Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 (СИ) - Шульман Нелли

– Для вашего спокойствия, мадам М, – сказали ей на встрече в загородном особняке, – никаких эксцессов не ожидается, но вы обладаете статусом источника повышенной опасности…  – Марта усмехнулась:

– Почти, как президент или царственная особа…  – она не стала садиться в машину де Голля:

– Все, что надо было обсудить, мы обсудили…  – речь на встрече шла о британских и французских интересах в свободных государствах Африки, – а остальное, что называется, технические дела…

Главным и единственным техническим делом Марты в Париже был недавний выпускник гостиничного колледжа в Швейцарии, мистер Сэмюель Берри. Соскочив с подоконника, она взяла еще одну папку, без ярлычка. Наверху лежала фотокопия диплома с отличием:

– Значит ты, как Максим, досрочно закончил школу…  – Марта отпила кофе, – или у вас ранний выпуск…  – Сэм помешал петуха в вине:

– Ранний, до Пасхи, чтобы мы могли найти работу до начала летнего сезона на курортах. Но меня, кажется, ждет совсем не курорт…  – под копией диплома Сэма лежало его собственноручное заявление:

– Я, Сэмюель Августин Берри, уроженец Плимута, 1945 года рождения, подтверждаю свое согласие на зачисление в армию ее величества королевы Елизаветы…  – семнадцатилетний юноша имел право добровольно завербоваться на военную службу:

– Никак иначе его было не оформить, – хмыкнула Марта, – к нам принимают только с восемнадцати лет. Но ждать нельзя, иначе мы упустим Краузе и его связи…  – адвокат Краузе появился в гостиничном колледже в феврале. Сэм весело сказал:

– Я был в пятерке лучших учеников старшего курса. Он обещал мне должность личного повара, как он выразился, у очень высокопоставленного лица, в Африке или Южной Америке…

На господина Ритберга фон Теттау Марта не надеялась, но сейчас была важна любая зацепка. Завтра в отеле «Риц» Краузе ждал Сэма, остановившегося у дяди, месье Жироля. Для всех юный Берри собирался работать в Европе, младшим поваром в дорогом отеле:

– Папа с мамой все понимают, – заметил Сэм, – дядя Анри тоже. Он воевал в Сопротивлении, папа служил в армии. Никто ни о чем не проговорится, тетя Марта…  – Сэм не мог навестить Плимут:

– Краузе велел, чтобы я пришел в «Риц» с вещами, – парень поднял бровь, – он денег не жалеет, подъемные мне заплатили щедрые…  – Марта понимала, зачем Краузе остановился в «Рице»:

– В Париж приезжает Хана. В Нью-Йорке, по ее словам, он всегда живет в «Плазе». Нацистский выкормыш хочет произвести на нее впечатление…  – племянница пока много обещала и ничего не давала:

– Я не могу заставлять ее идти на такое, – хмуро подумала Марта, – но если она не подпустит его ближе, встречи останутся только встречами. Он не собирается рассказывать на свиданиях о беглых нацистах, у нее нет доступа к его личным документам…

По данным из Моссада, миссия Фельдшера, капитана Иосифа Кардозо, успехом не увенчалась. Вальтер Рауфф, вкупе со своим отрядом, растворился в пустынных просторах Центральноафриканской Республики:

– Адольфа он тоже не встречал, но понятно, что Рауфф держал мальчишку при себе…  – Марта повертела папку Сэма:

– Я не знала, что у тебя такое второе имя…  – юноша покраснел:

– Старомодное, в честь моего предка, месье Огюста. Он заведовал Aux Charpentiers в прошлом веке. Даже дедушка ворчал, что сейчас детей так никто не называет…  – старый Берри, по его признанию, теперь ждал высадки человека на Луне:

– И первого британца в космосе, – шутливо говорил он, – как бы им не оказался наш юный Ворон…  – Марта скрыла улыбку:

– Юный Ворон спит и видит, как бы сбежать из школы Вестминстер в авиационные кадеты. Особенно сейчас, когда старшие разъезжаются из дома…  – Максим пронесся через год школы с тем же напором, каким он славился на футбольном поле:

– Нет смысла терять время, – заявил средний сын осенью, – увидишь, я получу аттестат досрочно…  – так оно и оказалось:

– Все поступают, – Марта взяла новую, шариковую ручку, – Петенька будет изучать архитектуру в Беркли, Лауру орден посылает в Рим…  – несмотря на скептицизм родни, племянница не покинула монастырь. Летом девушка ехала в женский университет Вознесения Пресвятой Девы Марии, основанный, как высшее учебное заведение для монахинь:

