Палм-Бич - Пат Бут

Вернон Блэсс - старик. Он не будет жить вечно. Еще десять лет? Пятнадцать? С какой стороны на это ни посмотреть, она станет хозяйкой сказочного мизнеровского дома на Саут-Оушн-бульвар. Географически это не так далеко от Уэст-Палма и бара "У Рокси", но если учесть все, что имеет значение, то это совсем другая планета. Если она и не обязательно превратится в веселую вдову, то будет вдовой богатой. Компания "Блэсс паблишинг" имеет довольно солидную репутацию, и, вероятно, настанет день, когда она будет владеть ею.

- Да, ты права, Лайза, - сказала Мэгги с грустной улыбкой. - Думаю, я просто не могу свыкнуться с мыслью, что потеряю тебя. - Она протянула ладонь и прикоснулась к руке подруги. - Ты выглядишь великолепно, Лайза. Так аппетитно, что хочется тебя съесть.

Лайза улыбнулась ей в ответ из-под тончайшей дымки вуали.

- Ты не потеряешь меня. Господи, Мэгги, ты будешь нужна мне, как никогда. Ведь там же змеиное гнездо. Большое и красивое, но змеиное, а ты - моя единственная настоящая подруга.

- Лучше, чем Марджори? - Мэгги всегда была ревнива.

- Марджори есть Марджори. Она скорее учреждение, чем подруга.

Обе засмеялись. Марджори действительно отчасти подходила под это определение. Большое, покрытое трещинами здание, огромное и внушающее благоговейный трепет, вмещающее дьявольски умелый бюрократический аппарат.

- Ну ладно, пойдем. Веди меня к моей судьбе. Лайза с театральной напыщенностью произнесла эти слова, пока Мэгги выводила ее из двери служившей ей домом крошечной квартиры в Уэст-Палм. Лайза и не оглянулась назад. Она двигалась вперед.

Пока машина ехала через мост, неся их на встречу с женихом, Лайза была неразговорчива и внутренне далека от спокойствия. Через мост - на венчание в Палм-Бич. Ее венчание. В церкви, стены которой еще помнят венчание Стэнсфилдов. То самое венчание, когда Бобби, ее Бобби, клялся в любви и уважении к женщине, которую она ненавидела и презирала. Как бы гордилась ее мать таким женихом... как Вернон Блэсс? Лайза вычеркнула свою семью из памяти. В сентиментальности нет никакого смысла. Ей надо повзрослеть, серьезно повзрослеть. Слишком поздно беречь себя от сердечных травм, но все-таки она довела до конца наивные и глупые мечты своей матери. Палм-Бич действительно был раем, однако его обитателям было далеко до богов. Все эти вечерние рассказы на крыльце их дома были не более чем легендами и сказками наивной мечтательницы. Теперь Лайза знала истину; но, может быть, восторженная блажь матери была предпочтительнее безумия ее собственной мудрости, которая родилась в горьких муках, вызванных небывалым по жестокости предательством? Бобби Стэнсфилд, раньше олицетворявший для нее любовь, а теперь ненависть, по-прежнему являлся своего рода центром ее мироздания. Она поклялась уничтожить его, как уничтожила его жену, и святой храм супружества, в который она вот-вот должна была вступить, был не более и не менее как оружием в этой войне.

***

Высокие королевские пальмы по обочинам дороги, ведущей в Палм-Бич, представлялись Мэгги почетным караулом. А может быть, это вытянувшиеся по стойке смирно отлично вымуштрованные солдаты расстрельной команды? Она была далека от уверенности в будущем. Чтобы как-то успокоиться, она подсунула ладонь под руку Лайзы и сжала ее, но Лайза была где-то далеко, сражаясь с безымянными драконами, обходя ловушки и западни, расставленные на ее пути.

И вот они приехали. Храм Милосердия у Моря.

- Я люблю тебя. Удачи тебе, дорогая, - промолвила Мэгги.

- Спасибо, Мэгги. У меня предчувствие, что она мне скоро потребуется.

- Конечно, все они думают, будто ты вышла за меня из-за денег. И только мы с тобой знаем, что на самом деле все это из-за моего тела.

Впервые за этот день Вернон Блэсс как-то намекнул на секс, и Лайза нервно засмеялась. Из-за широкого, полированного дуба, стола, десять футов которого разделяли супругов, вдали за лужайкой виден был океан. На волнах были заметны белые барашки. Очевидно, поднимается ветер.

