и не обрадовать его известием о моей победе? И не поговорить о том, как разобраться с испанцем?

Сказано — сделано. Я придвинул аппарат поближе и позвонил Егору Дмитриевичу. Номер пришлось набирать длинный, долго выкручивая диск телефона. Когда раздались гудки, я настроился ждать, но трубку подняли почти сразу.

— Алло, Егор Дмитриевич? — сказал я, не веря своему счастью. — Это я, Витя Рубцов. Я выиграл, Егор Дмитриевич! Слышите? Теперь у меня финал! Алло, слышите?

В трубке молчали и мне показалось, будто я кричу в колодец, только без ответного эха. Что такое, связь пропала?

— Алло, Егор Дмитриевич, что же вы молчите? — спросил я. — Вы слышите меня, Егор Дмитриевич?

Я хотел сказать что-то еще, но внезапно трубка ожила и печально ответила голосом Маши:

— Витя, нет больше Егора Дмитриевича.

Глава 26. Теперь придется самому

Нет, только не это. Нет, только не это. Нет, только не это. Это была самая ужасная новость, что я слышал за последнее время.

И все же это было так невероятно, что я не поверил услышанному. Чтобы Касдаманов скончался, даже подумать о таком невозможно. Он казался мне бессмертным, ну или хотя бы, патриархом-долгожителем. Тем, кто без проблем живет триста-пятьсот лет. Тем, кто держит на плечах остальной мир и без кого этот мир сразу обрушится.

— Что ты такое говоришь? — спросил я. — Маша, это ты? Я не понимаю…

Я все еще надеялся, что произошла ошибка и я что-то неправильно расслышал. Не может быть, чтобы Егор Дмитриевич скончался.

— Его больше нет, Витя, —