– Теперь там учатся и обыкновенные студентки, – вспомнила Марта, – Клара, бедная, все надеется, что у Лауры пройдет увлечение религией. Хотя у нее теперь есть Аарон с Тиквой, они пока живут в Лондоне…

Тетрадка, привезенная Инге из Новосибирска, лежала в личном сейфе Марты на Набережной. Нику она пока ничего не говорила:

– Еще неясно, как мы вырвем маленькую Марту из СССР, – напомнила себе женщина, – Густи такое поручать нельзя, а с Теодором-Генрихом никакой связи нет…  – судя по тому, что полковник Пеньковский исправно встречался с новым куратором из посольства, покойный мистер Мэдисон ничего не выдал русским:

– Но береженого Бог бережет, – Марта задумалась, – за Пеньковским все равно могут следить. Ладно, сначала Сэм и господин Адвокат, то есть Краузе…  – она вывела четким почерком на папке юного Берри: «Милый Августин». Юноша закатил глаза: «Тетя Марта!». Женщина отозвалась:

– Называть тебя Шефом пока преждевременно, мой дорогой…  – сняв петуха с огня, Сэм поинтересовался:

– Почему три прибора? Мы что, ждем кого-то…  – Марта сверилась с часами:

– Да, сейчас должен появиться твой куратор…  – Сэм застыл с ложкой в руке:

– Зачем мне куратор…  – обиженно отозвался юноша, – я и сам могу…  – Марта ласково коснулась его плеча:

– Милый мой, тебе семнадцать. Мы бы никогда не отпустили тебя туда…  – она махнула на юг, – без присмотра. Французы заинтересованы в твоей миссии, они тоже хотят призвать к ответу военных преступников. Кроме того, Центральная Африка, если ты туда попадешь, сфера их влияния…  – Марта достала блокнот крокодиловой кожи:

– Я его пока не видела, но рекомендации у него самые отменные…  – ободрительно сказала она, – он служил во Вьетнаме, в Алжире, у него больше десяти лет опыта. Хорошо знаком с техникой. У него и кличка такая, месье Механик…  – по данным от французов Механик был ровесником Марты:

– Ему тоже тридцать восемь. Он мог успеть повоевать, хотя в досье о таком не написано…  – Марта услышала три коротких звонка. Он носил черную беретку рабочего, простую, тоже рабочую куртку. Она узнала пустынный загар:

– Совсем недавний. Он, наверное, вернулся из Алжира…  – стащив беретку, француз протянул жесткую руку: «Мадам М, рад встрече. Я месье Механик, то есть месье Ламбер. Марсель Ламбер».

У соседки Марты по камере в Бутырской тюрьме, Нины, не было фотографии ее жениха:

– Я ничего с собой не брала, – вспомнила Марта тихий голос девушки, – мы хотели заглянуть в комиссию по репатриации, узнать, как можно связаться с моей родней на Украине, а потом пойти в кино. Какая я была дура, Марфа Федоровна…

Марта смотрела на веселое лицо Нины. Девушку сфотографировали под руку с Марселем, у входа в барак, украшенный французским триколором. На обороте вились выцветшие чернила:

– Июнь 1945, Мюнхен. У меня есть такой желанный, без которого я не могу…  – Марта услышала вздох:

– Она мне переводила. Стихи русские, из ее блокнота…  – перед Мартой оказалась потрепанная, пожелтевшая тетрадка. Она листала заполненные школьным почерком страницы:

– Милой Нине на память о нашей работе в Мюнхене, сентябрь 1943 года. Ниночка, оставайся всегда такой же красавицей! Твоя Настя, лето 1944 года…  – пожелания перемежались с записями самой Нины:

– Осень 1944 года. По слухам, советские войска вошли в Румынию. Скорей бы закончилась война! Дорогой дневник, я, кажется, влюбилась. Я всегда думаю о нем. Мы видимся только по воскресеньям, но он пишет мне каждый день…  – рядом с тетрадкой лежали конверты:

– У немцев хорошо работала городская почта…  – Механик курил, не поднимая головы, – нам разрешали посылать письма, без ограничения. Вот мои записки, ее конверты. Мы не хотели писать на немецком языке, но тогда у нас не было другого выбора. Потом Нина выучила кое-какие французские слова, а я русские…  – он помолчал: «Милый, я тебя люблю»…  – тикали часы, Марта взяла сигарету: