Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 (СИ) - Шульман Нелли

– У нее тоже голубые глаза, как у Маргариты…  – спохватившись, Джо пропустил ее в комнату:

– Пахнет вкусно…  – она смешно сморщила изящный нос с горбинкой, – я по дороге купила вина…  – девушка первой протянула ему руку. Джо уловил в ее французском языке славянский акцент:

– Меня зовут мадемуазель Даниэла, – весело сообщила гостья, – а вы Жозеф, то есть Джо. Александр о вас много рассказывал…  – Джо успел подхватить зашуршавший дождевик девушки: «Надеюсь, только хорошее, мадемуазель».

Закинув руку за голову, Скорпион слушал размеренный скрип кровати в соседней комнате. Сизый дымок сигареты вился у покрытого трещинами потолка, рядом с фанерным гардеробом. Мутное зеркало засидели мухи. Полукруглое окошечко, выходящее на улицу, покрылось потеками воды. Ливень хлестал в стекла, на площади гудели машины:

– В такую погоду только развлекаться…  – Саша скосил глаза на часы, – что они и делают. Месье граф разошелся. На дворе десять утра, а они почти не прерывались…

Саша оставил Монахиню сидящей на коленях пьяного агента. Кроме вина и русской водки, в дело пошла травка, заранее припасенная Сашей. Монахиня, появившись в Париже вместе с Сашей, жила в этом же пансионе. Собираясь в аэропорт Орли за Драконом, Саша весело заметил девушке:

– Можно сказать, это твоя последняя гастроль, то есть последняя в светской жизни. В Риме тебя ждет монашеское облачение и святой отец Кардозо…  – вернувшись в Польшу до Пасхи, покинув университет, Данута подала документы на выезд в Италию для паломничества:

– Тамошняя служба безопасности для вида помотала ей душу, но не стала чинить препятствий…  – он потушил сигарету, – правильно сказал товарищ Котов, всегда надо убивать двух птиц одним камнем…

На сходство Монахини с доктором Маргаритой Кардозо первым обратил внимание тоже товарищ Котов:

– Говоришь, Дракон разорвал помолвку…  – наставник изучал фотографии, – мы окажем ему дружескую услугу, подсунем в его постель почти близнеца бывшей невесты…  – подумав о близнецах, Саша вздохнул:

– Надежда Наумовна послала меня по матери, а к Анне Наумовне теперь и не приблизиться…  – девушку зарезервировали, как выражались в Комитете, для работы с особо важными гостями Москвы. Близняшек забрали у Саши под личное попечение нового начальника, товарища Семичастного. Он подозревал, что Анну Наумовну собираются использовать совсем не в постели:

– Она будет вращаться в академических кругах, ездить на научные конференции. Нам важны связи с зарубежной интеллигенцией, среди историков и философов много левых…  – по донесениям службы внешнего наблюдения, Надежда Наумовна вела рассеянный образ жизни:

– Задания она выполняет, сообщает о разговорах интуристов…  – девушка изображала комсомолку, добровольного гида по Москве, – но она болтается по артистическим вечеринкам, вместе с братом и сестрой…  – младшего Левина тоже трогать было нельзя:

– У нас не так много агентов, свободно владеющих китайским языком, – сказал Саше глава Комитета, – учитывая развитие событий, нельзя разбрасываться ценными кадрами…  – Левин, парень многих талантов, успел тиснуть в «Юности» рассказик о сироте, выросшем на Дальнем Востоке:

– Парень ищет и находит безвинно репрессированных родителей, то есть их могилы. Вещица сентиментальная, но сейчас такое в моде…  – Саша выпятил губу:

– Но вроде бы в Литинститут он не собирается. Пойдет на восточный факультет, станет китаистом…  – едва заикнувшись о письме Моцарту, он услышал сухой голос начальства:

– Пусть его напишет младшая товарищ Левина. Вызовите ее, поговорите с ней, как комсомолец с комсомолкой…  – приехав на Лубянку, младшая Куколка окинула его надменным взглядом:

– Что вам еще надо, – холодно поинтересовалась девушка, – я сегодня сопровождаю французскую группу в Большой театр. У нас экскурсия за кулисы, встреча с труппой, мне нельзя опаздывать…  – Саше не нравилась независимость Куколок:

– Словно они что-то о себе узнали. Например, выяснили имена родителей…  – он даже замер:

– Но если они дочери расстрелянного Берия? У того по слухам было много связей с женщинами. Шелепин или Семичастный могли сказать им о настоящем отце…  – услышав о письме, Куколка завернула лихую матерную тираду:

– Сами пишите, товарищ Матвеев, – девушка поднялась во весь рост, – у вас есть образцы моего почерка…  – застучали шпильки, она подхватила черный бушлат:

– Всего хорошего, надеюсь, что я больше вас никогда не увижу…  – на бонусы, как называл это Саша, тоже можно было не рассчитывать. Он сладко потянулся:

– Ладно, письмо мы составили, а для остального у меня есть Невеста…

Леди Августа исправно поставляла строго секретную информацию из британского посольства. Пеньковского пока не арестовали, наблюдая за его встречами с новым куратором, одним из атташе:

– Что касается М, все словно воды в рот набрали, – недовольно подумал Саша, – но судя по словам Дракона, она в Лондоне. Либо она вернулась в Британию вместе с 880, либо месье граф врет, как сивый мерин…  – за стеной стонала пани Данута:

– Еще, еще, милый…  – девушка завыла. Саша улыбнулся:

– Это не «Пионерская зорька» в исполнении Странницы. Дракон теперь никуда не денется…  – схема выходила очень элегантной:

– Она примет обеты, – смешливо сказал товарищ Котов, – но господин граф всю оставшуюся жизнь будет болтаться рядом, мучаясь угрызениями совести. Католическое чувство вины нам очень на руку…  – наставник помолчал:

– К доктору Кардозо мы найдем другой подход. Сейчас нам важен прелат, если он действительно собирается в СССР. Монахиня должна близко сойтись со святым отцом, что она и сделает…  – за стеной потекла вода, по полу протопали босые ноги. Потянувшись, Саша налил себе кофе:

– Удачно, что Пьер, младший брат Дракона, родился в СССР. Стоило намекнуть, что мы можем вывезти парня на родину, что он гражданин советской страны, как господин граф немедленно прекратил упрямиться и прилетел в Париж тогда, когда это требовалось…  – Саша навострил уши:

– Вроде заснули. Они до вечера не встанут с постели, а когда встанут, быстро в нее вернутся. Монахиня девушка бойкая, этого у нее не отнимешь…  – Саша полистал купленную вчера на развале книгу американского фантаста, Филипа Дика:

– Якобы Германия и Япония выиграли войну. Но написано отменно, не чета нашим сочинителям, у которых Венеру покоряют коммунисты. Ладно, они спят и мне можно отдохнуть…

Сунув томик под тощую подушку, Саша спокойно задремал под мерный шум дождя.

Атласный бюстгальтер свешивался со спинки стула. Скомканная юбка валялась на половицах, усыпанных пеплом и апельсиновыми шкурками.

Накинув на плечи мужскую рубашку, Данута стояла над электрической плиткой. В Советском Союзе и Польше импортный кофе был уделом партийцев, обеспеченных людей:

– Рабочие пьют пойло из цикория, – хмыкнула девушка, – в заказах иногда бывает растворимый кофе, но заказ еще надо получить…

Во Францию ее со Скорпионом привез советский сухогруз. В польском паспорте девушки стояли все нужные визы, Скорпион пользовался местными документами. В Гавре, в первом же портовом кафе, Данута увидела в меню эспрессо и капуччино:

– В Кракове или Москве такой кофе подают в дорогих заведениях, а здесь простая забегаловка…  – кофе варили и в двух десятках баров вокруг пансиона «Метро». В ближней лавке стояли пакеты с обжаренными зернами, громоздились упаковки зерен молотых:

– Колбаса здесь такая, какую в Польше видишь только по праздникам, а сыра столько сортов, что я сбилась со счета…

Газетный ларек по дороге к метро Маркаде-Пуассонье обвешали яркими журнальчиками с полуобнаженными девушками. В Польше такие покупали у моряков, в Москве у интуристов. Данута бросила взгляд на разорванную картонную пачку, среди сброшенной одежды:

– За презервативами тоже не надо ходить к спекулянтам, они лежат в любой табачной лавке…  – презервативами ее снабдил Скорпион»: