Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии - Элизабет Шимпфёссль

отца, поэтому имеешь право на всю эту роскошь. Но я-то понимаю, что эти деньги заработал не я, и единственная причина, почему я заслуживаю этих денег, – это то, что у меня такой отец… На самом деле это абсолютно неприемлемо.

Вряд ли кто-то еще подвержен таким глубоким сомнениям, как Андрей, но многие придерживаются того убеждения, что должны упорно работать, чтобы быть достойными детьми богатых родителей. Юлия, например, прекрасно это понимая, постаралась подчеркнуть свой серьезный деловой настрой. Со своими длинными волнистыми каштановыми волосами, высокими скулами и стройной фигурой, которую подчеркивали невероятные каблуки, моя собеседница выглядела так, будто только что сошла с подиума. Я была очень рада, когда мы с Юлией наконец-то уселись за столиком на верхней террасе Музея американского искусства Уитни (у меня заболела шея от необходимости все время смотреть снизу вверх). Не меньше я обрадовалась, когда она наконец-то перешла от разговоров об искусстве (ей нравится современное искусство, хотя она и не одержима им) к разговору о своей жизни.

Для молодой женщины немногим за двадцать ее резюме впечатляет. На ее счету целый ряд проектов во многих областях: технологии, финансы, государственный сектор, СМИ, мода и искусство. За несколько дней до нашей встречи она получила диплом об окончании магистратуры одного из университетов на Восточном побережье. Теперь она собирается вернуться в Москву, чтобы занять место в руководстве крупной государственной компании. Отец Юлии – миллиардер с отличными связями в Кремле, что очень полезно, учитывая его разнообразный инвестиционный портфель. Хотя управленческая должность, которую она собирается занять, – большой шаг в карьере для ее возраста, Юлия хочет пойти по стопам отца и начать собственный бизнес. Ее самооценка построена на том, что она должна достичь всего своими силами, а не благодаря привилегированному положению:

Дух моей семьи, а также мои личные взгляды всегда заставляли меня что-то делать самой. Это важно, потому что чем больше ответственности ты на себя берешь, тем быстрее развиваешься. Важно покидать свою зону комфорта и ускорять собственное развитие.

И все же благодаря семье Юлии никогда не приходилось работать в сфере финансов, аналитиком или консультантом, как многим ее товарищам по университету. Она очень рада, что избежала этого, поскольку это только отняло бы у нее время. Кроме того, Юлия извлекла огромную пользу из социальных связей отца. Она признает это, вспоминая, сколько интересных разговоров ей доводилось слышать, когда родители приглашали в дом гостей. Но, когда речь заходит о ее успехах, эти аспекты жизни странным образом исчезают из ее поля зрения, и она оказывается искренне убеждена, что добилась всего исключительно благодаря внутренней силе, дисциплине и целеустремленности[322].

Другая респондентка, Ольга, рыжеволосая девушка в сандалиях, изумрудных брюках и винно-красной тунике, не так амбициозна: «Я обожаю свою маму. Хочу стать такой же, как она, в смысле внутреннего стержня. Хочу быть столь же свободной и независимой. И хочу сделать успешную карьеру». Она выдержала небольшую паузу. «Но я понимаю, что никогда не достигну такого же успеха, как она. В этом мне с ней не сравниться». Денис сказал почти то же самое. Для него очень важно стать успешным: «Самое главное – добиться чего-то самому». Но он трезво оценивает свои шансы: «Я знаю, что никогда не достигну уровня своего отца. Сегодня это невозможно. Но все же хочется чего-то добиться самостоятельно, не только в плане карьеры и денег, но и в смысле независимости».

Действительно, 1990-е годы с их беспрецедентными возможностями быстрого накопления богатства вряд ли когда-нибудь повторятся. Более того, буржуазные родители сами устали зарабатывать деньги и теперь пытаются наполнить жизнь новыми смыслами. Они не только обращаются к филантропии, но и поощряют своих детей выбирать профессии, связанные с миром культуры и искусства или с интеллектуальной деятельностью, а не бизнесом. Однако совместить две задачи – передать детям материальные блага и привить им желательный культурный капитал – по-прежнему сложно.

Отказ в наследстве

Основатель «Альфа-Банка» Михаил Фридман публично заявил, что завещает свое состояние благотворительным фондам: «Худшее, что я могу сделать для своих детей, – это оставить им огромные деньги». Он хочет, чтобы они добились успеха самостоятельно. Согласно данным Forbes за 2022 год, в ином случае его четверо детей получили бы по 2,6 млрд долларов каждый[323]. Александр Мамут писал в своей колонке для Forbes, что его дети получат достаточно денег, чтобы им хватало на жизнь, но недостаточно для того, чтобы им навредить. По его словам, лучшая инвестиция – вкладывать деньги в российские фонды и трасты, которые занимаются просветительской, гуманистической деятельностью[324].

Похожие взгляды на наследство высказали в беседах со мной многие респонденты. Миллиардер Александр Светаков планирует отдать значительную часть своего состояния на благотворительность: «Я составил соответствующие документы. Там все написано. Мои дети кое-что унаследуют, но далеко не всё». Вадим Мошкович вообще не планирует оставлять своим детям какие-либо деньги: «Я предупредил детей, что они ничего не получат, но пока они не поняли, что это значит». Зонабенд и Варданян приняли такое же решение: «Они [наши дети] знают, что не получат наследства. Они получат образование и жилье. Все остальное зависит от них самих». Я спросил Веронику, как они на это отреагировали. «Им ничего не остается, кроме как смириться, – со смехом ответила она. – Они понимают правила игры». Она объяснила причины такого решения супругов:

Мы не должны возлагать на них непосильное бремя ответственности. Например, если они захотят продолжить заниматься нашим фондом, это должен быть всецело их собственный выбор плюс у них должны быть необходимые навыки для этого. Мы знаем множество примеров того, когда дети унаследовали бизнес и не знали, что с ним делать. В этом была проблема монархии. Мы не хотим этого повторять.

Миллиардер Роман Авдеев, считающий идеи Карла Маркса образцом филантропии (смотрите главу 3), подчеркнул необходимость высокого налога на наследство. В полном соответствии со своими марксистскими симпатиями и неприятием идеи наследования Авдеев тоже собирается отдать свое состояние на благотворительность:

Моя обязанность – научить своих детей, что хорошо, а что плохо. Они получают превосходное образование, учатся говорить как минимум на двух языках. Я хочу, чтобы мои дети свободно говорили по-английски, поэтому