Вернон Блэсс оценивающе посмотрел на Лайзу. Первая брачная ночь будет нелегкой. Насколько она легкомысленна или, наоборот, серьезна? Это так трудно понять. Чувства других людей. Да откуда же можно знать, каковы они на самом деле? Как вызвать желание пойти тебе навстречу? Он поиграл стоящим перед ним стаканом кларета. Великолепное вино - "О, Брион" 1961 года. Почему-то вкус у него здесь всегда хуже, чем в Европе. Из-за дальних перевозок? Влажности? Ответить было невозможно. Но он все откладывает момент, которого так долго ждал. Он дал Лайзе и ее сыну свое имя, а когда он умрет, они получат его деньги. Должен же он хоть немного получить взамен! Такова жизнь! Может быть, она понимает это, но, может быть, и не понимает. Его опыт говорил, что людям свойственно неистребимое желание получать стоящие вещи даром. Не относится ли эта девочка-невеста к их числу?

Лайза улыбнулась ему в ответ. Со всеми своими миллионами Вернон Блэсс обойдется ей недешево. Было бы полным сумасшествием даже осмелиться думать иначе. Слава Богу, она не отказывала себе в шампанском после венчания и в довольно приличном красном вине за ужином. Это будет отвратительно, но закончится, наверно, быстро.

"Может быть, вы и зоветесь миссис Вернон Блэсс, но в глубине души вы всего лишь шлюха, такая же, как и все остальные", - думал Вернон Блэсс, психологически готовя себя к главному событию вечера. Может быть, она и не потаскуха, но ему здорово поможет, если он внушит себе, что она таковой является. Он почувствовал первое слабое возбуждение. Хорошо. Так уже лучше.

- Если ты уже закончила, моя дорогая, то я подумал, может быть, мы ляжем сегодня пораньше, чтобы отметить нашу свадьбу... если ты, конечно, не возражаешь.

Головная боль? Мигрень? Слишком много выпила? Лайза не могла заставить себя опуститься до таких банальностей. Я вознаграждаю тебя своим телом. Души их соединились, и она поклялась, что то же самое произойдет и с телами. Лайза заставила себя думать о чем-нибудь другом. О Стэнсфилдах, подсчитывающих свои деньги и мечтающих о политической и светской славе. Вынести лапание древнего старика - невысокая цена за возможность уничтожить их.

- Когда ты будешь готова, найдешь меня в моей комнате, - сказал он.

Лайза, посмотрела ему вслед. Темно-синий бархатный смокинг, строгие брюки, черные бархатные тапочки с вышитой золотом головой леопарда. Идеальный джентльмен. Добрый щедрый старик. Почему же ему должно быть отказано в его супружеских правах?

Лайза смотрела на раскачивавшиеся пальмы за лужайкой; их листья были смутно различимы в опускавшихся сумерках. Штормовые облака неслись по неспокойному небу. Скоро польет флоридский дождь, несущий облегчение раскаленной земле. Он смоет пыль. Сделает этот мир чище. Она подавила в себе невольную дрожь. Может, и ей самой нужен этот целительный бальзам? Она сделала большой глоток из стоявшей перед ней рюмки с бренди. Посмотрела на часы. Сколько времени следует дать ему? Сколько минут она сможет отпустить себе, оставаясь в рамках приличий? Для нее это в любом случае будет слишком скоро. Словно какая-нибудь жертва испанской инквизиции, Лайза пыталась подготовить себя к мукам - мысленно отделить душу от тела и поместить ее в некое нейтральное место, где удары судьбы ее не затронут. Ей это иногда удавалось в спортивном зале: стонущее и жалующееся тело как будто принадлежало кому-то другому, а душа парила над ним, зачарованная своим превосходством. Итак, часы отсчитывали последние минуты ее целомудрия, а она пыталась не обращать внимания на бег времени.

Она поднялась. Словно во сне, двинулась навстречу нежеланному союзу. Через комнату. Вверх по лестнице. К комнате, которая будет ее спальней. Их спальней. Какую-то секунду, целую вечность, она стояла перед дверью. Она еще раз перебрала свои чувства и с удивлением обнаружила, что жалость - самое сильное из них. Бедный Вернон. Он уже, наверное, забился под одеяло, лицо нервно выглядывает из-за белых простыней. Его роль "грязного старикашки", предназначенная исключительно для публики, очевидно, отброшена, и теперь, в преддверии встречи с прелестями жены, он станет примерен и скромен. Даже будет нервничать. Его необходимо успокоить, помочь получить хоть какое-то удовлетворение - в качестве награды за ту жизнь, которую он сделал для нее возможной. Она выключит свет - так будет лучше и ему, и ей - и сделает то, что должна сделать, чтобы выполнить свою часть подписанного контракта.

Лайза Блэсс глубоко, как только могла, вдохнула и вошла в спальню.

Вернона Блэсса не было в постели. Зато там находился кое-кто другой.

Девушка была очень славненькая. Кукольное личико, никакой косметики, мягкий цвет лица, мягкие и нежные светлые волосы, не знакомые с красителями. Она была невероятно юна. Девушка спокойно сидела на постели и оценивающе смотрела на Лайзу; простыни прикрывали нижнюю часть ее плоского полу детского живота. Одной рукой она откинула упавшую на круглый голубой глаз прядь волос; указательный палец другой был у нее во рту.