Не отступать и не сдаваться. Том 3 - Алим Тыналин

Глава 1. Новые вершины

Зверски затрещал будильник и я поскорее нажал кнопку на макушке механизма, чтобы не разбудить Светку. Хотя она уже привыкла и не обращала внимания на сигнал.

Я заставил себя подняться с постели и отправился умываться.

С наступлением лета вставать в четыре утра легче. Но и тяжелее одновременно.

Легче, потому что не надо превозмогать себя и бегать в лютый мороз. Хотя по утрам иногда бывает прохладно. Ну, а труднее, потому что бегать вообще не хочется. Хочется гулять с девушкой или друзьями от рассвета до заката.

Прошло всего полтора месяца с момента, как я выиграл чемпионат СССР по боксу, а все в моей жизни изменилось неузнаваемо. Взять, к примеру, квартиру.

Старую, где произошла трагедия с родителями и бабушкой, мы с успехом обменяли на другую, двухкомнатную, не совсем в центре Москвы, но и не на окраине, в хорошем районе.

Кроме того, я оформил опекунство над сестренкой, а еще нам, как круглым сиротам и потерпевшим от рук уголовников, полагались выплаты и пособия. Правда, чтобы получить их, пришлось, само собой, побегать по кабинетам и выслушать тысячи сетований от чиновников и теток-оформительниц, вплоть до «Я не виновата, что у вас родителей убили, принесите эту справку, без нее выплату не назначим».

В общем, весело и есть, что вспомнить. Денег на хлеб с маслом хватало. Благо, мне сейчас капала стипендия с техникума и вдобавок, директор «Орленка» тоже выбил мне ежемесячную выплату, как подъемные, для подготовки к будущим соревнованиям. Это чтобы я не ушел куда-нибудь в «Динамо» или ДОСААФ, тренеры которых меня усиленно заманивали к себе.

Я ведь теперь стал суперстаром. Еще не мегастар, известен, в основном, в кругах любителей бокса и людей, интересующихся спортом, но это тоже немалая часть населения. Шутка ли, один из самых молодых чемпионов СССР.

На улице, конечно, не узнавали, но фамилию уже помнили. Где-нибудь в очереди, при оформлении заказов или заполнении бланков и телеграмм, многие мужчины удивленно переспрашивали:

— Рубцов, это однофамилец боксера или он самый?

Приходилось подтверждать, что он самый. Бокс в СССР уважали и поэтому многие старались пожать руку и желали удачи в следующих соревнованиях. А они, эти самые соревнования, честно говоря, уже были на носу. И мне следовало к ним усиленно готовиться. Если, конечно, не возникнет какое-нибудь гребаное препятствие и не перережет мне дорогу.

А пока мне нужно было только тренироваться, с утра до вечера, как и требовал мой неофициальный тренер Егор Дмитриевич. Впрочем, официальный, Худяков Олег Николаевич, тоже не давал спуску. После того, как под его руководством я заработал золотую медаль всесоюзного первенства, на тренера «Орленка», да и на директора тоже посыпались награды и поощрения.

В итоге, они теперь требовали от меня соблюдения жесточайшего распорядка дня и строго следили за тем, чтобы я не отлынивал от занятий. Худяков знал про Касдаманова и его заслуги в моем возвышении, поэтому охотно отпускал меня на тренировки к Черному ворону. В общем, занимайся, не хочу.

Сквозь распахнутые окна с улицы доносились только редкие крики ранних пташек. Их тут во дворе мало. Мы ведь жили в новостройке, деревьев вокруг еще мало, только посадили, поэтому птиц почти нет.

В семь утра, через три часа, раздадутся крики молочниц и люди потихоньку начнут разъезжаться на работу. На стоянке перед домом стоит внушительное количество машин, в том числе и мой новенький «Москвич», выделенный от Федерации бокса СССР.

Я на машине ездил мало, только если куда-то по делам, в основном, старался бегать или ходить пешком. Дело в том, что Касдаманов, услышав про машину, нахмурил кустистые брови, сплюнул на землю, так как дело происходило во дворе его дома и сказал:

— Бесовское создание эта ваша машина. Смердящая повозка. Лучше отдай ее, зачем она тебе сдалась? Не вздумай на ней раскатывать по городу. Ты так всю выносливость свою похеришь. Бегай все также и ходи пешком. Тебе сейчас расслабляться нельзя.

Слово тренера — закон. Поэтому я и ездил на пузатом «Москвиче» только время от времени.

Сейчас вышел из дома, поглядел на лазурное небо, по которому плыли ранние облака, глубоко вдохнул и побежал по тротуару вдоль дома. Быстро выбрался с голого и пустынного двора, где сиротливо спали детские горки и качели, побежал вдоль улицы Красных Коммунаров по направлению к небольшому парку поблизости.

В парке на меня пахнуло свежестью от деревьев. Их здесь росло очень много, а в ветвях уже копошились и пели ранние пташки. Я побежал по старому тротуару, испещренному извилистыми узорами трещин.

Настроился на получасовой спринт, поскольку именно столько обычно требовалось бегать каждый день, чтобы поддерживать форму. Впрочем, что еще не исключало длительных забегов или часовых прыжков на скакалке, когда я приду на занятия к Касдаманову.

Сегодня, однако, мой привычный маршрут оказался нарушен в самом начале. Едва я, вдыхая запах хвои от елей, пробежал сотню метров вокруг парка и свернул за поворот, то увидел преотвратительнейшую картину.

Двое парней приставали к девушке. Перегородили дорогу и не давали пройти. Безобразие началось только сейчас, как раз ко времени моего появления.

Девушка пыталась пробраться самостоятельно, но разве же могло это хрупкое создание с золотыми кудрями справиться с двумя дюжими кабанами одновременно?

— Пустите меня, сволочи, — сердито сказала она, но ее негодование вызвало только шквал смеха у хулиганов.

Откуда только вся эта троица явилась здесь, в четыре часа утра? Разве такое возможно? Ну, с девушкой, положим, все понятно, она идет на работу, это видно по цветастому платью в горошек и сумочке с бумажным пакетиком в руках.

А вот парни, судя по всему, припозднившиеся гопники. Волосы всклокочены, глаза красные от недосыпа, движения вялые и угловатые. А еще, когда я подбежал ближе, я уловил запах перегара.

Да, ребята явно старались повеселиться сегодня ночью. И судя по всему, решили продолжить веселье еще и утром.

Не сумев пройти, девушка беспомощно огляделась и заметила меня. Просить о помощи не стала, но взгляд ее был настолько умоляющий, что даже если бы я и не собирался вмешиваться, то обязательно передумал.

Впрочем, передумывать не требовалось, я и так намеревался помочь прекрасной незнакомке, попавшей в беду. Тем более, как я успел заметить, девушка и в самом деле была чудо как хороша: золотые кудри, огромные синие глаза, идеально очерченные губы, так и зовущие к любви. В двадцать первом веке фотки такой красотки в купальнике наверняка вызвали бы десятки тысяч просмотров и сотни комментариев.

— Ребята, давайте не будем хулиганить, — предложил я, одновременно доставая из кармана спортивных штанов бинты и привычно наматывая на кисти. Руки мое главное оружие, его требовалось беречь. — Может, просто разойдемся и не